Оказалось, наша квартира находится на втором этаже. Стоило только нам подняться, как из-за одной из дверей послышался голос Марселя. «Ну наконец-то приехали, устал я тут один торчать», – недовольно пролаял он. Узнаю своего воспитанника. Александра миллион раз просила его не гавкать в доме, а тому что в лоб, что по лбу.
– Малышик, это мы, – улыбнулась она.
Услышав её голос, Марсель разошёлся ещё больше. Ну Шура, ну юмористка. Опять что-то новенькое придумала. К малышу я уже вроде как привык, а вот малышика впервые слышу. Поражаюсь, с какой лёгкостью она интерпретирует наши прозвища.
– Француз, если ты сейчас не захлопнешь варежку, я тебе хвост откушу, – театрально пригрозил ему Макс, и за дверью тотчас повисла тишина.
Он единственный, кому Марсель подчиняется безоговорочно.
Тем временем Елисеев отворил квартиру, и перед нами появился нарушитель спокойствия. При виде его у меня челюсть рухнула на пол: от того собачонка не осталось и следа. Как я и предполагал, за эти четыре месяца он превратился во взрослого парня ростом с меня. Единственное, что выдавало его возраст, так это худощавое телосложение. По сравнению с ним я выгляжу крепышом. Но когда он начал носиться вокруг нас, я понял: внешне он хоть и кажется взрослым, но в душе всё тот же ребёнок. Глядя на него, родственники не могли сдержать смех. Я бы тоже с удовольствием посмеялся, если бы умел. Наконец, набегавшись, Марсель кинулся к Александре, поставил на неё лапы и прижался к ней мордой.
– Здравствуй, мой мальчик, – она давай наглаживать его по голове, – ты соскучился? Я тоже скучала по тебе.
Стыдно признаться, но в тот момент во мне взыграла ревность. Я-то думал, что он первым делом бросится ко мне, ан нет. Но я тут же взял себя в лапы и отмахнулся от этого низменного чувства. Не хочу, чтобы оно завладело моей душой. Шура – наша кормилица, так по кому Марсель должен скучать больше всего?
Не знаю, как долго бы длились эти обнимашки, если бы не вмешался Макс.
– Француз, отстань от моей жены, – нарочито строгим голосом приказал он, – дай ей с дороги раздеться.
Тот тяжело вздохнул, отошёл в сторону и, усевшись на задние лапы, принялся разглядывать прихожую, словно не я, а он впервые оказался в этой квартире. При этом на меня ноль эмоций, будто я пустое место. Я думал, что это с ним? Может, я так изменился и он меня не признал? Я даже посмотрелся в большое зеркало в шкафу. Да нет, вроде выгляжу как прежде. Пока родственники раздевались, я подошёл к нему и сел напротив.
– Привет, Марсель. Ты почему даже не смотришь на меня? Не узнал, что ли? – спросил я.
– Я обиделся на тебя, – по-прежнему рассматривая рисунок на обоях, ответил он.
– За что? – не понял я.
– За то, что ты уехал и так долго не возвращался, – всё так же не глядя на меня, заявил он.
Услышав его ответ, я вновь убедился, что, по сути, он ещё щенок. Разве может взрослый пёс предъявить такую претензию?
– Ну я же не нарочно, – ухмыльнулся я. – Ты же понимаешь, что это не от меня зависело?
– Понимаю. – Вздохнув, он наконец удостоил меня взглядом и признался: – Просто я скучал по тебе.
Я обратил внимание, что раньше его глаза были бледно-голубыми, а теперь стали синими, как океан.
– Я тоже скучал, – по-собачьи улыбнулся я, – и думал о тебе каждый день.
– Правда? – с сомнением спросил Марсель.
– Конечно.
На радостях он набросился на меня, как на сахарную косточку, и давай лобызать моё… тьфу ты леший, опять чуть не оговорился. Ну, вы поняли, морду. Он так тщательно умыл меня, что теперь я могу неделю не наводить марафет. Шучу, конечно, а то ещё подумаете, будто я грязнуля. Я очень даже чистоплотный пёс.
– Марсик, ты уже зацеловал Трисона до беспамятства, – улыбнулась Александра, – лучше покажи ему квартиру и вашу комнату. А я пойду переоденусь, приготовлю что-нибудь поесть, и будем все вместе обедать, вернее ужинать.
– Ав, – глядя на неё, звонко гавкнул Марсель, потом снова посмотрел на меня и с важным видом сказал: – Иди за мной, я проведу для тебя экскурсию.
От одного хвастунишки уехал, к другому приехал. Теперь будет при каждом удобном случае напоминать мне, что он здесь первым поселился. Как сказал бы мой первый подопечный Сашка: «Дитё, оно и в Африке дитё».
Прихожая поражала размерами, уже в ней можно было жить, а в квартире ещё целых четыре комнаты. Помимо шкафа, я увидел тумбочку, вешалку для одежды, небольшой диванчик и несколько дверей. Одна из них вела на кухню. Елисеев с Шурой скрылись за другой, и я сразу понял, что там их спальня.
А меня воспитанник повёл к той, которая была напротив. Не квартира, а какой-то лабиринт. Марсель поставил лапы на ручку и прежде, чем отворить дверь, сказал:
– Здесь у нас гостиная, мы тут кино смотрим.
Надо же, когда я улетал в Америку, Марсель не то что дверь открывать – до ручки достать не мог.
Мы вошли в просторную комнату с большим окном. В ней стояла та самая мягкая мебель, которую родственники купили, когда воспитанник испортил старую. Вместо торшера с жёлтым абажуром – тот во время очередного веселья в прежней квартире повалил Марсель – здесь стоял другой, похожий на рогатку. Напротив дивана на стене висел приличных размеров телевизор, а под ним на тумбочке я заметил фотографии в рамках. С одной из них на нас смотрели улыбающиеся Шура и Макс, с другой – наши с воспитанником не менее счастливые морды, а на следующей мы собрались уже всей семьёй. Между снимками я заметил ту самую статуэтку купидона, которую однажды чуть не разбил Марсель. Если вы читали историю «Трисон покоряет Голливуд», наверняка помните, сколько бед он причинил моим родственникам. Кроме мебели, им пришлось ещё поменять обои в прихожей, провод интернета и даже дать деньги на новые кроссовки компьютерщику. Наверняка среди моих читателей тоже есть такие, кому четвероногие питомцы доставили кучу хлопот. Пользуясь случаем, хочу заступиться за своих юных собратьев: они это делают не из желания насолить вам, а зачастую от безделья. Вы уходите на работу, а братья ваши меньшие остаются одни в пустой квартире. Вот они и начинают покушаться на ваше имущество. Но бывает, что таким образом они выражают протест, как было в случае с Марселем: в тот раз компьютерщик поставил обувь на его коврик. Оно и понятное дело. Наверняка вам бы тоже не понравилось, если бы кто-то пришёл в вашу спальню и положил свои ботинки на кровать. Вот так же и нам. Поэтому, дорогие мои читатели, если ваш питомец нашкодничал, не спешите ругать его. Лучше подумайте, почему он это сделал, и примите меры, чтобы это не повторилось. И помните: вы в ответе за тех, кого приручили. Только ради бога, не подумайте, я вас не поучаю. Просто даю совет по-дружески.
– Ну как мы тут всё устроили? – голос Марселя оторвал меня от разглядывания интерьера.
Нет, вы это слышали? «Мы устроили».
Интересно, каким боком ты принимал участие? Наблюдал со стороны? Я посмотрел на него и невольно усмехнулся. Задрав хвост и выпятив грудь, хвастунишка расхаживал по комнате, словно крейсер в походе.
– Очень уютно. – Я кивнул. – Надеюсь, ты больше не устраиваешь погромов в квартире?
– Обижаешь, Трисон, – бросив на меня взгляд, ухмыльнулся он. – Я уже вышел из того возраста. Если ты не забыл, я учусь в школе. Так что скоро я тоже буду образованным, как ты, настоящей розыскной собакой.
Если вы читали о моих приключениях в Техасе, наверняка помните, что Елисеев устроил его в школу. С тех пор, как я получал образование, прошло уже много лет, но я до сих пор скучаю по тем временам. Хорошо людям, у вас есть социальные сети, где вы можете пообщаться со своими одноклассниками и учителями. Я бы тоже хотел повидаться с собратьями и инструктором, пусть и через этот ваш интернет. Но увы, такого для нас не придумали, да и гаджета у меня нет. Я смотрел по телику передачу, в ней ведущий рассказывал, что где-то учёные придумали собачий телефон: мячик со встроенной камерой, микрофоном и динамиком. Стоит его схватить – и тут же запускается видеозвонок. Так хозяин не только видит своего любимца, но и может поговорить с ним. Кто знает, вдруг и наши родственники купят нам с Марселем такие гаджеты. Хотя бы один на двоих.
– Я очень рад и горжусь тобой, – сказал я.
– Правда? – опять с сомнением спросил он.
– Ну что ты заладил: «Правда? Правда?» – театрально возмутился я. – Конечно правда. Ты же мой воспитанник, как я могу не гордиться твоими успехами?
Он подбежал ко мне и опять лизнул в нос.
– А я рад, что ты остался таким, как прежде. Я боялся, что ты зазвездишься в этом своём Голливуде, вернёшься домой и будешь нос задирать.
– С чего ты это взял?
– Слышал, как Елисеев говорил тебе по телефону: «Смотри там не зазвездись».
– Да он пошутил, – с полной уверенностью заявил я. – Напарник знает, что мне не грозит эта болезнь.
– Ну ладно, – вздохнул Марсель, – тогда пойдём дальше, – сказал он и потрусил на выход.
И вот мы оказались перед следующей, уже открытой дверью.
– Как видишь, здесь нечего смотреть.
Он обвёл взглядом пустое помещение с нарисованными на обоях слониками, жирафами и прочими зверушками. Сей факт натолкнул меня на мысль, что родственники планируют сделать тут детскую. Что-то я не понял, у нас в семье намечается пополнение? Только этого не хватало. Нет, конечно, я люблю детей, но каждая встреча с ними меня не очень радовала. Взять хотя бы тот случай, когда я попал в гости к двум девочкам, соседкам моего подопечного Сашки. Меня туда отправили его мама и бабушка, пока они ездили по своим делам. Так вот эти юные выдумщицы играли в доктора, а я играл роль больного. Сначала они мне «делали уколы», пичкали какими-то пилюлями, а в конце удумали поставить клизму. Слава богу, до этой процедуры не дошло. На моё спасение подоспели их родители, вернувшиеся домой[1]. Или, например, когда мы с псом-почтальоном Френки гостили у девочки Теи. Она так обрадовалась нашему приходу, что взяла нас в заложники. Шучу, конечно. На самом деле Тея увидела в нас благодарных слушателей и принялась читать свою любимую книжку про какого-то чокнутого кота Сократа. Она слишком увлеклась, из-за неё я вовремя не попал домой, и Елисееву с его израильским коллегой Лёвой пришлось уехать на службу без меня[2]. Ох и досталось же мне тогда от напарника. Я могу привести ещё много примеров, но не буду, иначе это получится не новая история, а мемуары. А кому всё-таки интересно узнать, читайте книги обо мне. В общем, с детворой одни проблемы – что с вашей, что с нашей.
– Ну ты чего застыл? – голос Марселя вернул меня в реальность. – Идём дальше, а то Шура позовёт на ужин, а мы ещё нашу комнату не посмотрели.
Так говорит, будто комната убежит куда-то. Конечно, ужин пропускать нельзя, а её можно посмотреть и после.
Марсель направился в конец коридора, где было две двери с табличками. На одной из них я разглядел сидящего на унитазе кота, на другой купающегося в тазике ёжика. Сразу понял, чьих это рук дело. Такие картинки могла повесить на двери только Александра. Максу бы подобное не пришло в голову. Ну а что за помещения за ними, нетрудно догадаться.
– Здесь у нас ванная и туалет, – озвучил мои мысли Марсель.
Мало нам Шуры-экскурсовода, так теперь ещё один появился.
Оказалось, за ванной был небольшой закуток, где и находилась дверь в наши хоромы. Ну спасибо, родственнички, засунули нас на Камчатку. Тьфу ты, пёс неблагодарный. Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Какая тебе разница, где комната, главное, что она есть. Хотя, по-моему, я погорячился. Теперь вся движуха, как выражается Макс, в квартире в основном происходит на кухне и в гостиной, а ванной и туалетом люди пользуются не так уж и часто. Значит, у нас в комнате будет тишина и спокойствие.
Марсель открыл дверь, и мы оказались в небольшой комнатушке, где друг напротив друга стояли два лежака, по форме напоминающие человеческие диваны, только без ножек. Конечно, это не кровать, которую отвёл мне Кристофер в своём дворце, но мне понравилось. Помимо двух лежаков, мячика и резиновой утки, любимой игрушки Марселя, в комнате больше ничего не было. Ну а что нам ещё надо? Мы же не люди, нам не нужны шкафы, комоды и прочая мебель.
– Если что, это моя кровать. – Марсель по-хозяйски развалился на одном из диванов и кивнул на другой. – А это твоя.
– Ну это понятно, – усмехнулся я.
Я решил испытать своё ложе и улёгся на противоположный диван. Надо же, какая замечательная постелька! Честно сказать, я даже не ожидал, что она окажется такой мягкой и воздушной. Ну спасибо тебе, моя дорогая Шура.
– Знаешь, почему нас сюда поселили? – словно прочитав мои недавние мысли, неожиданно спросил Марсель.
– Наверное, потому что это самая маленькая комната в квартире, – предположил я, уверенный в своей правоте. Я, конечно, ещё не видел спальни родственников, но сдаётся мне, вряд ли она меньше нашей.
– Угу, а ещё потому, что она далеко от входной двери. Елисеев сказал, если мы поселимся рядом с ней, я буду гавкать на каждый шорох в подъезде. Так говорит, будто я дурачок какой-то.
– И действительно, с чего он это взял? – с иронией подначил его я. – Ты же сам даёшь повод так думать о тебе. Шура миллион раз просила тебя не лаять в квартире, тогда зачем ты гавкал, когда мы приехали?
– О радости, – как ни в чём не бывало заявил он.
– А зачем лаешь, когда дома никого нет? – опять спросил я.
– Как зачем? – Марсель приподнялся на лапах и уставился на меня. – А вдруг воры захотят забраться в нашу квартиру? А так они услышат меня и передумают.
Да уж, в логике ему не откажешь. Услышав его ответ, я понял, что родственникам придётся приложить максимум усилий, если они хотят отучить его от этой дурной привычки. Надо было отдать его в школу, где готовят не розыскных собак, а охранников. Интересно, есть такая?
– Слушай, а почему ты дома? – я задал внезапно возникший вопрос. – Ты же в школе должен быть. Когда я учился, я жил там безвылазно целых два года.
– Я нахожусь там всю неделю, а на выходные Елисеев забирает меня домой, – объяснил он. – А сейчас у меня каникулы, потому что мой инструктор куда-то уехал.
– Да у тебя не учёба, а лафа, – вспомнив любимое словечко Макса, усмехнулся я.
Наше общение нарушил громкий возглас Александры:
– Мальчики, идите ужинать!
– Бежим, – бросил Марсель, подорвался с дивана и рванул на кухню.
Узнаю своего воспитанника, за обед он готов не только родину, но и вселенную продать со всеми потрохами. Хотя, чего греха таить, мы все такие. И звери, и люди. Наше отличие лишь в том, что у каждого свои ценности.
До этого момента я видел в открытую дверь кусочек кухни, а теперь, оказавшись там, на мгновение потерял дар гавкать. Да это какой-то аэродром. В нашей старой квартире кухня была таких размеров, что за обеденным столом Елисеев мог достать необходимое, даже не вставая. Тут же я заметил миллионы всяких шкафчиков с множеством ящичков и дверочек, большой стол со стульями, громадный серебристый холодильник и даже диван с комодом. Вот только подставки с нашими мисками я нигде не увидел. А какой запах витал – с ума можно сойти. Интересно, что Шура готовит? Стоя у плиты в шортах и футболке, она помешивала лопаткой еду на сковороде, а Елисеев крутился рядом, точно кот вокруг сметаны. Сразу видно, наскучался по жене.
Услышав нас, они как по команде повернулись.
– Марсик, ты показал Трисончику квартиру? – с улыбкой спросила Александра.
Ну а чем, по-твоему, мы всё это время занимались? Ох уж эти люди. Как же они любят задавать вопросы, на которые знают ответы.
– Ав, – ответил тот. Он подбежал к ней и ткнулся носом в ногу. Этот соскучился не меньше, чем Елисеев. Она положила лопатку на стол и погладила его по голове.
– Молодец, хороший мальчик, – похвалила Шура и обратилась ко мне: – Тришик, тебе понравилась ваша комната?
Как же мне хотелось, чтобы она не называла меня перед воспитанником всякими уменьшительно-ласкательными прозвищами, но сказать об этом я не мог, оставалось только смириться. Я уже давно понял: она неисправима. Даже мужа она называла зайчиком при Кристофере.
– Ав, – подтвердил я и тоже подошёл к ним.
Елисеев присел на корточки и протянул мне руку, а когда я положил на неё лапу, пожал её и сказал:
– Эти хоромы у нас появились благодаря тебе. Спасибо, брат.
Ваша благодарность и осознание того, что я принёс вам пользу, лучшая награда. Ради этого я готов на любую посильную работу. Хотя, чего греха таить, от материального вознаграждения я бы тоже не отказался.
– Ав, – ответил я, в данном случае на моём языке это означало «не за что».
– Я вчера вечером заехал в магазин и купил твой любимый паштет из курочки. – Елисеев подмигнул мне и снова поднялся.
Услышав последнее слово, Марсель заёрзал, а в его глазах заплясали вопросы: «Что? Где? Какой паштет?» Он вскочил на задние лапы и закружился по кухне волчком. Глядя на него, родственники дружно рассмеялись.
– Жаль, у нас нет такого театра собак, как у Куклачёва Театр кошек, – сказал Елисеев, – я бы тебя туда отдал. Ты был бы лучшим артистом.
Да уж, Марсель у нас на все лапы мастер. И ищейка, и охранник, и артист.
– Так уж и быть, тебя тоже угощу паштетом. – Макс потрепал его по холке. – Тащи из ванной свою миску.
Что-то я не понял, он научил Марселя приносить миску? И, словно в подтверждение моих мыслей, Марсель пулей выбежал из кухни, но уже через минуту вернулся с пластмассовой посудиной в зубах.
Вот это номер. Даже я так не умею. Хотя, зная Елисеева, я нисколько не удивился, что он обучил Марселя этой команде. Макс же лентяй ещё тот. Помню, как в выходные дни он находил тысячу причин не идти с нами утром гулять. Я уверен, будь это возможно, он ещё бы научил Марселя миску мыть за собой. Ну а от следующего новшества я чуть не выпал в осадок. Елисеев забрал у него посудину и направился к комоду у окна. Он выдвинул нижний ящик, который оказался подставкой под миски, где стояла ещё одна пластмассовая посудина, судя по всему, моя. Обалдеть. До чего дошёл прогресс! Едва оказавшись на кухне, я всё думал, где же теперь нас кормят, а оказалось – в комоде. Интересно, в каких магазинах продают такую мебель? В собачьих или в человеческих? Не знаю, как вы, а я никогда прежде не видел ничего подобного. Хотя где бы я видел? У большинства людей, к которым я ходил в гости, не было собак.
Макс поставил миску в подставку, потом открыл верхний ящик, достал оттуда ложку, банку с паштетом и, откупорив её, стал накладывать нам еду. Какой удобный комод! Тут тебе и миски, и место для хранения еды. Будь моя воля, я бы дал тому человеку, кто его придумал, премию за изобретательность.
Тем временем Елисеев разложил паштет и, кивнув на посудины, сказал:
– Налетай, пацаны.
Хорошо хоть этот мальчиками не называет.
Новая подставка оказалась ещё и очень удобной в использовании. Как бы мы ни старались есть аккуратно, но обычно корм всегда выпрыгивает из миски и летит на пол. Так уж мы устроены. Нет, возможно, среди моих сородичей есть педанты, но лично я таких не встречал. В этот раз мы ели паштет, так что выпрыгивать было нечему, но если бы на его месте лежал сухой корм, он бы не падал на пол, а оставался на столешнице, в которую встроены посудины. Сдаётся мне, покупая этот комодик, родственники думали не столько о нашем удобстве, сколько о своём. Но как бы там ни было, мне понравилась новая подставка, впрочем, как и квартира, и наша комната, и моя мягкая постелька.
Во время полёта стюардесса потчевала нас различными вкусняшками, и я ещё не успел проголодаться, но всё равно с удовольствием слопал паштет. Он был настолько вкусный и нежный, что таял во рту, как сахар. Я вспомнил Тони. За квадратик этого белоснежного лакомства он готов был не только барьеры перепрыгивать, но и горы перелетать. Интересно почему. Я как-то попробовал кусочек, так у меня потом целый день язык к нёбу прилипал. Воды столько выпил, что живот стал похож на аквариум. Но Елисеев любит говорить: «На вкус и цвет товарищей нет».
Марсель тоже проглотил паштет, но никак не мог успокоиться и продолжал вылизывать миску, явно надеясь на добавку. Ага, держи карман шире. Напарник убеждён, что мы должны есть строго по норме, иначе растолстеем и будем похожи на поросят. Хотел бы я посмотреть на того умника, кто придумал эти нормы. Мне вот интересно: а почему таких нет для людей?
Разобравшись со своей посудиной, Марсель принялся за мою. И только теперь, глядя на него, до меня дошло, почему родственники поменяли наши прежние миски на пластмассовые. Старая подставка была металлической. Так вот, когда Марсель вылизывал миску, а делал он это всегда, она билась о ту самую подставку. Грохот стоял на всю квартиру. Елисеева это жутко раздражало, и каждый раз он грозился откусить Марселю хвост. А тому – что совой об сосну, что сосной об сову. В этом же комоде посудина не издавала ни звука. Во-первых, она была пластмассовая, а во-вторых, плотно стояла в столешнице. Вылизывай сколько душе угодно. Ну родственники, ну хитрецы.
Пока мы ели, Шура накрыла стол, и они тоже сели ужинать. После вкусного обеда по закону Архимеда я облизал усы и, как воспитанный пёс, решил поблагодарить их за еду, а заодно краем глаза взглянуть на их еду. Сдаётся мне, Александра готовила на скорую руку, вряд ли бы за это время она успела сварганить что-нибудь изысканное. Я подошёл сначала к Елисееву и ткнулся носом в колено.
– Ну как, паштет красиво зашёл? – потрепав меня по холке, улыбнулся он.
– Ав, – ответил я, что на моём языке означало «не то слово».
– Я знаю, что это твой любимый, потому и купил.
Ну спасибо за заботу. Пока он чесал меня за ухом, я вытянул голову вверх и заглянул в его тарелку, но ничего не увидел: та стояла слишком далеко от края стола. А поставить лапы ему на колени не решился. С ним такая вольность не пройдёт, подобное возможно только с Шурой. Недолго думая, я направился к ней.
– Малыш, ну как тебе новая подставка? – улыбнулась она и только занесла руку, собираясь похлопать себя по ноге, как я закинул на неё лапы, отчего родственники дружно рассмеялись.
– Ох и разбаловала тебя Шура. – Макс с улыбкой покачал головой. – Тебе уже и приглашения не нужно.
А зачем оно мне? У нас с ней особые отношения.
– Максим, просто он хочет посмотреть, что я ем, – озвучила она мои мысли. Говорю же, у нас особые отношения. Мы с ней на одной волне.
Услышав веселье за столом, Марсель наконец оставил в покое миски и, подбежав к нам, поставил лапы на другую её ногу.
– Малыш, тебе тоже интересно, что у нас на ужин? – погладив его по голове, рассмеялась она. – Звери, ну какие же вы любопытные.
Как я и предполагал, ужин она приготовила на скорую руку. На её тарелке лежала яичница. Вот только я не понял, зачем она испортила её помидорами? Как же людям нравится добавлять в блюда овощи. То лук положат, то морковку, то болгарский перец, а то и всё сразу. Какая от них польза? Ладно, если бы они были свежими, я бы ещё мог понять, а какая польза от варёных? Может, хоть вы мне объясните?
– Так, собаки, лапы прочь от моей жены. – Театрально нахмурившись, Елисеев хлопнул ладонью по столу. – Дайте нам спокойно поесть. Бегите в прихожую и ждите нас. Через пять минут пойдём гулять.