Глава вторая
8 декабря
Мелоди стояла у поля для игры в бочче, сжимая в руке красный деревянный мяч.
От этого броска зависело, выиграет ее команда или проиграет.
Как? Как так вышло, что ответственность за проигрыш или победу легла на ее хрупкие плечи? Кто мог предположить, что будет такой состав сегодня вечером? Она была их самым слабым игроком. Обычно они ставили ее где-то посередине. Ее сердце колотилось так громко, что она едва слышала песню группы Elf, доносившуюся из динамиков в баре, и обычно ангельский голос Зоуи Дешанель больше походил на гогот ведьмы.
Ее команда стояла по бокам поля, сцепив ладони, как будто это было финальное очко на Уимблдоне или что-то в этом роде, а не в лиге бочче. Ставки не так высоки, разве нет? Ее тренер и лучшая подруга Савелина заверили ее, что так оно и было. В противном случае Мелоди не присоединилась бы к команде и не стала бы подвергать их такому большому риску. Она сидела бы дома в пижаме и смотрела какой-нибудь праздничный чемпионат по выпечке на кулинарном канале «Фуд Нетворк», как она любила делать.
– Ты сможешь, Мел! – крикнула Савелина, за чем последовало еще несколько одобрительных возгласов и свист от ее коллег по книжному магазину. В начале сезона она была плохо с ними знакома, ведь она работала в подвале, реставрируя книги для подростков и почти никогда не отрываясь от своей работы. Но благодаря этой почти мучительной лиге бочче она узнала их намного лучше. Они ей понравились.
«О боже, пожалуйста, дай мне достаточно мастерства, чтобы не подвести их», – подумала Мел.
Если она не облажается, это будет чудом.
– Тебе нужен перерыв? – спросил ее тренер.
– С чего бы? – закричала Мелоди. – Подумаешь, застыла от страха!
Взрыв смеха немного придал ей уверенности, но лишь слегка. И тут она совершила ошибку, оглянувшись через плечо и обнаружив, что весь бар «Парк Слоуп» наблюдает за финальным броском затаив дыхание. Это было все равно что посмотреть вниз, идя по натянутому канату. Не то чтобы точно знала, каково это… Начать носить кольца-серьги – вот тот риск, на который решилась в последнее время. Серьги!
Теперь она дышала так тяжело, что ее очки запотели.
Неужели все смотрят на ее задницу?
Наверняка. Она смотрела на задницы всех игроков, даже когда старалась не делать этого. С чего бы эта толпа чем-то отличалась? Неужели они думали, что ее плиссированная юбка в пол была странным выбором для бочче? Так оно и было.
– Мел! – крикнула Савелина, указав бутылкой пива на поле для игры в бочче. – У нас заканчивается время. Просто подкати свой мяч как можно ближе вон к тому маленькому. Это проще простого.
Севелине легко говорить. У нее собственный книжный магазин, и она одевалась как богемная художница под кайфом, носила красивые сандалии-гладиаторы. У нее был любимый сорт чая – улун. Конечно, она думала, что бочче – это просто.
Толпа за спиной Мелоди начала подбадривать ее аплодисментами, что, честно говоря, было очень мило. Ребята из Бруклина имели плохую репутацию, но на самом деле они были довольно дружелюбны, пока им предлагали фирменные напитки, а незнакомцы не забывали хвалить их собак.
– Ладно, ладно! Я сделаю это.
Мелоди глубоко вздохнула и покатила красный деревянный мяч по утрамбованному песку. Он остановился на максимально возможном расстоянии от маленького мяча. Даже издали видно, что он был далеко.
Их соперники зааплодировали и чокнулись бокалами, а их команда издала коллективный вздох разочарования. Они, вероятно, думали, что прямо у них на глазах разворачивается история превращения аутсайдера в героя, но нет, только не с Мелоди в главной роли.
Савелина подошла с сочувствующим выражением на лице, сжала плечо Мел своей изящной рукой.
– Мы выиграем в следующий раз.
– Мы не выиграли ни одной игры за весь сезон.
– Победа – не всегда главное, – сказала Савелина. – В первую очередь это старание.
– Спасибо, тренер.
Тугие каштановые кудри Савелины затряслись от смеха.
– Через две недели у нас финальная игра сезона, и у меня хорошее предчувствие. Мы отпразднуем Рождество победителями, и ты сыграешь в этом большую роль.
Мел не скрывала своего скептицизма.
– Давай-ка я проясню, – добавила Савелина, – ты должна присоединиться. У нас будет достаточно игроков, только если ты будешь играть. Ты же не уедешь раньше, чтобы навестить семью или что-то в этом роде, не так ли?
Как у эксперта по реставрации редких книг, у Мел был свободный график работы. При необходимости она могла взять проект домой, и ее присутствие в магазине во многом зависело от того, есть ли у них вообще книга, которой сейчас нужен нежный уход.
– Э-э… нет, – промямлила Мел, заставляя себя улыбнуться, хотя в ее сердце образовалась небольшая вмятина. – Нет, у меня нет никаких планов. Моя мама… Ну, ты знаешь. Она занимается своими делами, а я занимаюсь своими. Но мы увидимся с ней в феврале, на мой день рождения, – поспешила добавить она.
– Точно-точно. Она ведь всегда приезжает в Нью-Йорк на твой день рождения.
– Да.
Мел натянуто улыбнулась и кивнула, как всегда, когда разговор заходил о ее матери. Даже самые благонамеренные люди не могли скрыть интереса к Трине Галлард. В конце концов, она была международной музыкальной иконой. Савелина была более обходительной, чем большинство, когда дело касалось личной жизни Мел, но, как и все, она жаждала знать больше о рок-звезде. Мел понимала это, действительно понимала.
Она просто недостаточно знала о своей матери, чтобы дать то, чего этим людям хотелось.
Такова печальная правда. Трина заваливала свою дочь подарками и одаривала ее любовью всего раз в году. Это было все равно что шоу в «Гардене»: всего один вечер – и все билеты раскуплены. После такого она словно мучилась от похмелья и не знала, что делать со всеми вещами, которые оставались от этого праздника.
Мелоди видела, что Севелина уже еле сдерживалась, чтобы не начать задавать более личные вопросы о Трине, вероятно потому, что вечер подходил к концу, а она выпила шесть банок пива. Так что Мел схватила свое яркое зеленое пальто, висевшее на ближайшем стуле, натянула его на плечи и стала искать повод отлучиться.
– Я расплачусь в баре, – сказала она, наклонилась и быстро поцеловала Савелину в ярко напудренную смуглую щеку. – Увидимся на неделе?
– Да! – ответила Савелина слишком быстро, пытаясь скрыть свое явное разочарование. – Скоро увидимся.
На мгновение в Мел загорелось желание подбросить подруге хоть что-нибудь… что угодно… Можно было назвать любимую марку хлопьев Трины – «Лаки Чармс», но Мел сдержалась. Вот так всегда. Говорить с кем-либо значимым о своей матери казалось фальшью, ведь она едва ее знала.
– Хорошо, – кивнула Мел, повернулась и направилась сквозь толпу пятничных гуляк к бару, извиняясь перед несколькими посетителями, которые были свидетелями того, как она, неумеха, вопреки всем сюжетам, так и не оправдала ожиданий. Прежде чем подойти к бару, она убедилась, что Савелина за ней не наблюдает, и вместо этого направилась к выходу, ведь на самом деле ей не нужно было оплачивать счет в баре. Клиенты, которые узнали в ней дочь Трины Галлард, весь вечер присылали ей напитки. Она выпила столько «Ширли Темпл», что ей бы пришлось неделю мочиться гренадином.
Холодный зимний воздух обдал ее щеки холодом, как только она ступила на тротуар.
Веселая праздничная музыка и энергичные разговоры за ее спиной стихли, как только дверь со щелчком закрылась. Почему всегда было так приятно куда-то уходить?
Чувство вины пронзило ее изнутри. Разве она не хотела иметь друзей? А кто не хочет?
И почему она чувствовала себя одинокой независимо от того, находилась ли она среди людей или нет?
Она обернулась и посмотрела сквозь заиндевевшее стекло, разглядывая посетителей бара, веселых гуляк, тихих людей, забившихся в темные уголки. Так много разных людей, и у всех, казалось, было что-то общее. Они наслаждались компанией. Ни один из них, казалось, не отсчитывал минуты до момента, когда он сможет уйти. Казалось, они не притворялись, что им комфортно, в то время как на самом деле они переживали из-за каждого произнесенного ими слова и того, как они выглядели, не волновались, нравятся они другим или нет. А если и волновались, то было ли это потому, что они были детьми знаменитостей, а не потому, что они сами по себе такие люди? Кем же была Мелоди?
Она отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, и начала подниматься по склону Юнион-стрит к своей квартире. Однако не успела она сделать и двух шагов, как какая-то женщина вышла на свет в нескольких футах впереди нее. Мелоди остановилась как вкопанная. Незнакомка была такой яркой, ее улыбка была такой уверенной, что было невозможно продвинуться вперед, не обратив на нее внимания. Темно-русые волосы идеальными волнами спадали на плечи очень дорогого на вид пальто, украшенного крошечными золотыми цепочками, которые не выполняли никакой функции, а просто выглядели модно. Проще говоря, эта женщина казалась яркой и стильной. Такую не ожидаешь увидеть на выходе из обычного бара на районе.
– Мисс Галлард?
Эта женщина знала ее имя? Подстерегала? Не то чтобы это сильно удивляло, но с подобной наглостью со стороны репортеров Мелоди не сталкивалась уже давно.
– Извините, – сказала Мелоди, протискиваясь мимо нее. – Я не отвечаю ни на какие вопросы о моей матери…
– Я Даниэль Дулин. Возможно, вы помните некоторые электронные письма, которые я отправляла вам ранее в этом году? Я продюсер «Эплауз Нетворк».
Мелоди продолжала идти.
– Я получаю много электронных писем.
– Да, я уверена, что вы получаете много писем, – сказала Даниэль, шагая рядом с ней. Она шла в ногу с Мелоди, хотя на ней были трехдюймовые каблуки и ее обувь резко контрастировала с ботильонами Мелоди на плоской подошве. – Публика очень заинтересована в вас и вашей семье.
– Вы ведь понимаете, что я не разделяю их чувства.
– Понимаю. Во время короткого телефонного разговора Бит Докинз сказал то же самое.
Ноги Мелоди практически перестали ее слушаться. Воздух выбило из легких, и у нее не было другого выбора, кроме как замедлить движение и остановиться посреди тротуара. Бит Докинз. Она слышала это имя во сне, что было совершенно нелепо. Тот факт, что она все еще словно очарована этим мужчиной – а ведь за четырнадцать лет они так ни разу и не встретились, – заставил ее съежиться… но это была единственная вещь, касающаяся Бита, которая заставляла ее вздрогнуть. Остальные ее ассоциации с Битом лучше всего можно было бы описать как нечто волнующее, сказочное, причудливое и… сексуальное.
За все свои тридцать лет жизни она никогда не испытывала такого влечения, какое оно испытала к Биту Докинзу в шестнадцать лет, проведя в его присутствии всего пять минут. С тех пор ее гормоны предавались лени. Они годились для того, чтобы лежать в бассейне на надувном матрасе с бокалом «Май Тай», но не для соревнований в триатлоне. Все было в порядке, это все еще были хоть какие-то гормоны, но с такими сложно было соблазнительно расхаживать по жизни, словно по подиуму. Отсутствие романтических устремлений стало еще одной причиной, из-за которой у нее отсутствовала мотивация выходить на улицу и связываться с людьми. Ей некомфортно находиться в большой толпе, в которой кто-то мог бы проявить к ней интерес.
Требовалось что-то особенное, что могло заставить ее отложить «Май Тай» и сойти с этого плота, и до того самого момента никто не был способен воодушевить ее. Это же воспоминание четырнадцатилетней давности, правда? О боже… От этого у нее могла подняться температура. По крайней мере, когда-то так и было. Воспоминание о ее единственной встрече с Битом постепенно стиралось из памяти. Оно исчезало, к ее большому огорчению.
– Хорошо, – сказала Даниэль, рассматривая Мелоди с нескрываемым интересом. – Его имя определенно чем-то отзывается в тебе, не так ли?
Мелоди пыталась не запинаться в словах, но у нее ничего не вышло из-за того, что ее язык стал таким же ватным, как и ноги.
– Извините, напомните мне, пожалуйста, электронные письма, которые вы мне присылали, были о…?
– Воссоединении Steel Birds.
Мелоди рассмеялась, наполнив воздух белым паром.
– Подождите… Бит ответил на телефонный звонок по этому поводу? – спросила она, сбитая с толку, и покачала головой. – Насколько я знаю, мы оба всегда утверждали, что воссоединение невозможно – это все равно что тур с воскресшим Элвисом.
Даниэль пожала своими изящными плечами:
– Случались и более странные вещи. Даже Pink Floyd забыли о своих разногласиях для шоу «Лайв эйд» в 2005 году, а ведь никто не верил, что это осуществимо. Прошло много времени с тех пор, как Steel Birds распались. Сердца смягчаются. Возраст позволяет взглянуть на вещи по-новому. Возможно, Бит считает, что воссоединение, в конце концов, не было бы таким уж невозможным подвигом.
Было унизительно, что ее сердце так сильно колотилось в груди.
– Он… он сказал так?
Даниэль надула щеки.
– Он не говорил этого. Но то, что он связался со мной по поводу воссоединения, говорит само за себя, верно?
Странно, что Мелоди чувствовала себя немного преданной из-за того, что он изменил свое мнение, не посоветовавшись с ней. Зачем ему это делать? Он ничего ей не должен. Даже не позвонил ей.
– Вау. – Мелоди прочистила горло. – Вы застали меня врасплох.
– Я прошу прощения. С вами очень трудно установить контакт. Мне пришлось немного покопаться, чтобы выяснить, где вы работаете. Затем я увидела фотографию вашей команды по бочче на сайте книжного магазина. Слава богу, на посте была и геолокация, – сказала Даниэль и быстрым жестом обвела окрестности рукой в перчатке. – Уверяю вас, я бы не рискнула отправиться в Бруклин, пока на улице минусовая температура, если бы у меня в планах не было потенциально жизнеспособного проекта, который, если все сделать правильно, смог бы стать культурным феноменом. Уверяю вас, все будет тип-топ, потому что я лично проконтролирую процесс.
Каково это – быть такой уверенной в себе?
– Я боюсь спросить, что же этот проект будет включать в себя.
– Я не расскажу вам, пока мы не окажемся в моем уютном, теплом офисе, где перед нами будет стоять эспрессо и набор пончиков.
В животе Мелоди сильно заурчало.
– Пончики, да?
– Они так же заинтересовали Бита.
– Правда? – спросила Мелоди, улавливая свое прерывистое дыхание, и она постепенно догадывалась, что происходит, а именно о тактике, которую использовала Даниэль. – Вы продолжаете специально заводить о нем речь.
Даниэль внимательно изучала ее лицо.
– Кажется, он мой самый главный козырь. Полагаю, даже больше, чем те деньги, которые готов заплатить телеканал, – пробормотала она. – Если бы я не упомянула его имя, вы бы никогда не остановились. Удивительно, поскольку вы двое не поддерживали никакого контакта, по его словам.
– Это так, – поспешила выпалить Мелоди, жар залил ее лицо и шею по бокам. – Мы даже толком не знаем друг друга.
И это была чистая правда.
Прошло четырнадцать лет.
Однако Бит был хорошим человеком. Он доказал ей это и не мог измениться так кардинально. Какой характер требовался, чтобы сделать то, что сделал он…
Примерно через месяц после того, как они встретились в той душной телестудии, она вошла в ворота своей частной школы на Манхэттене, ожидая, что, как обычно, пойдет на урок одна. Но в то утро ее окружили популярные девчонки, которые интересовались, видела ли она Бита Докинса на «TMЗ».
Учитывая, что Мелоди избегала этой программы как чумы, она покачала головой. Они уклончиво сообщили ей, что Бит упомянул ее, когда его осадили папарацци, и она, возможно, захочет посмотреть отснятый материал. Пережить первый урок, не потеряв голову, было почти невозможно, но она справилась. Затем она бросилась в ванную и включила запись на своем телефоне. Там был Бит с продуктовым пакетом в руках, в бейсболке с символикой «Доджерс», низко надвинутой на лоб. Его преследовал оператор.
Обычно он был из тех, кто останавливается со своей фирменной усмешкой и страдает из-за их глупых вопросов. Но на этот раз он не вел себя так. Он резко остановился на тротуаре, и по сей день она все еще помнит то, что слетело с его губ, слово в слово:
«С меня хватит интервью. Больше вы от меня ни слова не добьетесь, не раньше, чем вы и все подобные СМИ прекратите эксплуатировать девушек ради кликов, особенно мою подругу Мелоди Галлард. Вы хвалите меня ни за что, а ее унижаете, как бы сильно она ни старалась. Можете сразу катиться к черту. Я уже сказал, что с меня хватит разговоров».
В тот день Мелоди не выходила из ванной до третьего урока, она просто застыла от шока и благодарности. На нее обратили внимание. За нее заступились. Этот клип был опубликован во всех социальных сетях в течение нескольких недель. Это положило начало разговору о том, как девочек-подростков изображают новостные каналы о знаменитостях.
Конечно, их отношение к ней не изменилось за одну ночь, но оно постепенно менялось, смягчилось, и плохие заголовки стали исчезать. Журналистов пристыдили.
И, что поразительно, ее опыт общения с прессой улучшился.
Мелоди настолько погрузилась в воспоминания, что не сразу заметила улыбку, застывшую в уголках блестящих губ Даниэль.
– Он придет ко мне в офис на встречу в понедельник утром. Я проделала весь этот путь, чтобы пригласить и вас тоже, – сказала она и сделала паузу, будто тщательно обдумывая свои следующие слова. – Бит не согласится на проект воссоединения, если вас не устроит то, как это будет происходить. Он поставил ваше одобрение главным условием.
Мелоди ненавидела то, как ее душа словно покидала тело при словах Даниэль. Это было трогательно во многих отношениях.
Бит Докинз был намного выше ее уровня. Он был не только ослепительно великолепен, но и обладал магнетизмом и ораторским искусством. Он имел власть над залами, полными людей, перед которыми произносил речи для фонда своей матери.
Она видела фотографии и случайные ролики. Его соцсети были полны бесконечных приключений. У него было огромное количество друзей, таких же очаровательных, как и он сам. Его любили, страстно желали, и… он был идеален.
Бит Докинз не имел ни одного изъяна.
И он не забывал о ней.
Думал о ней.
Вся эта идея воссоединения Steel Birds никогда бы не выгорела, ведь раны, что их матери нанесли друг другу, по глубине могли сравниться разве что с Марианской впадиной. Каждая ощущала себя преданной. Но тот факт, что Бит упомянул ее имя при этой женщине, по сути ознаменовал для Мелоди еще четырнадцать лет влюбленности. Несчастная, несчастная девочка.
– Вы упомянули деньги, – небрежно сказала Мелоди, в основном для того, чтобы было непохоже, что ее интересовал только Бит. – Сколько? Просто из любопытства.
– Я расскажу вам при встрече, – сказала Даниэль, лукаво улыбнувшись. – Это много, Мелоди, возможно, даже по меркам дочери известной рок-звезды.
Много денег. Даже для нее.
Несмотря на трепет, Мелоди не могла не задаваться вопросом… Было ли это достаточно, чтобы сделать ее финансово независимой? Она родилась в комфорте: в хорошем таунхаусе, с замечательными нянями и любыми материальными благами, которые она могла пожелать (в основном это были книги и лекарства от акне). Любовь и внимание ее матери остались, однако, недосягаемы. Так было всегда, и ей начинало казаться, что так будет вечно.
Плата за особняк Мелоди была покрыта полностью. У нее было ежегодное пособие. Однако в последнее время принимать щедрость матери как должное не казалось правильным или чем-то хорошим, явно не тогда, когда им не хватало здоровых отношений матери и дочери, которые она с радостью бы приняла вместо того, чем уже обладала.
Могло ли это стать ее шансом встать на ноги?
Нет. Способствовать воссоединению? Должен был быть более простой способ.
– Придите хотя бы на встречу, – сказала Даниэль, улыбаясь, как кошка, поймавшая канарейку.
Она на крючке у Даниэль, Мелоди это понимала.
Но снова оказаться в одной комнате с Битом Докинзом…
У нее не хватало сил, чтобы отказаться.
Мелоди переминалась с ноги на ногу и старалась, чтобы ее голос не звучал слишком нетерпеливо.
– Во сколько?