Корабль тряхнуло, да так, что Леопольдо, лежавший свесив ногу с дивана, невольно свалился на пол. Дрожь пробежала по кораблю в тот самый миг, когда Леопольдо открыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Будто животное конвульсировало. Откуда-то донесся грохот взрыва – по крайней мере, тот звук, который несся снизу, очень напоминал взрыв. Вслед за ним понеслась автоматная очередь. Леопольдо распахнул глаза и схватился за диван, когда корабль, издав нечто очень похожее на стон умирающего животного, задрожал и замер. В тот же миг Леопольдо услышал, как прекратил работу главный двигатель контейнеровоза. Он больше ничего не слышал, ничего, кроме гулкого биения собственного сердца.
«Что случилось? Что случилось? Корабль тонет? На него напали пираты? Но судно же покинуло опасную зону!» – в голове разразился хаос.
Леопольдо поднялся на ноги, и в ту же минуту внизу что-то грохнуло; лязг, скрежет резанул по ушам, и вновь наступила тишина.
«Корабль тонет! Тонет! – Леопольдо схватил рюкзак, лежавший на полу у стола, и выбежал из каюты. – Быстрее! Быстрее! На палубу!»
Одолеваемый страхами, Леопольдо подскочил к лифту и вдавил кнопку вызова. Из шахты лифта понеслось жужжание, лязг металла о металл, поскрипывание. Через несколько секунд дверь лифта отворилась. Леопольдо влетел в кабину, нажал кнопку. Дверь закрылась, лифт дернулся и понесся вниз.
Оказавшись на палубе, Леопольдо замер в растерянности. Когда он ложился спать, было раннее утро, сейчас же над морем сгустились сумерки. Неужели он проспал целый день? Он видел, как солнце, наполовину скрытое облаками, висело над горизонтом, будто задумалось над смыслом своего бесконечного движения по небосклону. Хаос в голове прекратился. Корабль находился в горизонтальном положении и совершенно не был похож на терпящее бедствие судно. Даже мостик находился на своем привычном месте вверху, возвышаясь над контейнерами на палубе.
Леопольдо почувствовал облегчение. Значит, зря переволновался. Корабль не тонет и пиратов никаких не видно. Тогда что же это были за звуки взрыва и автоматная очередь, которые он слышал так же явственно, как сейчас слушает тишину? Неужели ему это все приснилось?
Волнение оставило Леопольдо, только вот растерянность от осознания того, что он проспал целый день, не желала покидать его. Да еще слабость сковывала его члены, а в голове клубился туман, и это несмотря на то, что он спал весь день. Как будто и не спал совсем.
Внезапно Леопольдо услышал за спиной шаги. Кто-то из членов экипажа. Вот сейчас он и узнает, сон или явь создали взрывы и стрельбу из автоматического оружия.
Леопольдо забросил рюкзак на плечо, мимоходом подумав, что забыл бритвенные принадлежности в ванной вместе с полотенцем и гелем для душа. Развернулся и… оробел. Прямо перед ним стоял темнокожий с автоматом в руке и окидывал его сверху-донизу любопытным взглядом. Он был молод. На вид – не больше двадцати пяти, среднего роста, короткостриженый, босой, в рваных местами серых штанах и зеленой рубашке-безрукавке. На плече у него лежал автомат. Больше никакого оружия у темнокожего Леопольдо не заметил.
Минуту-другую они рассматривали друг друга, при этом никакой враждебности со стороны темнокожего Леопольдо не ощущал.
– Go, – наконец сказал темнокожий, снял с плеча автомат и указал вперед. – Go[14].
Леопольдо ничего не оставалось, как развернуться и двинуть по палубе на бак корабля. Волнение вернулось, только теперь оно пришло с дрожью в ногах и холодком, то и дело пробегающим по спине. В эти минуты Леопольдо от всей души надеялся, что темнокожему не придет в голову приставить дуло автомата к его голове и нажать на спусковой крючок.
Леопольдо лежал, уткнувшись носом в палубу на баке контейнеровоза, и обливался потом. Солнце только исчезло за горизонтом, но корабельные прожекторы не позволяли тьме наброситься на судно, держали ее на расстоянии, как когда-то пламя костра африканских исследователей отпугивало рыскающих поблизости голодных львов.
Не прошло и пяти минут с тех пор, как темнокожий с автоматом привел его на бак, где он увидел капитана и других членов экипажа контейнеровоза под дулами автоматов. Матросы лежали, чистя носами палубу и сложив руки в замки на затылке. Возле них Леопольдо заметил и старпома. Только капитан стоял. Рядом с ним Леопольдо увидел высокого темнокожего с автоматом в руке и в очках от солнца. На голове того красовался потертый блейзер. Как и остальные пираты, он был бос. Из одежды на нем были некогда белые штаны и темная футболка. По всей видимости, это был главарь шайки пиратов.
К своему удивлению Леопольдо насчитал на палубе контейнеровоза только шестерых пиратов. И эта шестерка пиратов смогла захватить контейнеровоз! Но удивлялся Леопольдо недолго. Уже будучи на баке, он заметил в руках двух пиратов гранатометы, а потом увидел и результаты их деятельности – вспоротые, точно когтями некоего чудовища контейнеры. Куски металла были разбросаны по палубе, валялись темными грудами на крышах других контейнеров. От взрывов снарядов повылетали стекла капитанского мостика, кают матросов. Пиратам стоило отдать должное, они знали, как остановить судно – начав его разрушать.
Большинство пиратов было молодо. Только главарь и еще один пират – среднего роста, жилистый, в потертых штанах и рубашке, с перемотанной то ли платком, то ли каким-то куском ткани головой, были возрастом под сорок, остальным же не было и тридцати, а одному – высокому худощавому парнишке с непокрытой кучерявой головой было и того меньше – лет двадцать, не больше.
Внезапно Леопольдо заметил, как главарь пиратов прервал разговор с капитаном и направился к нему, приблизился, ткнул дулом автомата в спину.
– You. Stand up[15].
Леопольдо остался лежать, так как не понимал, что от него хотят. Сглотнул подступивший к горлу комок и вжался в палубу.
– You! Stand up! Who are you?[16] – пират повысил голос и вдавил дуло автомата Леопольдо в спину.
– He's a sailor, – послышался голос капитана. – Like me. He's my assistant.[17]
– I speak to him! – рявкнул пират, схватил Леопольдо за шиворот и поставил на ноги. – Who are you? Speak![18]
Леопольдо почувствовал, как еще немного и его сердце выскочит из груди и поскачет по палубе. Спина взмокла. Ладони покрылись испариной. Он не понимал, что от него хотят, и это незнание вселяло еще больший страх в его сердце.
Терпение пирата закончилось быстро, он размахнулся и ударил Леопольдо в живот прикладом автомата. Леопольдо охнул, схватился руками за живот и повалился на колени, распахнул рот и принялся хватать ртом воздух. Уголки глаз увлажнились. Мир для Леопольдо съежился до размеров боли, пульсирующей в районе желудка. Он не слышал никого и ничего, сосредоточился на боли и воздухе, все никак не желавшем наполнять его грудь. Миг, другой. Наконец Леопольдо втянул ртом воздух. Каким же он прекрасным оказался. Даже аромат самой дорогой туалетной воды – ничто в сравнении с этим, не иначе как божественным чистым морским воздухом.
– Ahmed! – сквозь померкшее сознание до Леопольдо донесся чей-то голос, после чего последовал разговор на непонятном языке.
Леопольдо поднял голову. Главарь пиратов разговаривал с темнокожим, тем самым, с перемотанной то ли платком, то ли каким-то куском ткани головой. Судя по интонации и взмахам руки, сопровождавшим едва ли не каждое слово главаря, они спорили. Но спор окончился так же быстро, как и начался. Главарь подхватил с палубы рюкзак Леопольдо, лежавший тут же, расстегнул замки и вытряхнул содержимое на палубу. Одежда, документы, портмоне, мобильник – все высыпалось на палубу и застыло кучей.
Главарь отбросил ногой в сторону предметы одежды, наклонился и поднял паспорт и портмоне. Секунду-другую вертел паспорт в руке, раскрыл его, полистал, закрыл.
– Unione Europea… Repubblica Italiana… Passaporto[19], – прочитал на красной обложке. – You are italian, – темнокожий посмотрел на Леопольдо, – but no sailor. Yes? Tourist?[20]
– He's a sailor, – вновь послышался голос капитана. – He's my assistant.
Главарь не обратил внимания на слова капитана, бросил паспорт Леопольдо на кучу вещей, открыл портмоне и принялся рыться.
– Money. No dollar. Euro? How much?[21]
Вдруг пират открыл одно из отделений портмоне и достал оттуда клок черных волос и маленькую фотографию темноволосой девушки. Недоумение отразилось на лице темнокожего, когда он посмотрел на волосы.
– What this?[22]
– Это мое! – крикнул Леопольдо, увидев волосы Ангелики в руке пирата. – Мое!
Отчаяние придало Леопольдо храбрости, он подскочил к темнокожему и попытался вырвать у него из руки волосы Ангелики и фотографию, но, получив удар коленом в живот, вновь очутился на коленях.
– Crazy[23], – пират посмотрел на волосы в руке, на коленопреклоненного Леопольдо, пожал плечами и бросил клок волос на палубу. Но волосинкам не суждено было достичь палубы, налетел ветер, подхватил их и понес прочь.
– О, нет, нет, – застонал Леопольдо, вскочил на ноги и побежал следом.
В спину ударил хохот, но Леопольдо не обратил на него внимания, понимал, что потерять столь драгоценную для него вещь намного больнее, чем испытать унижение. Леопольдо успел поймать несколько волосинок прежде, чем ветер разметал их над морем. Сомкнул кулак с драгоценной ношей, прижал к губам. Боль сжала сердце от осознания того, как мало у него теперь осталось от Ангелики. Лишь память, несколько волосинок и… Леопольдо вспомнил о фотографии.
– Bastardo[24], – выругался он. – Пусть он меня убьет, но я заберу у него фотографию.
– Ahmed! Ahmed! – над палубой разнесся звонкий голос.
Леопольдо вмиг забыл о фотографии, повернул голову. Кучерявый мальчишка вопил во весь голос и указывал рукой вдаль. Леопольдо проследил за его рукой и увидел вдалеке две темные точки в небе. На палубе поднялся переполох. Пираты загалдели, забегали. Кто-то из них то ли с испугу, то ли желая утихомирить собратьев, дал очередь из автомата. Ахмед, главарь пиратов, миг-другой стоял в растерянности, не зная, как поступить. Взгляд его, то устремлялся вдаль, к точкам, в которых Леопольдо признал вертолеты, то возвращался к контейнеровозу, пробегал по контейнерам, палубе. На какой-то миг Леопольдо увидел, как на смуглом лице пирата появилось разочарование. Но уже в следующий миг пират рыскал взглядом по палубе, заметил его, что-то крикнул пирату с платком на голове, сам же, потрясая оружием, бросился к Леопольдо, схватил того за плечо и толкнул, побуждая двигаться.
– Go! Quickly! Go![25]
Понукаемый пиратом, Леопольдо направился к трапу. Впереди увидел капитана. Тот стоял на баке и провожал Леопольдо встревоженным взглядом. Но тут к нему приблизился один из пиратов и толкнул, заставляя двигаться.
Остальные матросы продолжали лежать, протирая носами палубу. Два пирата оставались на палубе, следя за порядком. Хотя по их испуганным лицом было видно, что они бы с радостью оставили матросов и побежали за сотоварищами.
Леопольдо и капитана проводили к видавшей виды, некогда выкрашенной в зеленый цвет моторной лодке, привязанной за поручень к трапу контейнеровоза, усадили на скамью. Кто-то из пиратов бросил Леопольдо его рюкзак. Пустой. Одежда, паспорт, портмоне – все осталось на палубе. Леопольдо сильнее прижал кулак с волосинками к груди. Если не принимать во внимание одежду, которая была на нем, то эти несколько волосинок, срезанные некогда с головы Ангелики – все, что у него осталось. Теперь он скорее умрет, чем расстанется с ними. Скорее умрет.
Шум, издаваемый вертолетными лопастями, слышался все ближе. Ахмед, спустившись в лодку, направил дуло автомата вверх и нажал на спусковой крючок. Пули, разрывая воздух, устремились в небо. В ту же секунду по трапу застучали чьи-то ноги и вскоре в лодку впрыгнули те два пирата, которые оставались на палубе, прикрывая отход сотоварищей. Едва они очутились в лодке, мотор фыркнул, закашлялся, взревел. В нос Леопольдо ударил запах бензина, заставив поморщиться. Лодка закачалась на волнах, ударилась бортом о трап и тронулась с места, чтобы спустя мгновение уже нестись прочь от контейнеровоза, рассекая носом сгущавшуюся вокруг тьму.
Некоторое время спустя лодка ткнулась носом в берег и заглохла. Им связали руки за спиной и вытолкали на берег. Ахмед остался в лодке вместе с еще двумя пиратами. Лодку оттолкнули от берега, ее мотор вновь ожил, заурчал, и через секунду она скрылась в ночи. Под дулами автоматов Леопольдо и капитана повели по песчаному берегу, который вскоре начал подниматься. Песок под ногами осыпался. Леопольдо боялся, как бы не съехать вниз, руки-то у него были связаны. Несколько раз он падал на колени, тыкался лицом то в песок, то в траву, редкие островки которой проглядывали среди песка то тут, то там. Но долго оставаться на земле не приходилось, какой-нибудь из пиратов обязательно хватал за рубашку на спине и ставил на ноги. Еще в лодке у него сняли часы с руки, и теперь о времени он мог только гадать. Часто посматривал на небо, словно в надежде услышать знакомый свист вертолетных лопастей. Но все было тихо, кроме их сопения, да редких криков гиен.
Яркий диск луны висел над головой в каком-то странном оцепенении. С серыми прожилками лунных впадин и кратеров он был похож на лицо человека, пораженного оспой. А вокруг мерцали звезды, бледные и тихие. Что-то шептали друг дружке, посматривая на подлунный мир безразличным взглядом.
Подъем закончился. Они стояли среди островков травы и переводили дух. Но отдыхали недолго: побуждаемые к движению дулами автоматов они двинулись дальше. Через некоторое время впереди возникла темная масса, когда приблизились, оказалось, что это машина. Леопольдо если бы и хотел, то не смог бы назвать марку автомобиля. Видел лишь, что это небольшой микроавтобус с помятым корпусом, кое-где выбитыми стеклами и одной рабочей фарой. Впору было удивляться, как только это старье способно ездить. Машина была с водителем, но лица водителя Леопольдо в темноте не разглядел, впрочем, и не пытался; пока он карабкался вверх по берегу, песок успел забиться под рубашку, в штаны и теперь доставлял невероятные мучения, но кроме него самого это вряд ли кого еще волновало.
Пираты и их пленники забрались в салон автомобиля и через минуту катили по разбитой дороге, освещаемой одной фарой. Свет от фары был единственным источником света. В самом салоне было темно и тихо. Только мотор ворчал. Когда колеса машины попадали в ямки, а их здесь оказалось как грибов после дождя, машину здорово трясло, и тогда начинался концерт – колеса скрипели, детали машины стучали, и Леопольдо все время казалось, что если не эта, то следующая кочка обязательно развалит машину. Несколько раз он ударялся головой о потолок и в один из таких моментов прикусил язык. Когда ощутил вкус крови во рту, хотел сплюнуть, но с той стороны, где он сидел, окна оказались целы, плевать в салоне не рискнул, поэтому ничего не оставалось, как проглотить слюну.
Ехали долго. Очень долго. Леопольдо успел даже немного поспать, склонив голову на колени и зажав волоски Ангелики в кулаке. Уже и солнце окрасило горизонт в кровавые тона, а они все ехали. При солнечном свете Леопольдо хорошо смог разглядеть своих похитителей. Мужчина с платком на голове сидел рядом, положив автомат на колени. Лицо его носило следы печали, а взгляд был отрешенный. Мыслями этот темнокожий был где-то далеко. Может, вспоминал нападение на корабль? Какое это было по счету? Первое? Пятое? Десятое? Сколько пленников вот так он сопровождал, возможно, даже сидя в этой самой машине, да на том же самом месте, прислонившись спиной к сиденью водителя.
А этот юноша, самый молодой из пиратской команды, что сидел, оперевшись плечом о приоткрытую боковую дверь и клевавший носом. Почему он не дома? Почему не помогает родителям по хозяйству или не сидит за столом, склонившись над учебниками? Какой дьявол заставил его взять в руки оружие и направить его против себе подобного? Хотя себе ли подобного? Леопольдо засомневался. Он, как и любой житель погрязшего в роскоши Запада, не был подобен этому юноше, как и любому другому из его племени. В отличие от его щек, щеки этого юноши ввалились, запястья худые и тонкие. Как они только не ломаются под тяжестью автомата. И отрешенность на лице. Такая же, как и у его старшего напарника. Тело его в настоящем – подскакивает на ухабах, а вот мысли, мысли или в прошлом, или в будущем.
Леопольдо отвернулся от юноши и побежал взглядом по бескрайним просторам за дребезжавшими стеклами в окнах машины. Что это за земля? Что это за земля, укутанная легким дребезжащим маревом? Иссушенная, с редкими островками чахлой травы, выбеленная песком, из-под которого, будто нищий тянул свои худые руки, устремлялись вверх тонкие стволы акаций. Как только они могут расти в этом месте? Где находят воду – этот божественный эликсир жизни на планете?
Леопольдо почувствовал сухость во рту, собрал слюну, проглотил. Если бы знал, что следующий день проведет посреди этой безводной пустыни, только то бы и делал, что вливал бы в себя дармовую корабельную воду.
Машина остановилась. Водитель заглушил двигатель. Сомалийцы обменялись короткими фразами, подхватили оружие, и все, включая водителя, выбрались из салона. Отошли на несколько метров от машины, бросили на землю оружие, достали из карманов видавшие виды тряпки – Леопольдо показалось, что это платки – расстелили их на земле, опустились на колени, зачерпнули руками горсти песка и прижали к лицам.
– Что они делают? – недоумение отразилось на лице Леопольдо.
– Собираются совершить салят, – кивнул капитан и тут же добавил, наклонившись к Леопольдо. – Говорите тише, иначе они могут услышать, что может быть не очень хорошо для нас, особенно во время салята.
– Хорошо, но я не понимаю. Что такое салят? – зашептал Леопольдо, отвел взгляд от сомалийцев и посмотрел на капитана.
– Подавляющее население Сомали – мусульмане, – не повышая голос, проинформировал Леопольдо капитан. – Совершать пятикратный салят или намаз, как его еще называют, то есть молиться пять раз в сутки, это обязанность любого мусульманина перед богом. Если они не будут этого делать, то не попадут в Рай… Обратите внимание, куда повернуты их головы – на восток. Именно там, на западе современной Саудовской Аравии находится Мекка – святая святых любого мусульманина. Я слышал, что немусульманам въезд в этот город строго-настрого запрещен.
– Я раньше такое только по телевизору видел, – Леопольдо кивнул на сомалийцев, бьющих поклоны, при этом не забывавших что-то бормотать себе под нос. – И долго это продлится?
– Нет. Но разве вы куда-то спешите?
– Уже нет, – Леопольдо пожевал внутреннюю сторону щеки, ощущая грусть. – Как думаете, что с нами будет?
– Мы – заложники, и, думаю, они собираются требовать за нас выкуп.
– Выкуп?! – отчаяние вспыхнуло в глазах Леопольдо. – Но у моих родителей вряд ли есть деньги, чтобы заплатить за меня выкуп, даже если эта сумма окажется в несколько тысяч евро.
– Боюсь, что несколькими тысячами евро пираты не ограничатся. Не хочу вас лишний раз пугать, но обычно в таких делах фигурируют суммы в несколько миллионов евро.
– Миллионов?! – Леопольдо распахнул глаза, чувствуя, как на лбу, руках, спине выступил холодный пот. – Но… но у нас нет таких денег.
– Вам не стоит беспокоиться по этому поводу, – попытался успокоить Леопольдо капитан. – Это забота не ваша и не ваших родителей. Это головная боль судовладельца и правительства. Нам только на них следует уповать, только вот… – капитан как будто сник, бросил на Леопольдо короткий виноватый взгляд. – …Мне стоило бы попросить у вас прощения.
– За что?
– За то, что согласился взять вас на борт "Италии". Это был риск, огромный риск, брать на борт пассажира, особенно тогда, когда путь судна пролегал в столь опасных водах. Это моя вина. Мне следовало быть более ответственным.
– Забудьте, капитан. Вы не заставляли меня делать что-либо против моей воли. Это было мое решение, поэтому вам нечего себя винить.
– Может, и так, – кивнул капитан. – Но все же я чувствую себя виноватым, ведь с тех самых пор, как вы ступили на борт "Италии", я стал нести за вас ответственность. Было бы лучше, если бы я предоставил вам спасательную шлюпку тогда, когда мы только покинули Геную. А сейчас я даже не знаю, что нас ждет в будущем. Здесь, в стране без законов, в стране, где уже двадцать лет царит хаос, где автомат – это лучший подарок на день рождения, будущее любого человека – не более чем иллюзия.
– Мне кажется, вы сгущаете краски, капитан. В отличие от них и таких как они, – Леопольдо кивнул на сомалийцев, простершихся ниц в нескольких метрах от машины. – Мы – белые, у нас есть права, и уважать наши права – обязанность других людей. В конце концов, для защиты своих прав мы создаем всевозможные международные организации, например, такие как ООН или Европейский суд по правам человека. Как-никак, но этот мир создали мы, белые, и они, – Леопольдо скосил взгляд в сторону, – не могут не считаться с этим.
– Если бы было так, как вы говорите, Леопольдо, я бы нисколько не беспокоился о нашей дальнейшей судьбе, но… но все это актуально для цивилизованного мира, а здесь же… здесь обо всем этом можете благополучно забыть. Это другой мир и…
– Они возвращаются, – шепнул Леопольдо, заметив, как сомалийцы поднялись на ноги, отряхнули платки, сложили их и сунули в карманы, затем подобрали с земли оружие и направились к машине.
Как только троица пиратов вернулась в салон, водитель завел двигатель, и машина, подпрыгивая на кочках, покатила дальше.
Несколько раз машина опять останавливалась, а сомалийцы доставали из карманов свои платки и принимались за салят. В это время Леопольдо наблюдал за ними и пытался понять, что это за люди и что следует ждать от них в будущем. В слова капитана о том, что здесь другой мир, Леопольдо верилось с трудом. Да, климат здесь был явно не европейским, жарким и сухим, и чем дальше они продвигались вглубь страны, тем больше Леопольдо в этом убеждался. И природа здесь была другая – куда ни посмотри вокруг голая, выжженная солнцем земля, без единого признака человеческой жизни. Впрочем, если не обращать внимания на редких птиц, беспокоивших своим присутствием небесную ширь, о жизни в этой местности говорить не приходилось. А вот люди… О людях Леопольдо кроме их цвета кожи ничего сказать не мог, так как знаком был с ними на протяжении всего лишь нескольких часов. Но, несмотря на это, хотел надеяться, что слова капитана о хаосе и беззаконии в этом мире – не более чем преувеличение. Человеку, европейцу, впитавшему в себя с молоком матери веру во всемогущество законов, было трудно принять, что даже в таких странах, как Сомали, закон – не более чем слово, пользы от которого намного меньше, чем от оружия в твоих руках.
Дорога бежала вперед, но унылый, однообразный, иссохший, точно мумия, пейзаж за окнами машины не менялся. Время от времени местность, по которой они ехали, пересекали поросшие сухой травой и кустарником русла рек – немые свидетели былой, но ныне утраченной роскоши. Сегодня реки не несут свои воды к далекому морю, и берега, некогда утопавшие в зелени, сегодня мертвы, как та земля, что краснеет на дне русел, покрытая сетью длинных трещин.
Глядя на эти, некогда беременные чистой и прохладной водой русла рек Леопольдо все больше ощущал жажду. Солнце поднялось высоко и теперь жгло немилосердно, только усугубляя ситуацию. Жестокое африканское солнце, не знавшее ни грамма милосердия, некогда иссушившее эту землю и теперь продолжавшее это делать с завидным упрямством, теперь, должно быть, решило поступить так же и с теми живыми оболочками, называемыми людьми, что тряслись в салоне машины, осмелившиеся ступить на эту негостеприимную землю. Леопольдо был не одинок в своем желании наполнить желудок водой. Наблюдая за капитаном, он видел, как тот время от времени облизывает губы и вытирает пот, бегущий по лбу, наклоняясь к колену. А вот сомалийцы, казалось, не испытывали жажду. Может, из-за того, что были привычны к ней или, быть может, из-за того растения, которое жевали все с того времени, как совершили первый салят. Будто коровы, ни на миг не переставая двигать челюстями, они жевали кат, как назвал это растение капитан в одну из остановок, совершенных по нужде. При этом вид у сомалийцев был как у наркомана, получившего дозу и теперь пребывавшего где-то на облаках. Губы растянуты в полуулыбке, чей-то взгляд сверлит пол, чей-то равнину за окном, то и дело воздух вздрагивает от слов, обращенных от одного пирата к другому. Как шепнул Леопольдо капитан, кат и был наркотиком. Во многих цивилизованных странах кат запрещен, ибо является наркотическим веществом, но здесь он имеет широкий спрос и его жуют, как старики, так и молодые.
Когда терпеть жажду стало невмоготу, Леопольдо повернулся к мужчине, тому самому, с платком на голове, и который казался Леопольдо наиболее спокойным и человечным из пиратов, и жестами показал, что хочет пить.
Сомалиец мотнул головой, что-то произнес на своем непонятном языке, провел пальцами по щетине недельной давности и указал рукой в сторону. Леопольдо не понял, но в итоге решил, что избавиться от жажды ему в ближайшем будущем не светит.
Дорога ушла в сторону. Теперь машина катила по руслу старой реки, окаймленому кустами акации, тамариксов и все той же желтой сухой травой. Изредка попадались растения, принимаемые Леопольдо за деревья – метров до семи-десяти высотой, с кронами, будто шапки грибов. Это был канделябровый молочай.
Легкую смену пейзажа Леопольдо воспринял как добрый знак. И, правда, не прошел и час, как впереди, будто из-под земли выросло селение.
«Город», – было первой мыслью Леопольдо и облегчение от осознания того, что долгая, изматывающая поездка по африканскому безлюдью подошла к концу.
Но стоило подъехать к селению ближе, и Леопольдо увидел, что никакой это не город. Несколько маленьких домиков с покатыми или большей частью круглыми крышами, низкие, будто придавленные божественной дланью к земле и разбросанные на небольшой територии – вот и весь город.
Машина остановилась. Водитель заглушил двигатель, выбрался из машины, оперся боком о переднюю дверцу и сунул в рот листья ката. Пираты также не задержались в салоне, выбрались из машины и разбрелись, кто куда, казалось, напрочь забыв о пленниках. Только мужчина с платком на голове и щетиной на лице не спешил уходить, приблизился к водителю, сунул в рот кат и заговорил с ним на своем непонятном языке.
– Видать, мы приехали, – сказал капитан, окидывая взглядом округу.
– Да, но у меня такое ощущение, что до нас никому нет дела. Вы видели? Молодежь разбежалась, стоило машине остановиться.
– Признаться, эти пираты производят на меня странное впечатление. Они совершенно не похожи на головорезов. Кучка туземцев, решивших поиграть в пиратов. Посмотрите вокруг. Ничего не замечаете?
Леопольдо огляделся. Большая часть домиков пряталась за невысоким забором из сухих веток. Жилые строения чередовались с сараями для скота, образуя дворы. Леопольдо насчитал до десяти таких дворов и почти каждый из них был огражден забором. По округе бродили тощие козы, бегали лишайные собаки. Во дворе, у забора которого стояла машина, появилась горстка темнокожих ребятишек, заметили машину, закричали и побежали к ней. Рядом с машиной остановились, защебетали, точно цыплята, и принялись с интересом рассматривать белых в машине. Босоногие, худые, кучерявые, девочки – в коротких одноцветных платьях, мальчики – в штанишках и футболках.
– Это не пиратское селение, – продолжил капитан минуту спустя. – Простые фермеры. К тому же не из богатых. Козы, собаки. Удивляюсь, как только они могут жить в таких условиях.
Внезапно один из ребятишек забрался в салон машины, дернул Леопольдо за рукав рубашки и тут же выскочил на улицу. Мужчина с платком на голове, казалось, только сейчас заметил детвору у машины, взмахнул рукой, закричал. Детишки разбежались, остановились в отдалении, – кто-то уселся на горячий песок – и устремили взгляды на белых в машине.
Бормоча под нос, мужчина с платком на голове постучал по лобовому стеклу, привлекая к себе внимание белых, махнул рукой, приглашая тех выйти из машины. Леопольдо и капитан выбрались на улицу. Темнокожий указал на проем, ведущий во двор, что-то сказал. Капитан, а вслед за ним Леопольдо прошли вперед. Мужчина двигался следом, жестами указывая дорогу. Позади заворчал двигатель. Леопольдо обернулся. Машина тронулась с места, объехала дворы и вскоре уже катила прочь.
Леопольдо заволновался. Как будто пуповину кто перерезал. Машина казалась ему ниточкой, связывающей его с цивилизацией. И теперь, смотря вслед удаляющейся машине, он чувствовал, как в груди растет одиночество и страх перед будущим. Вокруг куда ни глянь выжженная солнцем, красная, будто обгоревшая земля. Самый настоящий ад. И в этом аду ему теперь предстоит жить.
Леопольдо едва удержался, чтобы не побежать следом за машиной. И побежал бы, если бы не страшная усталость в теле и боль в мышцах от долгого сидения. Лишь вздохнул. Все смотрел, как машина тает на горизонте, пока не растаяла окончательно в непрерывном дрожании воздуха. Мужчина с платком на голове заговорил, качнул автоматом в руке, побуждая Леопольдо двигаться. Тот проследовал за капитаном внутрь куполообразного строения, отдаленно похожего на вигвам индейцев Северной Америки, только вместо циновок, веток и шкур этот "вигвам" покрывало различное тряпье, мешковина и клеенка. Похоже, отныне это их с капитаном новый дом, дом, затерянный на бескрайних, иссушенных знойным солнцем просторах Африки.