Сейчас. Декабрь
– Эбби?
– М‑м‑м.
– Эбби, вставай, – сказала Лиз.
– Сколько времени? – пробормотала я. В голове стоял туман, изображение подруги перед глазами никак не приобретало четкие очертания.
– Полшестого утра.
– Что? – я тут же вскочила, заметив и пустой бокал из-под вина на столе, и дневной свет, просачивающийся сквозь занавески. Одеяло сползло на колени, живот громко урчал. – Что произошло?
– По-моему, у тебя был оргазм во сне.
Я непонятливо на нее посмотрела.
– Ты стонала и ворочалась. Приснилось что-то, наверное.
– В смысле, утро? Почему ты меня ночью не разбудила?
– Я пыталась, честно! Но ты спала как убитая. Я тебя трясла, и ничего. Я забрала Мэдди наверх и пошла спать. Прости.
Я распустила пучок и пропустила пальцы сквозь волосы, пытаясь избавиться от колтунов.
– Я даже не помню, как уснула. Я налила себе бокал вина, приняла парацетамол, который нашла на кухонной стойке и села здесь, чтобы дождаться тебя.
– Ты про таблетки, что лежат у хлебницы? – она покачала головой, словно мать, что собирается отчитать свое дитя. – Это кодеин Мэри, у нее больное колено. Боже, Эбс! Я и не думала, что уже пора прятать вещи от детей.
– О нет, Чарли! – Я взяла телефон со стола и увидела два пропущенных и три сообщения от него.
– Все нормально, он позвонил мне, и я объяснила, что ты осталась у меня.
– И он нормально отреагировал? Чувствую себя виноватой за то, что отменила ужин и сказала, что буду через пару часов, а в итоге так и не приехала.
– О чем ты? Все нормально. Чарли – очень понимающий парень.
Я наклонила голову направо и налево, чтобы немного размять шею, потерла переносицу.
– Эбс, ты как? – спросила Лиз, держа в руках радионяню и кружку чая. – У вас все нормально в отношениях?
– Да-да, просто я не сплю толком, вот и нервы себе потрепала.
А теперь я потеряла целый вечер, который могла или провести в поисках аргумента для своего дела, или подготовиться к конференции. Если бы мама знала, сколько я работаю, точно устроила бы мне пятичасовую лекцию. Она-то любит напоминать, что произошло в прошлый раз, когда я взяла на себя слишком много. Я потянула свой кулон, стала возить его по цепочке туда-сюда.
– Мне пора, – сказала я. – Надо собирать вещи в Париж.
– Уже? Не останешься на чашечку чая? – она провела чашкой перед моим носом, и я вдохнула запах заварки.
– Ладно, только на одну чашечку, не больше, – я улыбнулась и сделала глоток. Пальцы согревались о кружку.
Лиз села рядом.
– Я тут вспомнила, как тебя постоянно вырубало на диване. Помнишь, как ты училась на юрфаке в Гилфорде и снимала квартиру с Надой? Я приходила к тебе по вечерам, а потом оставалась до утра, потому что не успевала на последний поезд до Лондона.
Я улыбнулась воспоминаниям. Нада – студентка по обмену из Ливана, что обучалась в университете Суррея. Жить с ней – это приключение за приключением. Правда, через год она вернулась в Бейрут; мы не перестали общаться, но я все равно по ней скучала.
– Вернуться бы в те времена, – сказала Лиз. – Я бы все сделала по-другому. Во‑первых, ни за что бы не потратила столько лет, живя с мамой на каких-то дерьмовых подработках. И я ведь считала, что PR мне правда подходит! Надо было больше путешествовать – отправиться на волонтерство в Африку или еще что.
– Но ты же в итоге получила должность мечты!
– Ага, на десять долбаных лет позже нужного.
Последние четыре года Лиз работает в управлении общественными связями в благотворительной организации, занимающейся исследованием детских заболеваний и проблем беременности. Никогда не видела, чтобы Лиз была так довольна своей работой. Она с удовольствием рассказывает, как они помогают семьям. Правда, более печальные истории всегда оставляют в моем сердце неизгладимый отпечаток…
– Если бы не эти ужасные должности, – сказала я. – Ты бы не стала той, кем являешься теперь в профессиональном плане.
– Наверное, – ответила Лиз, поглаживая радионяню, и та вдруг разразилась криками. Плечи девушки сразу напряглись, дыхание стало рваным, и она оказалась в хватке такого же приступа, какой настиг ее вчера.
– Все нормально, пусть поплачет немного, – сказала я, делая няню потише. – Может, сама успокоится. Посмотри на меня. Дыши.
Я стала размеренно потирать ее предплечья, чтобы она сконцентрировалась на том, как я дышу, и повторяла.
Через пару минут Лиз стало лучше, да и всхлипы Мэдди прекратились. Подруга схватила меня за руки:
– Эбс, что происходит? Пожалуйста, останься, – ее нижняя губа задрожала. – Не бросай меня.
Желудок завязался тугим узлом. Я уже дважды перенесла свидание с Чарли, и надо мной навис груз конференции и дела по работе. Но сейчас это неважно: время раннее, а попасть на Кингс-Кросс, чтобы успеть на поезд, мне нужно только к десяти.
– Я схожу проведаю Мэдди и заварю тебе чай, – сказала я. – Но пообещай мне кое-что.
Она не ответила. На лице отобразилась тревога вперемешку со страхом.
– Я задержусь ненадолго, но тогда ты позвонишь своей маме.
В этот раз возражений не последовало, только короткий кивок. Я утерла слезу, что сбегала по ее щеке, и заправила кудряшки за уши.
Лиз взяла телефон, пролистала до нужного номера и приложила трубку к уху.
– Привет, мам. Извини, что звоню в такую рань. Нет-нет, с ней все в порядке. Но… – тут слезы уже полились градом.
Я ободряюще сжала ее руку и вышла из комнаты.
Я не стала рассказывать Лиз, что прекрасно помню, о чем был сон. Все равно это было кучу лет назад. В тот день я приняла решения, которые сильно повлияли на курс моей жизни. Я просматривала фотоальбомы, вот на меня и нахлынули воспоминания. Но что хорошего в том, чтобы думать о прошлом и обсуждать с Лиз, что стоило поступить иначе? Надо просто сосредоточиться на том, чтобы помочь подруге, а потом скорей бежать домой.
Чайная ложечка три раза ударилась о бок чашки, а потом с дребезгом опустилась на блюдце. Следом зашелестела газета. Чарли сидел за столом на кухне нашей квартиры. Точнее будет сказать, что квартира не наша, а его родителей, которую они ему отдали, когда Чарли выпустился из Оксфорда и поступил в коллегию адвокатов в Лондоне. Он платит им символическую сумму за аренду, а год назад, когда сюда переехала и я, я тоже стала вносить свою долю.
– Привет, – сказала я.
Чарли вздрогнул и обернулся.
– Боже, ты меня напугала! Я не слышал, как ты зашла.
Он поднялся и чмокнул меня в губы.
– Идем ко мне, садись, – он усадил меня на коленки.
Я обвила его шею руками и отдалась объятиям, чувствуя тепло его тела на своих ладонях.
– Прости меня. И за ужин, и за то, что домой не приехала, – пробурчала я в его шею, оставив поцелуй рядом с кадыком. Я почуяла знакомый запах его геля для душа, по-своему меня успокаивающий.
Чарли чуть отодвинулся и погладил меня по щеке.
– Все хорошо. Просто я очень волновался за тебя. Когда я получил твое сообщение, я поехал домой и ждал тебя. Пытался дозвониться, но безуспешно. Слава богу, хоть Лиз взяла трубку.
Его зеленые глаза расширились под окулярами очков. Мне всегда нравилось, как его светлые песочные пряди спадают на черную оправу очков, как он массирует виски, размышляя.
– Я совершила глупейшую ошибку, – сказала я. – Я случайно приняла кодеин Мэри, а потом выпила вина. Буквально вырубила саму себя, даже Лиз не могла меня разбудить. Ты получил мое сообщение?
– О том, что ты останешься с Лиз, пока ее мама не приедет?
– Да. Ей было очень трудно позвонить маме, у них по-прежнему натянутые отношения. Да и без поддержки Мэри ей не очень.
– Может, отправить Лиз цветов, чтобы подбодрить ее?
Я положила ладони на его щеки.
– Какой ты у меня внимательный, – я потянулась за долгим, неспешным поцелуем. – Я люблю тебя, Чарли Логан.
Его улыбка стала шире.
– И я тебя люблю, Эбигейл Джонс.
– Мне правда очень жаль, что я пропустила наш ужин в честь годовщины. Сама очень ждала этого вечера, – я выпятила нижнюю губу.
– Тебе не нужно постоянно извиняться. Ужин как ужин. Сходим еще, когда захочешь.
Я высвободилась из объятий и взглянула на Чарли.
– Я думала, там за три месяца нужно бронировать.
– С чего ты это взяла?
Я не стала говорить ему, что там Эми себе надумала.
– Кажется, на работе кто-то упоминал это место. Так ничего особенного не планировалось? – я выгнула бровь.
Чарли сжал мои руки в своих.
– Конечно, планировалось. Каждый день с тобой особенный. Но опять же, не пошли и не пошли. Ничего страшного.
– А‑а, – скрыть разочарование в голосе мне не особо удалось. Я поднялась, пошла к раковине и наполнила емкость для воды в кофемашине. Капсула кофе отправилась в положенное ей место, и я нажала кнопку, чтобы эспрессо полился в чашку.
– Сварганить тебе завтрак? – спросил Чарли.
– Было бы здорово. Мне надо собрать вещи. – Когда кофемашина перестала плеваться кофе, я взяла чашку, вдохнула запах обжаренных зерен, подула на напиток и сделала глоток. – Поверить не могу, что я еду в Париж.
– И я. Я буду скучать.
– Может, поедешь со мной? Было бы замечательно. После ужина у меня будет немного времени, могли бы покататься по достопримечательностям.
– Я бы с удовольствием, но вчера на работе все пошло не по плану. Мне нужно, э‑э, – Чарли прочистил горло, – встретиться с адвокатом, чтобы кое-что обсудить.
– В воскресенье?
Он пожал плечами.
– Ну да, чтобы история не повторилась в понедельник.
Я поставила чашку с кофе на стол и села на стул рядом с Чарли.
– Жаль. Я надеялась, что ты поедешь, чтобы поддержать меня.
– Эбби, я всегда с тобой, я всегда тебя поддерживаю, и при этом мне необязательно быть рядом физически. Я в тебя верю. Ты справишься. Мэри объяснила, что ты будешь делать?
– Она подготовила мне пачку документов, но я не успела ее просмотреть. К делу в понедельник тоже не подготовилась, – я потерла заднюю часть шеи в попытке расслабить напряженные мышцы. – Ты видел, что обо мне написали The Legal 500? «Открытая и терпеливая». Да с такими отзывами ко мне никто не пойдет!
Чарли снова притянул меня к себе на колени и стал делать мне массаж шеи.
– Я за тебя переживаю, – мягко сказал он. – Я не хочу, чтобы ты уработалась до изнеможения.
Он с силой вдавил пальцы в мои плечи, провел ими по шее, и я застонала от удовольствия.
– Да не волнуйся, все нормально. Боже, как хорошо. У тебя руки… Не знаю, волшебника какого-то.
Чарли прыснул.
– Рад угодить, – весело ответил он и поцеловал меня в шею. – И я считаю, что ты гораздо больше, чем просто «открытая и терпеливая».
– Ты так говоришь, потому что ты мой парень, – чем сильнее работали его пальцы, тем больше расслаблялись мои плечи и шея. – Хм-м, может, пробежаться по документам, пока я еду в поезде? Но я бы предпочла, чтобы этот массаж никогда не заканчивался. И яичницу.
– Считай, она уже на столе. И еще, я могу помочь с твоим делом ночью в воскресенье, если вдруг захочется обмозговать идеи вместе. Это, конечно, не моя специализация, но кое-что о праве я знаю.
Я оглянулась на Чарли, и он подмигнул мне в ответ. Я развернулась, чтобы сесть к нему лицом, от чего стул заелозил на ножках; обняла парня за шею и поцеловала его.
– Ты самый заботливый парень на свете, Чарльз Фитцпатрик Логан. И я буду очень по тебе скучать, – я снова поцеловала его, а потом сняла с него очки и покрыла его поцелуями от губ до основания шеи, перед этим оттянув его халат.
Ответные поцелуи Чарли становились все настойчивее; когда его руки вдруг оказались под моим джемпером, я взвизгнула.
– Щекотно! – захихикала и посмотрела парню в глаза. – Прозвучит безумно, но… – я закусила губу. – Я думала, ты собирался сделать мне предложение.
Шокированное выражение его лица только укрепило мою уверенность в том, что я поняла из его слов раньше. Не было никакого запланированного предложения, только обычный ужин. Я убрала руки с его шеи.
– Ох, Эбби, – Чарли надел очки и поправил халат. – Извини, что создал такое впечатление. Просто мне захотелось устроить что-то новое на нашу годовщину. Мы оба много работаем и последнее время почти не проводим время вместе, вот я и выбрал место поинтереснее.
– Да, точно, я и так это знала.
Чарли заелозил на стуле, словно я вдруг стала для него неподъемной ношей.
– Мне нравится, как у нас все идет. А тебе нет? Я же говорил, что думаю о браке.
– Ага, – кивнула я.
Незадолго до того, как мы начали встречаться, Чарли рассказал мне, как его бывшая бросила его у алтаря, а потом отправилась путешествовать по Австралии. Разговор, правда, состоялся три года назад, а Чарли готовился к этому дню основательно и, как мне показалось, давал неясные намеки, вот я и решила, что он передумал.
На самом деле Чарли прав. У нас все хорошо, зачем что-то менять? Женитьба неминуемо влечет за собой разговоры о детях, а я не готова снова это обсуждать.
Чарли неловко поднялся, отодвинув меня, загремел кастрюльками и сковородками и достал из холодильника яйца и бекон. Похоже, разговор окончен. Он даже не знает, ответила ли бы я «да». Но знаю ли я сама?