Москва
Ренат не мог глаз оторвать от Вари. Ее красота завораживала и вызывала восхищение. Прическа самая простая, но синее платье, сумочка и туфли – все подобрано с безукоризненным вкусом.
– Чем вы занимаетесь? – полюбопытствовал он. Ему не приходило на ум прочесть ее мысли, все его способности словно испарились в присутствии этой девушки.
– Я веду свободный образ жизни.
– То есть? – удивилась Лариса.
Она видела, как Ренат увивается вокруг Вари, и… ощущала обиду. Хотя нет… это была не обида, а страх. «Чего я боюсь? – спрашивала она себя. – Неужто я такая же собственница, как другие бабы? Как же мне переступить через личное и не ударить лицом в грязь?»
– …пользуюсь рентой с капитала, оставленного мне отцом, – донеслись до нее слова Вари. – Он умер несколько лет назад, и я осталась одинешенька.
– А ваша мать?
– Я ее не помню. Отец сказал, что она бросила меня сразу после рождения, и он растил меня самостоятельно.
– Вы никогда не видели ее, не хотели встретиться?
– Зачем? – пожала плечами девушка. – Мне хватало любви отца. Ради меня он не водил в дом женщин, если таковые у него были. Я понимала, что он живой человек, мужчина в расцвете лет. Вероятно, природа брала свое… но он так больше и не женился.
– Не хотел, чтобы у вас появилась мачеха, – кивнула Лариса, включаясь в разговор.
– Я ему безмерно благодарна за все, что он для меня сделал, – голос Вари дрогнул, глаза наполнились слезами. – Мне его очень не хватает!.. Раньше я всегда с ним советовалась, мы вместе обсуждали любую проблему. А теперь…
Она поникла, и Ренат поспешил взять у нее стакан, чтобы вода не пролилась.
– Когда папа умер, я думала, ничего страшнее случиться не может! – с горечью воскликнула Варя. – Я ошибалась!.. Меня поджидали новые испытания… Молодые люди, которые ухаживали за мной, не могли заменить мне отцовской любви и внимания. А может, я еще не созрела для серьезных отношений. Мы расставались, я переживала каждую разлуку, как потерю. Встреча с Ником казалась подарком судьбы… Наконец, мне улыбнулось счастье! Блеснуло, как солнышко на грозовом небе, и скрылось…
– Ник – это Краснов? – уточнила Лариса.
– Он был настоящим денди, умницей и блестящим финансистом. Успешно управлял бизнесом, заботился о семье…
Рената задели эти восхваления, и он перебил девушку вопросом:
– Где вы познакомились?
– На благотворительном аукционе. В тот вечер я продавала работы питерских художников в пользу интерната для детей-инвалидов. Ник поразил меня с первого взгляда. Он выделялся среди обычной светской тусовки своим презентабельным видом и чувством юмора. Его шутки веселили публику, и он не жалел денег, повышая ставки. Меня покорила его щедрость…
– Он довольно хорош собой, – заметила Лариса, рассматривая на экране гаджета фотографии Краснова, которые тот выкладывал на своей страничке в Сети.
– Внешность не главное, – возразила Варя. – Ник излучал энергию и жизнерадостность. На аукцион его притащил друг, который работал у него старшим менеджером. В общем, пока шли торги, Ник был заводилой, а потом попросил у меня телефон, сказал, что хочет перевести на счет интерната дополнительную спонсорскую помощь…
– Так завязался ваш роман?
– Да, – смущенно подтвердила девушка. – После аукциона мы встретились, выпили кофе… Ник перевел деньги, как обещал, и еще вызвался ехать со мной за подарками для детей.
– Благотворительность – ваше хобби? Вы разгоняете скуку таким образом?
– Это мое призвание, – Варя повернулась к Ренату, ища у него поддержки против Ларисы. И она ее получила.
– Кто-то должен помогать сиротам, – заявил он. – Жизнь в детском доме не сахар.
– Мне это близко, потому что я сама выросла без матери. Некоторые люди равнодушны к чужой беде, но я всегда считала заботу об обездоленных своим долгом.
Лариса поняла, что ее укоряют в бессердечии, и молча поджала губы. Пусть так. Да, у нее нет детей, но и Ренат не обзавелся потомством. Подумаешь, благотворитель! Раньше он ни о чем подобном не задумывался. Жил в свое удовольствие, тратил деньги на себя и не собирался помогать неимущим.
– Все меняется, – уловил он ее мысли.
– Заботу о страждущих привил мне отец, – добавила Варя. – Уходя в мир иной, он завещал не забывать о несчастных, которые обижены без всякой вины.
– Ну, это вряд ли, – вздохнула Лариса, вспоминая лекции Вернера о карме.
– А вы жестоки… Не подаете руку слабым, потому что они заслужили свои страдания?
– Я признаю причинно-следственную цепочку, милая барышня.
– Это звучит цинично! – вспыхнула посетительница.
Рената покоробили ответ и тон Ларисы, и он решил загладить неловкость.
– Древнегреческие философы-циники как раз полагали смысл жизни исключительно в добродетели и отказе от излишеств, – с улыбкой пояснил он. – Так что вы более циничны, Варя, если уж быть точным. Однако где же ваш аскетизм? Вы носите дорогую одежду и живете отнюдь не в хижине.
Девушка оказалась не готовой к философскому спору. Она приоткрыла красивые губы, но не нашла контраргументов. Ларису позабавила ее растерянность.
– Циники отвергали господствующую в обществе мораль, – добавил Ренат. – Поэтому слово стало нарицательным.
Варя на пару минут лишилась дара речи, в ее зеленоватых глазах вспыхивали изумрудные искорки. За эти искорки любой мужчина положил бы голову на плаху.
– Вот Краснов и положил… – вырвалось у Ларисы.
– Что она говорит? – занервничала девушка, обращаясь к Ренату. – Объясните мне!..
Санкт-Петербург
Перевалов отдал необходимые распоряжения по организации похорон и вернулся к дочери.
– Успокойся, ради бога. Твоего мужа уже не воскресить, сколько слез ни лей.
– Ты, кажется, рад этому, – всхлипывала Мадлена.
– Не говори чепухи!.. В номере, где он… где нашли его тело, полно разных отпечатков пальцев. Для гостиницы это в порядке вещей. Меня другое волнует: твоих там не обнаружат, случайно?
– Опять ты за свое, папа! Я не убивала Колю… я любила его.
– Поэтому вы постоянно собачились?
– Все собачатся, – огрызнулась она. – И что с того?
– Милые бранятся – только тешатся? – усмехнулся Перевалов. – Сомнительное утверждение. Хотя вы с Красновым были два сапога пара. Характер у каждого, спасайся кто может.
– Я в тебя уродилась.
– Хорошо, что не в мать, – нахмурился он. – Иначе склонила бы голову и терпела. А мы, Переваловы, за себя постоять умеем.
– Хватит намеков, – обиделась Мадлена. – Говори прямо, что считаешь меня ревнивой сукой, способной застрелить мужа за измену. Да, я такая! Но в данном случае у меня не было повода для убийства. Коля сделал выбор не в пользу любовницы! Я верила, что он одумается, и он одумался.
– Краснов не менял своих решений.
– Когда речь не шла о семье! – горячо возразила она. – Он любил меня и детей! На него просто затмение нашло… а когда он опомнился, пришел в ужас от того, что натворил.
– И пустил себе пулю в дурную башку?
– Папа! Он умер, понимаешь? Покойник имеет право на уважение.
– Ты в курсе, кто его окрутил? – нервно похрустывал пальцами отец.
– Я узнала о ней в том самом японском ресторане, где мы поссорились…
Перевалов не доверял никому, даже жене и дочери. Любой человек может солгать в определенных обстоятельствах. Смерть зятя выбила семью из колеи, но это временные трудности. Скоро все наладится, и жизнь пойдет своим чередом. Главное не допустить скандала.
– Краснов умело водил тебя за нос, дорогуша. А ты, вместо того чтобы следить за мужем, бегала по спортзалам и салонам красоты! И что? Добегалась?
– Лучше было запустить себя? – взвилась Мадлена. – Ходить распустехой? Погрязнуть в домашнем хозяйстве?
– Хозяйство у вас ведет домработница. Я сам подобрал пожилую матрону, чтобы у Краснова не возникло искушения. Наслышан со стороны о романах с прислугой!.. Твой благоверный был падок на чужих баб. Я скрывал от тебя его похождения, не хотел расстраивать. После рождения второго ребенка он вроде угомонился… Ан нет! Опять потянуло на сладенькое.
– Все! С меня довольно! – расплакалась молодая вдова. – Ты наговорил мне кучу гадостей! А у меня горе, между прочим…
– Ладно, оставим это, – смилостивился Перевалов. – Что теперь опилки-то пилить? Пусть ему земля будет пухом. Он все же отец моих внуков. Ну, я поехал в офис, а с тобой кто посидит? Одной тебе сейчас нельзя.
– Подруга приедет. Она уже в пути.
– Подруга? Хорошо.
Перевалов вздохнул и, тяжело ступая, вышел из квартиры. Охранник ждал его на лестничной площадке.
– Вызывать лифт?
– Валяй, – кивнул босс и взглянул на часы. – Время поджимает. У меня сегодня дел невпроворот. С батюшкой договорились?
– Они все отказываются самоубийцу отпевать. Не положено, мол.
– А ты денег предложи, не мелочись.
– Предлагал…
– Значит, повышай сумму вдвое, втрое, вчетверо, – приказал Перевалов. – Пока не найдется желающий согрешить. Большие бабки сильнее принципов. Хоть Краснов и не заслужил царствия небесного, а позорить его я не позволю. Прессу разогнали?
– Одних прогнали, другие прикатили. Слетелись как мухи на мед, – ворчал охранник. – Дежурят у парадного. Я вас через черный ход выведу.
– Выстави у дома надежных ребят, чтобы мою дочь не донимали эти чертовы папарацци!
– Хорошо, Сергей Палыч.
На заднем дворе они уселись в черный «лендровер», и Перевалов велел ехать в кафе «Бутон». Там у него была назначена встреча с оперативником из убойного отдела. Все дорогу он угрюмо молчал, глядя на пробегающие мимо кварталы исторического центра. Жилье тут стоило недешево. Покойный зять занимал у него часть денег на покупку квартиры, но быстро вернул. Коммерческой жилки у Краснова не отнимешь. Если бы не это, Перевалов давно заставил бы дочь развестись. По жестокой иронии судьбы, на развод собирался подать сам Краснов. Не успел…
– Все к лучшему, – процедил босс в спину охраннику. Тот удивленно обернулся.
– Приехали, Сергей Палыч. Я первый пойду, проверю обстановку.
– Не мельтеши! – рассердился Перевалов. – Я, чай, не президент и даже не губернатор. Побудь возле машины, покури, расслабься.
У него побаливало сердце, мучила одышка, а ведь еще и шестьдесят не стукнуло. Надо бы физической нагрузки добавить, пить меньше. Но не получается. Без спиртного ничего не обходится: ни контракт заключить, ни с людьми договориться.
Отдуваясь, Перевалов подошел к столику, за которым его ждал оперативник, угрюмый мужчина в клетчатой рубашке и джинсах.
– Чем порадуешь? – спросил он, усаживаясь. – Накопал чего-нибудь?
– Мало.
– А ты шевели мозгами и ног не жалей. Я тебя не обижу. Легковушку на время дам, чтобы ты ни от кого не зависел.
– Машина у меня есть. На бензин подкиньте, если можно.
Перевалов вручил ему конверт с деньгами и спросил:
– Гостиничный персонал опросили? К Краснову кто-то заходил в номер?
– Говорят, женщина вроде бы…
– Вроде бы? Я люблю точность, братец.
– Точнее никто не скажет. Отель «Ладога» – это проходной двор, а не режимный объект. В коридорах темновато, камеры наблюдения неисправны, горничные рассеянны, портье путается в показаниях. Господин Краснов застрелился примерно в десять утра. Постояльцы не сразу поняли, что произошло. Потом уже подняли шум, вызвали полицию…
– Это мне известно, – перебил Перевалов. – Что эксперты установили?
– По ходу, ваш зять покончил с собой. На пистолете только его отпечатки, на пальцах – следы пороха. Убийство исключено.
– Могли его вынудить стрелять в себя?
– Ну… всякое бывает, – замялся оперативник. – Господин Краснов не был замешан в каких-то аферах? Может, задолжал кому-то большую сумму? Чтобы здоровый состоятельный человек лишил себя жизни, должен быть мотив.
– Ты меня не корми прописными истинами!
Перевалов задействовал своего хакера, который отвечал за кибербезопасность компании, но тот ничего существенного в финансовых схемах покойного зятя не обнаружил. Так, мелкие странности. Например, перевод средств на счета благотворительных фондов.
– Причина смерти Краснова – не деньги, – заявил тесть. – Я ручаюсь! В затруднительном положении он мог обратиться ко мне, и я бы помог. У него был надежный тыл. Ищи женщину, Южин! Мне рекомендовали тебя как опытного профессионала. Николай пользовался успехом у дам, а они ох как мстительны.
– Любовную интригу, ревность я тоже отрабатываю. Ваша дочь…
– У нее алиби. В то утро Мадлена была с детьми, – с нажимом произнес Перевалов. – И баста! Для моих внуков это страшное потрясение. Я хочу оградить их от всяческих контактов с полицией. Они еще не знают о смерти отца. И надеюсь, не скоро узнают. Для них он в длительной командировке.
Сыщик молча кивнул…