Он делает круг над нами, я уже даже переживаю, что заметил и спустится, но нет… Пролетает дальше.
– В сторону деревни летит, – шепчет мне Анна. – Что делать? Там-то точно нас найдет!
Точно. Как бы, добывая информацию, дракон что с возницей не сделал.
НЕчего нюни распускать! Там, где ничего не можешь сделать против силы и власти, надо брать хитростью.
– Встретимся с тобой в таверне, о которой ты говоришь, – шепчу Анне.
Телега как раз подьезжает к едва заметному съезду с тракта на восток прямо перед мостом через речку. Дальше – в деревню, а потом к горам. Мне же надо сделать достоверно вид, что мне в Уйтюшку.
– Спасибо вам! – кричу я извозчику и очень неграциозно спрыгиваю с телеги. – Когда вернусь, обязательно приготовлю пирог и позову вас!
Возница оглядывается, машет рукой:
– Удачи, милая! – кричит он. – Ты аккуратнее, говорят, тут несколько раз орков отлавливали. Пусть Всеблагой хранит тебя.
Благодарю еще раз и демонстративно топаю по пыльной дороге на восток, кутаясь в плащ и щурясь от поднимающегося солнышка. Прохладный воздух наполнен тонкими ароматами осени: увядающей листвы, влажной почвы и легким запахом дыма, приносимого сюда ветром из деревни.
Солнце медленно поднимается над горизонтом, озаряя окружающий пейзаж мягким золотистым светом. Тени становятся менее резкими, а где-то вдалеке слышится пение птиц.
Далеко на горизонте возвышаются могучие горные вершины Сиртании с их скалистыми склонами, что устремляются к небу, и многовековой историей. Ариелла, несмотря на свою робость, частенько зачитывалась сказками о могущественных драконах и мечтала побывать там.
Неудивительно, что когда ей предложили (пусть и очень неожиданно) выйти замуж за генерала Нортона, она даже не задумалась. Была уверена, что с благородным драконом точно будет счастливей, чем под крылом Фила. Знала бы она, как все обернется с “благородным” драконом.
Где-то полчаса бреду на восток, а потом останавливаюсь и ныряю в тень деревьев. Так. Теперь даже если будут какие-то подозрения, моего муженька отправят сначала на восток.
Но этого мало, чтобы его запутать и сбить след: этот точно учует, куда я пошла. Поскольку одежду мне не поменять, нужно действовать еще хитрее.
Слышу рядом журчание реки, и внезапно приходит шальная мысль. Хотел моей смерти? Почему бы не рискнуть и не сделать вид? Пусть хоть немного порадуется. Заодно и со следа собью.
Рисково и холодно, тут не поспоришь. Но это если не совсем собьет дракона со следа, то как минимум даст мне хорошую фору. А там я, глядишь, и затеряюсь в чуждой местности.
Спускаюсь по скользкому склону к самой воде, неудачно поскальзываясь и царапая руку об один из камней, лежащих на берегу. Ладонь обжигает, а острая твердая грань окрашивается в алый цвет.
Наклоняюсь и совершенно по-варварски отрываю кусок ткани от подола, перематывая им руку. Ну зато, отметилась, что здесь была. Пусть ищет дальше, а я пойду обратно, вверх по руслу реки, там точно где-то должен быть или мостик или брод в обход деревни. Главное, чтобы сил хватило, а то у Ариеллы больно хрупкое и нежное тело, не привыкшее к нагрузкам.
Подвязываю юбку и плащ повыше и снимаю чулки и обувь, погружаясь голыми ступнями в почти ледяную воду. Пальцы тут же утопают в илистом дне, и я чувствую как жидкая каша облепляет меня по самую щиколотку. Каждый шаг сопровождается бульканьем воды и смачным хлюпаньем грязи.
От холода сводит не только ноги, но и зубы, ломит кости, но я сжимаю челюсти и заставляю себя дышать глубже. Надо немного потерпеть, а там разотру хорошенько, может, если повезет – у костра погреюсь.
Осенний рассвет окрашивает мягким золотистым светом окружающие деревья, шелестящие опавшей листвой. Позволяю себе выйти на берег и топать уже не по ледяной воде, а по холодной пожухшей траве.
Зачем я это делаю? Себя спасаю? Или просто пытаюсь сделать все возможное, чтобы не думать о том, что я непонятно как оказалась непонятно где? Хочу заполнить все происходящее какими-то действиями, чтобы от рефлексии не сойти с ума?
Все возможно. Но судя по тому, что все вполне реально и осязаемо, мне рано или поздно нужно будет свыкнуться с этим. Смогу ли? Я смогу!
Чуть выше по течению нахожу перекат на реке. А вот и ожидаемый брод. Я прибавляю шаг, стремясь как можно скорее достичь этого места. Остается только надеяться, что он не слишком глубокий.
В этот раз погрузиться приходится почти по колено, да еще и стараться не поскользнуться на склизких камнях на дне. Осторожно продвигаюсь вперед, внимательно следя за каждым шагом.
Поэтому, оказавшись на противоположном берегу под постепенно лысеющими ветвями ивы, я тяжело дышу, ощущая, как по телу бегут мурашки. Бросаю на склон свою котомку и плюхаюсь сверху, больше всего желая растянуться звездочкой.
Сколько у меня есть времени? Вряд ли сильно много: дракон уже точно добрался до деревни. Как только он найдет Анну и извозчика, точно полетит на восток. Значит, мне надо скорее уходить к северу.
Активно растираю заледеневшие ступни шерстяными чулками, пока не чувствую покалывание и жжение, натягиваю их и обувь и поднимаюсь. Время не терпит, пора дальше двигать, кто знает, сколько мне понадобится, чтобы добраться до таверны.
Воздух насыщен ароматами разлагающейся листвы, гнили и сырости, перемешанными с запахом грибов, который ни с чем невозможно спутать. По ощущениям в теле понимаю, что Ариелле это все непривычно. Зато я прекрасно помню, как мы с дедом ездили в лес за грибами и за березовыми и дубовыми вениками.
Тишину разрывают хриплые крики птиц, перекликающихся где-то высоко в кронах деревьев. Время от времени приглушенные шорохи и потрескивания выдают движение мелких лесных обитателей, скрывающихся от любопытных глаз.
Под ногами ковер из опавших листьев, веток и сухих шишек тихо пружинит и хрустит при каждом шаге. Земля местами влажная и вязкая, норовящая затянуть ногу в липкую грязь. Время от времени попадаются корни, выступающие из-под земли, и я дважды чуть не падаю.
Все слишком гладко, и оттого неспокойно. Не люблю, когда все идет как по маслу: это значит, впереди ждут неприятности.
Словно в ответ на мои мысли раздается слабый хруст, будто ломается сухая ветка. За этим следует едва заметный шорох. Я замираю и перестаю дышать. Каждый нерв натянут, словно тетива лука, а сердце глухо отдается в ушах.
– Что ты здесь делаешь?