Я чужая?
От этой фразы женщины у меня все внутри покрывается корочкой льда и колется. Конечно, я чужая! Вообще не здесь должна быть. Должна была на автобусе в больницу ехать, чтобы мне сказали, сколько мне осталось там землю топтать.
А вот нет! Топчу теперь здесь. Хорошо ли? Плохо? Не знаю. Как есть. Но тут я планирую основательно задержаться: мне все нравится. Ну, может, кроме мужа, который на меня зуб имеет.
Точнее, не на меня, а на бывшую хозяйку тела. Но он разбираться не станет. Понять бы еще, что с настоящей Ариеллой случилось…
Женщина еще некоторое время смотрит пристально на меня, заставляя неприятный червячок тревоги поселиться в моей груди, но потом снова уплывает в какое-то бессвязное бормотание.
Я понимаю, что в этом душном, можно даже сказать жарком, помещении нет ни малейшего шанса сбить температуру, которая у бедной хозяйки таверны просто зашкаливает. Мрачная обстановка лишь усугубляет страдания несчастной женщины, бьющейся в лихорадочном бреду.
Не теряя ни секунды, я принимаюсь за дело.
– Девочки, надо скорее сбить жар! – говорю я. – Одна из вас пусть найдет свежую воду и чистые ткани, а другая принесет воду для питья. Давайте-давайте! Шевелитесь быстрее!
Анна подскакивает первой: все же привыкла к тому, что Ариелла ей хозяйка. Мери оказывается медленнее, но мне кажется, это больше из-за усталости и растерянности. Ничего. Соберемся.
Сама я быстро распахиваю окна и впускаю прохладный, но свежий воздух в помещение. Тут хотя бы становится, чем дышать, да и бациллы все повыгонять бы.
Мери все же быстро приносит все нужное, я мочу тряпку и, аккуратно складывая, обтираю лоб и щеки женщины. Сначала она вздрагивает, но затем расслабляется, видимо, почувствовав облегчение.
– Мери, надо будет периодически повторять то, что я только что сделала, – передаю свои “полномочия”. – Еще можно обтирать шею, локтевые сгибы и подмышки.
Анна приносит воду, и я осторожно приподнимаю женщину, чтобы влить ей в рот питья.
– Может, найдется у вас еще мята, малина и ромашка, чай сделать?
Мери хмурится и мотает головой.
– Мята только если во дворе где-то осталась. Мы в этом году из-за орков и запастись ничем не успели…
– Ладно, – киваю я и прикусываю губу. – Тогда, значит, поступаем так: Мери обтирает, Анна идет сейчас за ложкой и потихоньку, каждые минут двадцать дает пить. Все ясно?
Обе девчонки недоуменно и как-то восторженно смотрят на меня. А я что? Я ничего. Забылась, что Ариелла максимум лет на пять старше них. К тому же аристократка.
– Не глядите на меня так, – пытаюсь сделать простое лицо.
Думаю соврать, что кто-то болел, вот я и научилась, но не получится: Анна уже давно у Ариеллы в прислуге, знает всю подноготную.
– Я просто читала. Много читала. А ещё нам в школе рассказывали, – говорю я, чтобы хоть чуть снизить уровень подозрительности. – Вот и знаю. Если сильно прохладно будет, окна прикройте, а я во двор.
Хотела сказать ”на разведку”, но показалось, что фраза может произвести на них еще большее впечатление, потому прикусываю язык и иду вниз.
В тишине гулко отдаются шаги, свечи и зачарованные лампы отбрасывают неровные тени на стены и потолочные балки. Только сейчас я могу осмотреться, в прошлый раз мы пронеслись, я даже взгляд кинуть не успела.
На первом этаже находится непосредственно таверна. Сейчас деревянные стулья и скамьи стоят пустыми, на поверхности отполированных посудой и локтями столов местами видны пятна от жирной пищи и круглые следы от кружек.
Не самое эстетически приятное место. Но есть в нем что-то… уютное, что ли. Немного усилий, и можно будет вернуть хорошую славу таверне.
Слабо потрескивает огонь в камине, все больше затухая. Тепло очага постепенно рассеивается в прохладном воздухе, и, кажется, больше всего жара достается именно мансардному этажу.
Коридор в дальнем конце зала ведет к задней части таверны. Там, за массивной деревянной дверью, виден тусклый свет, проникающий в приоткрытую дверь, ведущую во двор.
Тут царит запустение. Видно, что раньше тут был ухоженный огород, но теперь он представляет собой заросшее и явно почти заброшенное пространство. Зеленеет разве что трава и то какими-то клочками.
В стороне стоят несколько деревянных ящиков и бочек, покрытых пылью и мхом. Уныло. До желания выть.
Зато посреди всего этого, словно издеваясь над теми растениями, которые не перенесли отсутствие ухода, лежат крупные оранжевые тыквы. Они разрослись и захватили значительную часть территории. Тыквины лежат на земле, хвастая своими пузатыми спелыми боками.
Ну… Даже если другой еды не будет, только тыквой мы тут сыты будем. Остается только вспомнить фирменный бабушкин рецепт пирога.
Я иду по двору, высматривая, может, все же где-то торчит кустик мяты, как справа от меня, в кустах, слышу шорох. Даже вздрагиваю и поднимаю с земли палку, готовясь дать отпор. Но ко мне выходит Альба:
– Нехорошо тут, Айтина, – беспокойно мотыляя хвостом, говорит она. – Уходить надо. Всей деревне.