Мы просто окаменели – можете себе представить, что творилось у каждого в душе. Все, что мы чувствовали в этот момент, выразил Дэн:
– Если Лэнки получил то, что по праву причиталось мне…
Вот и все, больше – ни слова. Дэн и так процедил это сквозь зубы, но все поняли, что он имеет в виду: коли и в самом деле из-за этого убийцы Тома Экера с Лэнки случилась беда, Дэн постарается настичь его и жестоко отомстить!
Но не успел молодой Порсон ступить и шагу, как на вершине холма вырисовалась одна из самых забавных картин, когда-либо виденных мною: великий Том Экер, собственной персоной, верхом на стройной породистой лошади – сплошь серой, до самого кончика хвоста, с длинными тонкими ногами, словно одетыми в чулки из темного шелка, и с черной уздечкой. Более изящной и утонченной лошадки вам не удалось бы найти – хоть целый год разъезжайте по всей округе.
Экер управлял ею при помощи коленей, а левой рукой поддерживал запястье высоко поднятой правой. Следом вразвалочку, широким и неторопливым шагом выступал Лэнки. То, как они перебирались через холм и спускались по склону, породило в моем уме такое сравнение: старый тощий бык с выпирающими наружу ребрами лениво тащится за грациозным и величественным горным львом. Все в облике Тома Экера указывало на необычайные ловкость, изящество, быстроту, а также – на таящуюся в нем грозную и опасную силу.
Издалека было видно, как Лэнки недоверчиво трясет головой, словно никак не мог оправиться от изумления. Наконец, подобравшись поближе к нам, он прокричал:
– С Экером произошел несчастный случай. Он поранился, Дэн, и никаких проблем не будет. Пусть кто-нибудь из ребят поживее смотается в дом за сумкой с медикаментами. Надо сделать перевязку!
Старый Джефф Порсон сам помчался в дом. Прославленный Том Экер, проезжая мимо нас, сидел в седле величаво, как король, а его красивое смуглое лицо не повернулось ни на дюйм – казалось, что он просто никого не замечает. Мы толпились сзади, не говоря ни слова и лишь недоуменно поглядывая друг на друга. Когда мы дошли до дома, Экер уже исчез внутри, чтобы перевязать руку, а за ним туда же направился и Дэн Порсон. Лэнки остался с нами и объяснил, что произошло.
– Самая распроклятая штука, какую мне только доводилось видеть, – начал он, покачав головой и несколько раз моргнув. – Перебравшись через холм, я увидел, как мальчишка-мексиканец втолковывает что-то Тому Экеру, а тот с совершенно великолепным и гордым видом пожимает плечами в ответ. Я подошел поближе и обратился к Экеру без всяких церемоний: «Послушай, Том, почему бы вам с Дэном не подняться на вершину холма, чтобы представление происходило в таком месте, где всякий сможет увидеть, что и как?»
А он, слегка поворотясь в седле в мою сторону, так и выпалил: «Кто это решил, будто я дважды стану повторять одно и то же?» Тут он проделал ловкий фокус со своим пистолетом – выхватил его Бог весть откуда в мгновение ока, наверное, хотел меня напугать. Готов спорить, вы ни в жизнь не видали ничего подобного. Я и глазом моргнуть не успел, а он уже вытащил здоровенный кольт. Очень искусный трюк, но почему-то револьвер запутался в рукаве куртки. Что ж, и такое порой случается один раз на десять миллионов. Зацепившись, кольт выстрелил, отчего руку вывернуло, и револьвер врезался ударником в запястье, проделав в нем довольно серьезную рану, уж за это-то я могу ручаться! После этого пушка выскользнула и, отлетев, стукнулась о землю на довольно приличном расстоянии. И снова – бабах! Видите, каким вспыльчивым бывает порой этот чертяка кольт!
Едва Лэнки добрался до конца этой поразительной истории, мы засыпали его множеством вопросов, а он отвечал сразу, ни на секунду не задумываясь. Вдруг двери дома распахнулись, и оттуда вышли оба Порсона вместе с прославленным Томом Экером.
Не каждый день удается взглянуть на парня вроде Экера с такого близкого расстояния. Грандиозное зрелище! Я имею в виду, что невольно восхитился, глядя, как ладно он скроен, как гордо и величаво сидит на крепких, широких плечах голова, как легок и пружинист его шаг. Но сам Экер, похоже, в тот момент не особо гордился собою. Крепко сжатые губы побелели, а в глазах полыхал неистовый дьявольский огонь. Казалось, стоит этому пламени вырваться на волю – вмиг сожжет дотла любую человеческую жизнь.
Экер подошел к своей серой красавице и, коснувшись холки левой рукой, легко, как пушинка, взлетел в седло. Носки его сапог так точно вошли в стремена, как если бы каждая нога обладала собственным умом и глазами.
Экер, подбирая поводья, смотрел куда-то вдаль поверх кобыла повернула к нему голову, показывая, как сильно любит своего хозяина и готова возить его с большей радостью, чем любого короля.
Смертоносный взгляд прошелся по нашим напряженным лицам, как будто Экер хотел навеки запечатлеть в памяти каждого.
Аккуратно перебинтованные правую кисть и запястье он бережно прижимал к груди. Но все же подобная рана не могла вывести из строя великого Тома Экера – если все, что он нем рассказывали, было правдой. А говорили, будто левой рукой он обращается с оружием не менее ловко и умело, чем правой!
Но каковы бы ни оказались возможности левой руки Тома Экера, в тот вечер он не стал их нам демонстрировать, а только спросил Дэна:
– Ты – Дэн Порсон, так?
– Да, – последовал ответ.
– Я – Том Экер, – запоздало представился бандит. – Сегодня расклад не в мою пользу, но я еще вернусь за тобой, Порсон. Хочу, чтобы ты не забывал об этом!
Не успел Дэн хоть слово сказать в ответ, Экер повернулся и, ткнув указательным пальцем в сторону Лэнки, сказал:
– А с тобой, Лэнки, я бы не прочь обменяться еще парой слов.
– Само собой, – любезно кивнул тот и длинными шагами поспешил за кобылкой Тома Экера. Серая красавица понесла хозяина вверх по склону, а он не удосужился сказать нам ни «до свидания», ни «спасибо» – за доброе обхождение и заботу о раненой руке.
Когда они удалились от нас шагов на тридцать – сорок, Экер остановил лошадь и что-то сказал Лэнки.
Говорил он быстро и энергично, низко склонившись в седле, а Лэнки как будто извинялся, судя по жестам и виноватым пожатиям плеч.
Затем Экер легонько тронул шпорами кобылицу, и она вихрем помчалась вдаль, да так, что грива и хвост развевались на скаку почти горизонтально. А Экер сидел в седле так изящно и гордо, как сумеет разве что один человек из десяти тысяч.
Как раз в тот момент из дому вышел старик Порсон.
– Что этот никчемный бродяга Лэнки сделал с Экером? – проворчал он.
– Ничего, произошел всего-навсего несчастный случай, – печально сказал Дэн Порсон. Последние слова бандита, верно, все еще звучали у него в ушах. – Экер хотел напугать Лэнки, но револьвер зацепился и отскочил, поранив ему руку ударником. Вот и все.
– Все? – воскликнул Джефф Порсон. – Ты и вправду веришь, что это все? – И, покачав головой, он со странной ухмылкой добавил: – Однако такой ерунды оказалось достаточно, чтобы маленький мексиканский наглец бросился наутек, спасая свою шкуру. А парней вроде него – из молодых да ранних – обычно не пугают несчастные случаи!
Слова старика заставили нас по-новому взглянуть на происшедшее. Я увидел, как старшие работники понятливо закивали, бросая друг на друга многозначительные взгляды.
Затем вернулся Лэнки. Его безобразное лицо, казалось, еще больше перекошено, чем всегда.
– Свяжись вот с этакими людоедами, – проговорил он озабоченно, – и нипочем не угадаешь, когда они взбеленятся и когда кровь у них закипит. Что бы, вы думали, он хотел сказать мне вон там?
Увидев наши недоуменные взгляды, Лэнки продолжал, сокрушаясь:
– И с чего весь сыр-бор? Просто из-за того, что я стоял рядом, когда с Экером приключилось несчастье. Но он обвиняет в этом меня, черт его подери! И обещает рассчитаться со мной. Со мной! Но почему? Что я ему сделал?
– Где он мог так хорошо и быстро выучить твое имя, Лэнки? – неожиданно спросил Лефти.
– Я сам ему представился. Это – первое, что я сделал, перебравшись через холм. Запомните, первейшая мера безопасности, коли вы повстречались с бандитом, – быстренько назвать свое имя. Иногда это может уберечь от удовольствия схлопотать пулю по ошибке. Но теперь, видать, мне остается одно – сматывать удочки и поскорее убираться отсюда, пока Экер не вернулся обратно и не устроил в мою честь салют из пары кольтов. Так что я сейчас же сворачиваю одеяло и… Но, черт возьми, у меня ведь нет своего одеяла! Значит, просто выведу из конюшни мустанга и тут же дам деру.
– Иди в дом, Лэнки, и забери одеяла, которыми здесь пользовался, – остановил его Дэн Порсон. – Они – твои. Но зачем тебе ехать прямо сейчас, на ночь глядя? Да и вообще, стоит ли уезжать? Для нас ты – просто находка, Лэнки. Ты приносишь удачу. Нам будет очень тебя не хватать.
– Весьма любезно с твоей стороны, – заметил Лэнки.
Он повернулся и выжидающе посмотрел на старого Джеффа Порсона.
Тот, опустив голову, буркнул:
– Иди и возьми одеяла. Они – твои, как сказал Дэн. Но я не буду уговаривать тебя остаться. Кто знает, может, ты больше несчастий на нас навлечешь, чем принесешь удачи, если застрянешь тут…
– Что ты хочешь этим сказать, земляк? – осведомился Лэнки, нарочито растягивая слова.
– Ты сам все прекрасно понимаешь, и я не стану ничего объяснять, – ответил старик.
В сгущающихся сумерках Лэнки быстро зашагал к дому для рабочих. Когда он уже добрался до двери, навстречу вышел повар и громко ударил в большой обеденный колокол, приглашая всех к столу.
Джефф Порсон вдруг хитро подмигнул:
– Эй, парни! Кто хочет увидеть забавную штуку, идемте за мной. Но, чур, осторожно! Ступайте мягко, без всякого шуму. А лучше снимите ботинки, если хотите кое-что увидеть. Эй, кок, – скомандовал он повару, – продолжай бить в колокол, понял?
С этими словами – в то время как повар и дальше вызванивал обеденный сигнал – старик направился к дому, а за ним, крадучись, и все остальные.
Остановившись у порога и осторожно заглянув в дверь, мы увидели вытянутый силуэт Лэнки, занятого свертыванием и укладыванием подаренных ему одеял.
Джефф Порсон легонько оттолкнул нас в сторону и заорал что есть мочи:
– Руки вверх, черт тебя подери!
Прокричав это, он и сам отскочил от двери, спеша укрыться.
В полумраке комнаты как будто черная молния промелькнула. Это был Лэнки. Как я говорил, он всегда казался невероятно медлительным и неуклюжим. Так оно и было… в обычных условиях. Теперь же, едва услыхав дикий вопль старика Порсона, Лэнки в мгновение ока превратился в ловкого и стремительного горного льва. Он прянул наискосок от двери и ничком приземлился на пол. Но до того, как Лэнки принял это положение и еще кувыркался в воздухе, выстрелил его пистолет. Пуля пролетела сквозь дверной проем и со свистом вспорола воздух в доле дюйма от моего уха. Честно говоря, я до сих пор вздрагиваю при одном только воспоминании об этом!
Мы все изумленно вытаращились друг на друга. Проклятое лязганье обеденного колокола прекратилось, как только грохнул выстрел, а затем я увидел, что старый Порсон покачивает головой с таким видом, словно бы он чем-то весьма доволен.