Каждый сотрудник отдела и правда знал о моём новом звании. Видели бы вы, как они встречали меня. Словно национального героя, не меньше. Нет, ну а что вы хотели? Покажите мне ещё хоть одну русскую служебную собаку, получившую значок специального агента техасской полиции? Уверен, я один такой. Поздравления посыпались ещё на улице. Стоило только нам выйти из машины и подойти ко входу в отдел, как несколько наших коллег, гробивших здоровье на ступеньках, тотчас отправили свои пагубные привычки в урну и давай трепать меня за уши. К подобному проявлению человеческой признательности я уже давно привык, и всё же оно меня раздражало. Думаю, вы бы испытывали то же самое, если бы при встрече ваши знакомые, например, ерошили ваши волосы, как делают любящие родители. Елисеев вот уже далеко не мальчик, но Анна Михайловна до сих пор так делает, когда встречает его. А я же вижу, что его это бесит. Он возмущается, а той – хоть бы хны. Она как трепала его кудри, так и треплет. Правда, когда так делает Александра, Макс млеет, словно муха на солнышке. Вообще я заметил, от неё он готов терпеть то, чего не терпит от других. Наверно, это ещё один верный признак большой любви.
– Трисоныч, ну ты красава! – восхищённо воскликнул один из сотрудников, он присел передо мной, схватил мою лапу и давай её трясти, как оголтелый. – Признайся честно, что такого ты сказал тому быку, что он аж убежал в стойло?
После его слов все дружно рассмеялись.
Ага, держи карман шире. Сейчас я перескажу тебе во всех подробностях тот разговор. Я нисколько не удивился, что моя слава докатилась и до нашей страны. То родео, во время которого я спас ковбоя от чокнутого быка по кличке Хай Стик и получил значок, показали все телекомпании мира. По крайней мере, так сказал Арни[4]. В данном случае мои «ав» и «у-у-у» не подходили, и я оставил вопрос коллеги без ответа.
– Мы всем отделом смотрели тебя на ютьюбе, – озвучил мои мысли другой сотрудник. – Молодец, пёсель, ты настоящий герой. – Он потрепал меня по холке. – Мы гордимся тобой.
– Ладно, мужики, хорош его нахваливать, а то ещё зазнается, а мне с ним работать, – вмешался в разговор Елисеев, и все снова дружно рассмеялись.
Не понимаю, вот зачем говорить обо мне подобные гадости? Ведь знает же, что мне это не грозит. Или так, лишь бы ляпнуть? Я тяжело вздохнул и недовольно посмотрел на него исподлобья.
– Прости, дружище, – тут же извинился Макс, – это я так, шутки ради.
Юморист, однако! Хоть я и был возмущён до корней своей шерсти, но всё же не обиделся. Вы же знаете, я не из обидчивых. Больше всего я уважаю Елисеева за то, что даже перед коллегами он не стесняется попросить у меня прощения. И тем не менее я не стал распинаться и вместо традиционного «ав» лишь молча кивнул.
– Ну и отлично, – улыбнулся Елисеев. – Ладно, пойдём.
Мы направились в отдел, и, пока добирались до кабинета, каждый встречающийся нам на пути сотрудник жал мне лапу. Вы даже представить не можете, до чего утомительно выслушивать комплименты. От всей похвалы, сыпавшейся в мой адрес, даже стало не по себе.
Я вспомнил, как мой последний подопечный, Андрей Максимович, отец Елисеева, рассказывал про одного начальника. Тот жить не мог без похвалы и не терпел даже малейшей критики в свой адрес. От подчинённых он хотел слышать только приятные вещи. А если всё же находился смельчак, который докладывал ему всё без прикрас, его тут же увольняли. Я ещё тогда подумал: «И на фига такой начальник, если он не знает правды? Неужели его не тошнит от лицемерия и бесконечного вранья». Только в отличие от него комплименты в мой адрес были не лестью, а искренней похвалой. Я в этом не сомневался, потому как фальшь чую за версту. Да и не умеют люди нам льстить. Если человек не любит животных, он никогда не будет нахваливать их.
Увидев в конце коридора дверь в наш кабинет, я мысленно приготовился к ещё одной порции комплиментов от Дёмина. Но, к моему удивлению, он не стал петь мне дифирамбы, а повёл себя так, словно всё это время мы с ним встречались каждый день. При виде нас он встал из-за своего рабочего стола и направился к нам.
– Здоров, пацаны, – в своей привычной манере он поприветствовал сначала Елисеева, а потом присел передо мной и протянул руку. – Привет, дружище. – Я положил лапу на его ладонь, он легонько потряс её и сказал: – Мне не хватало тебя.
И это был единственный комплимент, прозвучавший из его уст, чему я несказанно обрадовался, а то устал я от этих «красава», «молоток», «крутой чувак» и прочих хвалебных эпитетов.
Мужики расселись по своим местам, а я пошёл на своё – под батарею. Давненько я тут не лежал. На подоконнике заметил всё тот же журнал про недвижимость, листы которого служили мне тарелкой, когда напарники чем-то угощали меня. Ясное дело, не на пол же класть продукт. Правда, теперь журнал уже был не таким толстым, как изначально. Я растянулся на полу и положил голову на лапы. Уже бог знает сколько не работаю поводырём, а привычка отдыхать при каждом удобном случае осталась до сих пор.
Елисеев открыл верхний ящик стола, выудил из него папку и спросил:
– Ванёк, что Паша говорит, как ночь прошла? А то Трисон своим появлением столько шума наделал, что я забыл спросить. – Бросив на меня взгляд, он подмигнул.
Судя по тому, как этот Паша и его коллега ни словом не обмолвились, пока общались с нами, я понял, что их ночное дежурство прошло спокойно. Однажды ночью у нас в отделе случилось ЧП: во время задержания опасного преступника ранили одного полицейского. Тогда дежурный объявил нам об этом, едва мы переступили порог отдела.
– Макс, ты же знаешь, если бы произошло что-то серьёзное, он бы первым делом рассказал, – озвучил мои мысли Дёмин.
– Да знаю. – Елисеев закивал. – Но мало ли, все мы люди, мог и забыть.
В этот момент на его рабочем столе залился трелью телефон, он снял трубку и ответил.
– Слушаю вас… да, это я, товарищ начальник. – Макс какое-то время слушал собеседника, а потом сказал: – Да, я с Трисоном. Прибыл мой путешественник. – Он снова бросил на меня взгляд и продолжил: – Понял. Уже идём.
Он ещё не успел положить трубку, а я уже вскочил на лапы и направился к двери. Глупо было бы не понять, что Сан Саныч попросил нас зайти.
– А я переживал, Трисон, как бы ты не отупел в Америке от безделья, – глядя на меня, усмехнулся Дёмин. – А ты молодец, не растерял своих навыков.
Нет, ну это ж надо такое ляпнуть – отупел от безделья. То есть, по-твоему, сниматься в кино и тренировать коня – это не работа? Те, кто читал книгу о моих техасских приключениях, наверняка помнят: тогда Арни назначил меня своим первым помощником, а он был личным тренером Вики и Уголька. Да и как можно растерять навыки, если это доведённые до автоматизма действия? Это всё равно что разучиться дышать.
– Эта поездка пошла ему на пользу, – вступился за меня Елисеев. – Он стал мудрым, как седой старец.
Что-то я не понял, это ты к чему привёл такое сравнение? Намекаешь на мой возраст? Да, я зрелый пёс, но сединой ещё не пахнет. Ну ладно, каюсь, несколько седых шерстинок есть на морде, но так это капля в море. Нет, скорее всего он имел в виду, что теперь моя мудрость не знает границ.
Ну что ж, в таком случае спасибо за столь высокую оценку моего интеллектуального потенциала.
Вскоре мы уже стояли под дверью с золотой табличкой. Конечно, по понятным причинам я не мог прочитать её, но, думаю, несложно догадаться. Макс постучал и после того, как из кабинета прозвучало: «Войдите», открыл дверь и пропустил меня вперёд.
– Ба, кого я вижу? Трисон, ты ли это? – раскинув руки в стороны, заулыбался шеф.
– Ав, – тихонько подтвердил я.
Сан Саныч так резко встал из-за стола, что кресло откатилось назад и ударилось об стену.
– Ну здоров, герой. – Он подошёл ко мне и, несмотря на свой уже не столь юный возраст, по-молодецки присел и протянул руку. Я положил на неё лапу, он похлопал по ней другой ладонью и сказал: – Рад, я очень рад тебя видеть.
Хоть я уже устал от комплиментов, но услышать подобные слова от начальника отдела было до чёртиков приятно. Я даже заулыбался, широко разинув пасть, и на радостях вывалил язык.
– Я уверен, теперь ваше дело сдвинется с мёртвой точки. – Он посмотрел на Елисеева и кивнул на стул. – Чего стоишь? Присаживайся, в ногах правды нет.
– Я тоже на это надеюсь. – Тот закивал и занял место за рабочим столом.
Начальник снова перевёл взгляд на меня и, подмигнув, сказал:
– У меня для тебя подарочек есть. Пойдём угощу.
Подарочки я люблю. Да и кто их не любит? На радостях я завилял хвостом, но тут в наш разговор вмешался Елисеев, и моя радость рассеялась, как утренний туман.
– Сан Саныч, он не голодный.
А чего это ты за меня отвечаешь? Откуда тебе знать, голодный я или нет. Да от той крошечной горки корма, которую ты мне насыпал на завтрак, у меня во рту даже привкуса не осталось. Чтоб тебя дети твои так кормили. Хорошо хоть Саныч человек понятливый, он тут же одёрнул его.
– Макс, мы сами как-нибудь разберёмся.
Он встал и, махнув мне рукой, направился к шкафу, Я в нерешительности глянул на Елисеева, как-никак он мой напарник, без его команды я не могу принимать угощения, и, увидев на его лице одобрительную улыбку, пошёл за шефом.
– Товарищ начальник, ох и балуете же вы его, – с усмешкой бросил нам вслед Елисеев.
– А кого мне ещё баловать? – ответил тот. – Раньше у меня хоть коржики были, так дочка забрала их, а внуков у меня пока ещё нет.
Для тех, кто не в курсе, поясню: коржики – это собаки породы корги, которых его дочь отдавала ему на воспитание, пока ездила в командировку за границу.
Он открыл нижнюю дверцу шкафа и выудил оттуда прозрачный пакет, в котором красовалось аппетитное свиное ушко. При виде его у меня аж горло сдавило спазмом, и я судорожно сглотнул. Да простят меня хрюшки, но я обожаю это лакомство. Да что я, по-моему, в мире нет ни одного четвероного питомца, который бы от него отказался. Вот уж не ожидал такого сюрприза. Ну спасибо тебе, мил человек.
– Товарищ начальник, может, вам стоит завести своего питомца? – голос Елисеева ворвался в моё затуманенное ухом сознание.
– Я уже об этом подумываю. – Саныч закивал и принялся открывать пакет, но не тут-то было: тот не хотел просто так поддаваться.
– И какой породы хотите взять собаку? – полюбопытствовал Макс.
– Да без разницы, – хмыкнул Саныч, он предпринял ещё одну попытку разорвать упаковку – и снова неудача.
Вот клянусь, я бы этому производителю… даже не знаю, что бы я ему сделал. Это ж надо было так спрятать ухо. Как будто это какое-то сокровище.
– В смысле? – не понял Елисеев. – Разве у вас нет никаких предпочтений?
До Сан Саныча наконец дошло, что упаковку руками не взять, и он решил открыть её более эффективным способом: с помощью зубов. И – о чудо – он освободил ушко. Я вот не понимаю, неужели нельзя было сразу так поступить? А то мусолил этот пакет и чуть до инфаркта меня не довел. Он протянул мне лакомство и, подмигнув, сказал:
– Угощайся, дружище.
Я уже исходил слюной, но, несмотря на это, аккуратнейшим образом взял деликатес и, не отходя от кассы, устроился с ним на полу. Глядя на меня, шеф улыбнулся и вернулся на своё место за столом.
– Макс, да какие предпочтения? – ответил он. – Я хочу взять собаку из приюта. Какой пёсель больше всего обрадуется мне, того и возьму. Или это будет не собака, а кот. Этих зеленоглазых хитрецов я тоже уважаю. Когда я был маленький, у нас в доме всегда жили коты. Вот я и думаю, а может, стоит возродить эту традицию?
Для того, чтобы определить, хороший человек или плохой, животным не надо съедать с ним пуд соли, достаточно просто посмотреть в глаза. С самого первого момента знакомства с Сан Санычем я понял: он Человек с большой буквы. Я бы даже сказал – человечище. Наверняка он может купить собаку любой породы, а он хочет осчастливить бездомную. Это ещё раз подтверждает, насколько у него добрая душа.
– Ну что ж, отличная идея, – поддержал Макс. – Честно сказать, мне тоже нравятся коты. Может, и нам с Шурой завести, как вы говорите, зеленоглазого хитреца? – Он посмотрел на меня и подмигнул.
Ей-богу, я чуть не поперхнулся и тотчас потерял интерес к уху. Нет, вы только не подумайте, что я котофоб. Вы же сами знаете, судьба меня сталкивала с разными представителями этого семейства, как с домашними, так и с дикими. И со всеми я находил общий язык. Но жить с ними под одной крышей – извольте. Видимо, мои эмоции были написаны у меня на морде. Глядя на меня, Елисеев с Санычем дружно рассмеялись, а когда веселье стихло, Елисеев сказал:
– Да ладно, Трисон, расслабься, я пошутил.
«Юморист, однако», – мысленно ухмыльнулся я и, облегчённо вздохнув, вернулся к уху.
– Ну, Макс, что нового по делу? – спросил шеф.
– Пока ничего, – ответил тот. – Мы просмотрели все записи с видеокамер на стоянках, но по ним невозможно установить личность хулигана. Этот гад шифруется так, что не видно лица, и при этом не оставляет никаких следов. Не воришка, а человек-невидимка. Но по фигуре кажется, будто молодой, а если и взрослый, то очень худой. Мы проверили всех предполагаемых подозреваемых в округе, кто когда-то привлекался по таким делам, но никто из них даже близко не подходит.
– Плохо, это очень плохо, – шумно вздохнув, покачал головой Сан Саныч. – Теперь, когда Трисон здесь, – он бросил на меня взгляд, а затем перевёл на Макса, – вы должны поймать этого наглеца. Даю вам на это три дня, иначе с меня там, – он ткнул пальцем в потолок, – шкуру спустят.
– Слушаюсь, товарищ начальник. – Елисеев кивнул и как-то замялся, что Сан Саныч тут же заметил. Да и меня на мякине не проведёшь.
– Что там у тебя, говори, – потребовал Сан Саныч.
– Да ладно, – отмахнулся Елисеев, – сейчас не время.
– Макс, не вынуждай меня повышать голос! – строгим тоном сказал тот.
– Товарищ начальник, я хотел попросить вас дать мне отгулы дней на десять! – на одном дыхании выпалил Макс.
– Когда? Сейчас, что ли? Да ты спятил? – вытаращив глаза, взревел Сан Саныч. – Я ему говорю, что с меня шкуру спустят, а он мне об отгулах.
От того добрячка, коим был Сан Саныч ещё несколько минут назад, не осталось и следа.
– Вот поэтому я и не хотел говорить, – вздохнул Елисеев. – Ладно, забудьте.
– Что случилось? Зачем тебе отпуск? – немного сбавил обороты Саныч.
– Брат женится, а я его последний раз видел вживую, когда учился в школе. Хотели со стариками сгонять к нему на свадьбу.
Я оставил ухо в покое и, глядя на Сан Саныча, замер в ожидании его ответа. «Да погоди ты раньше времени паниковать, – успокаивал я сам себя. – Даже если Саныч даст добро, ещё не факт, что родственники поедут на эту чёртову свадьбу. Им ещё надо найти, куда нас пристроить. Надеюсь, желающих приютить нас не найдётся». От этих мыслей мне вдруг стало стыдно, я готов был провалиться под землю.
Подлый, ну какой же я подлый пёс. Думаю только о собственной шкуре. Ну хотят родственники на свадьбу, пусть едут. В конце концов, они же не на всю жизнь меня оставят. А вдруг там с ними что-нибудь случится и они не вернутся? Что будет с нами? Тьфу ты, глупый Тузик, нашёл о чём думать.
– Давай так, – Саныч выставил вперёд ладонь, – дело раскроете, портфель генералу вернёте – и можешь ехать хоть на все четыре стороны, но только на десять дней, не больше.
Как я и предполагал ранее, в этом вопросе он пошёл Елисееву навстречу.
– Понял, – едва сдерживая улыбку, кивнул Макс.
Посмотрел я на его радостную физиономию и осознал, что он и дело раскроет – с помощью меня, конечно, – и пристанище для нас найдёт. Говорю же, если Елисеев дал слово, он из кожи вон вылезет, но сдержит его. И уж тем более если это касается Шуры.
– Товарищ начальник, спасибо за угощение. – Елисеев кивнул в мою сторону и спросил: – Мы можем идти?
– Да, – ответил тот. – Макс, три дня. – Он поднял вверх соответствующее количество пальцев.
– Так точно! – Елисеев закивал, он встал из-за стола и посмотрел на меня. – Трисон, забирай своё ухо и пойдём. Доешь в кабинете.
Это ж надо такое сказануть – забирай своё ухо! Ну люди, ну юмористы. Но прежде, чем выполнить его команду, я подошёл к Сан Санычу и ткнулся носом в его колено. Разве мог я уйти, не поблагодарив доброго человека за угощение?
– Понравился подарок? – потрепав меня по холке, улыбнулся он.
– Ав, – бухнул я, что на моём языке означало «не то слово».