На следующий день, утром в воскресенье, прежде чем идти в свой краеведческий музей – водить экскурсии школьной детворы и приезжих гостей города – Пётр почему-то решил заскочить на свою работу. Был какой-то плохо осознаваемый толчок из ниоткуда: что-то с его компьютером, возможно, с его безопасностью или ещё нечто, выходящее за рамки штатного режима их организации. Их фирма занимала две комнаты в гостинице на втором этаже неприметного кирпичного здания: одна большая комната была обустроена под кабинет директора и различные фуршеты с заказчиками. В комнате мене значительных размеров сидели три ответственных исполнителя, непосредственно занятых ремонтом и настройкой аппаратуры клиентов. Так уж получилось, что обычно он по воскресеньям он был на работе только в экстраординарных случаях из-за неожиданных заказов или капризов клиентов, требующих присутствия «реального мастера», а не директора для соответствующего разбирательства. К тому же в воскресенье дискотеки в ДК не проводились, не было куража для танцев, ибо молодняку в понедельник надо было собираться в школы и вузы, а более серьёзной публике предстояло деньги зарабатывать на жизнь и пропитание себя и семей.
Но у Петра странное неотвязное чувство, что кто-то пытается взломать пароль и поковыряться в его компе. Зачем только, с какой каверзой – вот в чём вопрос… Несанкционированный взлом? Вор или директор?.. Но ведь пока не взломали комп, не вошли в него, иначе бы мобильник отреагировал, дал бы сигнал… Все электронные письма, приходящие на комп, по работе, дублировались на мобильнике. Вроде нет повода для беспокойства. Их фирма оплачивала все расходы по охране второго этажа – дополнительно с охраной всей гостиницы… Но Петра поразило то, что охранников не было и при входе в гостиницу, и при входе на второй этаж… Неужели воры?..
Он буквально ворвался в свою комнату, дверь которой почему-то была не закрытой на замок, с безумной мыслью: «А у меня не то, что дубинки, даже палки нет для…»
Над его компьютером склонился директор фирмы Мэлс, тат, горский еврей, в шутку называющий себя «Азером», родители которого, правоверные коммунисты из прошлых времён дали сыну имя из аббревиатуры вождей мирового коммунизма – Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.
– Ты что здесь делаешь, Мэлс?
Тот от неожиданного оклика сильно пёрнул, портя воздух, и, заикаясь, лязгая зубами, проскрежетал:
– Ни-ни-че-го…ни-ни-ни…
Воздух был испорчен окончательно и бесповоротно. К тому же на брюках Мэлса разошлось огромное пятно. «Обоссался или кончил от того, что его застукали?» – с этой мыслью и брезгливым выражением лица Пётр церемонным шагом подошел к окну и нарочито громко и нахально растворил настежь и форточки, и створки оконного перекрытия. И Мэлсу ничего не оставалось делать, как начать оправдываться:
– Я по делу должен был войти в твой компьютер. А пароль, который ты мне дал, не работает.
– Я сменил его уже давно, – спокойно ответил Пётр, внимательно разглядывая несвежее лицо с глазами записного директора. – Что с тобой? Ты в порядке, депутат?
– Я совсем не в порядке, – мне позвонил наш клиент, не местный, их Москвы, с самого верха, – он показал на потолок, – вот я не в себе.
– Зачем клиенту из Москвы и тебе понадобился мой комп?
– Так двое бандитов наведались, напомнили про звонок сверху, видишь.
– А ты, что?
– Не милицию же звать… Они всё и всех подмяли…
– Были Борис и…
– Откуда ты знаешь?.. Откуда?..
– От верблюда, Мэлс.
– Они требовали отдать твой компьютер или переписать у тебя все рабочие файлы…
– Понимаю, захотели переписать музыку, которую слушали на дискотеке…
– Типа этого, Пётр… Но компьютер я не отдал, сказал, что ты сам его купил, это не собственность фирмы… Унести его, значит, ограбить не фирму, а владельца личной собственности…
– Что ещё от тебя потребовал бандит Борис, не тяни резину… – повысил голос на директора Пётр. – Что ещё, вспоминай! – видя замешательство Мэлса и его страх перед бандитами и клиентом из Москвы, презрительно бросил, словно давая шанс уцепиться за соломинку тонущему, запуганному человечку. – Иди к себе и переоденься… Воняет от тебя, Мэлс, за версту, застирай и просуши бельишко…
– Вспомнил… – уже открыв дверь в коридор, он обернулся и выдохнул, страдальчески закатив глаза. – Они потребовали твой домашний адрес и номер мобильника…
– Дал?
– Они и без меня бы узнали и номер телефона, и адрес… Куда мне было деваться?.. Всё равно у них в полиции всё схвачено…
– Всё, да не всё, – жёстко ответил Пётр. – Всё они узнали бы завтра или послезавтра, а узнали от тебя это «всё» сегодня… – Он уже набирал номер телефона своей бабушки. – Иди, сушись, потом переговорим… Если что срочное, я в краеведческом…
И, услышав после долгих гудков вызова голос бабушки, весёлым беззаботным голосом продолжил решение своего частного вопроса:
– Бабуль, это я… Закрой дверь на цепочку и никому, ни в коем случае, не открывай… Так надо… Спрашивай, кто там звонит и разговаривай с посетителями через закрытую дверцу… И ещё, в магазин сегодня тоже не выходи… Я все продукты вечером принесу… Что?.. На улицу тоже не выходи, даже на лавочку под окнами… Посиди на лоджии… Потом я объясню, что к чему и чем вызваны вот такие меры безопасности… Если кто будет меня требовать, отсылай не ко мне на работу в гостиницу, а прямо в краеведческий музей, я там буду через час водить экскурсии и читать лекции – поняла? Отлично!. Если кто придёт и будет спрашивать меня, общайся только через закрытую дверь и посылай… Нет, не на три буквы, а прямо в краеведческий музей… Там всех просящих отблагодарим и отоварим… Обязательно перезвони после контакта с опасной публикой… Ну, хорошо, после эксцесса сразу звони мне… Не беспокойся, во время экскурсий и лекций у меня смартфон реагирует на вызов твой и вызов мамы…
Перед самым выходом из гостиницы, на первом этаже позвонила бабушка и сообщила, что, действительно, приходили по его грешную души, просили открыть дверь. Но старушка была непреклонна и через закрытую дверь несколько раз повторила: хозяина нет дома, а всем домогающимся его хозяин предложил встретиться в краеведческом музее – на экскурсии или его лекции для подростков и всех желающих посетителей музея. Приобретайте билет в музей – и хозяин-лектор к вашим услугам – не опаздывайте только. Потом ищи ветра в поле, а его в Метрополе.
Он не торопился в краеведческий музей, вышел с запасом времени, чтобы можно в уединении пешей прогулки спокойно погонять мысли, что-то вспомнить и что-то предвосхитить. Пётр размышлял на тему, зачем клиенту и бандитам потребовался его компьютер или даже личные файлы с разнородной информацией на многие интересующие его темы. Вряд ли музыка и хиты мировых дискотек заинтересовали бандитов после ДК. Значит, нечто другое, связанное с левитацией, просветлением и столбняком преследователей после просветления и левитации преследуемого.
И вдруг Пётр твёрдо и неукоснительно для себя и своих преследователей решил, что нет у него никакого желания делиться с ними этой информацией, накапливаемой давно и по крупицам… И после своих любопытных рекордов по прыжкам в длину и высоту – при свидетелях – и мистических психологических опытов телепортации предметов, передаче мыслей на расстоянии – считай, без свидетелей – в студенческой общаге.
Его, как жокея, ведь часто после дискотек приглашали в «творческие» компашки музыкантов, поэтов, художников, где под кураж пили обкуривались анашой, кололись разбодяженной наркотической дрянью. Ему это было не интересно, но он всегда ради любопытства спрашивал: «Зачем?» Ему отвечали одно и то же: «Для расширения сознания».
Пётр щадил своих друзей и знакомцев-однокашников, не лез к ним в душу. А надо бы для расширения кругозора и накопления жизненного опыта… Один такой дружок-однокашник Серёга отбил у него невесту, стал мужем беременной от Петра Лиды, пока его друг мотал срок в армии. А ведь друзья оба закончили вуз с красными дипломами, получили рекомендации учёного совета в очную аспирантуру. Но только один стал аспирантом, а другой, Пётр, отказался от стези аспиранта и научного работника со степенью кандидата исторических наук. «Раньше уйду в армию, быстрей приду для больших дел в новейшей истории» – так он отшучивался, как «выкаблучивался» перед однокашниками. И только Лиде честно признался: перебор налицо в гуманитарной науке кандидатов и докторов исторических наук обоего пола, уж больно легко защищаться там и получать степени и звания «кин» и «дин». Возникает пустошь, когда посредственные профессора массово, в промышленных масштабах готовят посредственностей из посредственных соискателей со студенческой скамьи и престарелых чуваков из депутатского корпуса, администраций разного уровня…
Замечал Пётр, что «не расширяется сознание» у музыкантов, поэтов и художников после алкоголя, наркотического курева и ширева. Как были заурядные средней паршивости их творения до приёма алкоголя-наркоты, так и превращались в большее дерьмо огромной паршивости после «расширения сознания».
И вот как-то, набравшись смелости, он спрашивает у обдолбанной и обкуренной компании: «Эй, кто после расширения сознания силой мысли предметы на столе передвинет хоть на метр?» Нет желания двигать предметы у компании. Мол, не тот уровень расширения сознания от курева и ширева с алкоголем в придачу. «А сам попробуй, раз такой крутой и смелый». И он не отказывается: двигает и пустые стаканы, и полупустые, и полные с водкой и вином. Все смотрят на него, обалделые и загипнотизированные. Смеются и подначивают: «А весь стол можешь передвинуть на метр-другой». – «Элементарно!» И стол движется, и все хохочут». А Петр, поймав кураж, кричит: «А сейчас я для вас, хохочущих, устрою представление, где стол затрясётся, как во время настоящего землетрясения». «Валяй, – кричат, – готовы к приколу». А сами готовы стол трясти с посудой – в помощь…
А когда, стол стал трястись и посуда падать на пол, кто-то из сидящих крикнул с ужасом: «Полундра! Пол уходит из-под ног!» Из угла поддержали: «Земля дрожит и потолок трещит, треснул». И вся трухнувшая компания в коридор выскочила с криком: «Звездец! Светопреставление!» Кого здесь записать в объективные свидетели тонкого мысленного эксперимента при очевидном феномене просветления потрясённого случившимся медиума?..
А сколько было экспериментов по передаче мысли на расстояние?.. И всё это Пётр фиксировал на твёрдом диске компа, на электронных дисках, флэшках. А потом фьючерсы… Зачем?.. Для статистики, авось, когда-нибудь пригодится… И вот текущее покушение на эти файлы, на весь компьютер, как носитель какой-то мистической информации, необходимой бандитам для их тёмных корыстных делишек под покровом тьмы или на свету при страхе толп мэлсов и их присных, исполненных равнодушия и бездушия…
И вдруг Пётр стукнул себя по лбу и вслух произнёс твёрдо и осмысленно с жесткими нотками в свой адрес «ахового мыслящего экспериментатора»:
– Прикажи-ка, друг ситный, мысленно, чтобы тебе Катя на смартфон позвонила… Вот он чистый эксперимент… – и он отдал в пространство мысленный приказ. – Звони, подыми жопу с кресла и звони мне на мой номер… Узнай, как дела у твоего спасателя и спасителя…
«Вот, как всегда, и первые проблемы с организацией звонка красотки, – подумал он с внутренним озлоблением, – причина в том, что мы обменялись номерами своих телефонов, подымаясь от двери в подъезд, на лестнице, до двери её квартиры. Даже мне сейчас затруднительно вспомнить номер её мобильника… Возможно, и она в таком состоянии беспамятности… Я-то вспомню, если напрягусь на эту тему в краеведческом музее… А она?.. Что же меня тогда отвлекло, когда я устно ей сообщил номер своего смартфона?.. Ах, да, я проинтуичил, что на лестнице между её вторым этажом и третьим этажом стоит мужик… вдруг ясно и чётко… не просто неизвестный и потому опасный человек, а трус и подлец Димка… Благодаря которому чуть не изнасиловали в сортире девицу, хоть и не благородную целку, но всё же молодую красивую женщину помимо её воли… блузку порвали… Да, Димка на лестнице отвлёк меня от запоминания номера телефона Кати… Но она-то не видела Димки наверху, она меня послушала, вошла в свою квартиру с бабкой, не оглядываясь… Конечно, она не запомнила моего номера, жалко».
И вдруг звонок, точнее, мелодия – от неё? или от кого? – он в неведении нажал кнопку приёма и услышал знакомый, ласково журчащий голос Кати.
– Здравствуй, Пётр! Я тебя не отвлекаю?..
Он от неожиданности закашлялся, долго не мог ничего ответить. Только кашлял не своим металлическим кашлем и тяжело дышал, как загнанный мерин, которому ещё бежать и бежать, а обстоятельства его загоняют в опасности, которых уже не избежать – при всём желании мыслящего, экспериментирующего мистическими категориями мерина…