Тихо на летней террасе,
дождик нагрянет скоро.
Слышу печаль узора.
Эхо в забытом классе.
Бросили нас случайно,
будто бы осудили.
Наши рассудки – тайна.
Всадников возлюбили.
Мчались они по трапам.
Гордые – еле живы.
Чёрные – смяты крапом.
Белые, вы – оливы!
Клавиши – не реторты,
шествуем, други музы,
но и мизинцы стёрты
в горестные союзы.
Что неизменно строги?
Горе недомоганий,
мнимые недотроги.
Жала напоминаний?
Небо ли голубое?
Так ли оно неслышно?
Все уже после боя.
И отдыхает Вишну.
Что упросил Конфуций?
Толику благородства?
Мы не его любили
в сумерках первородства.
И не простили внуки,
если несутся плачи —
жаркие наши звуки,
то, что зовём удачей.
Или душой погоды.
Сумерки не прекрасны
падчерице природы.
И замечанья – частны.
Но и уходят годы.
Вспомнил тебя, аль Ваади,
в стане консерваторий.
Что говорят тетради?
Брошены из историй?
Как мы потом молчали.
Помнила ли об этом?
Пусто в холодном зале.
Так исчезало лето.
12.05.2008