Леопольдо стоял на палубе контейнеровоза и смотрел, как вдали проступает вход в Суэцкий канал. "Италия" старушкой преклонного возраста двигалась вперед, все ближе и ближе приближаясь к каналу. Солнце все больше клонилось к горизонту, точно спешило поскорее отправиться на покой, утомленное долгим дневным переходом по небесному океану. Дневная жара спала, но воздух по-прежнему оставался горячим и сухим. Чувствовалось близкое дыхание пустынь Аравийского полуострова. Если бы не бриз, овевающий лицо и тело, Леопольдо ни за что не поднялся бы на палубу. Назойливым жужжанием комара в воздухе висел монотонный, глубокий звук работающего двигателя корабля. Это жужжание раздавалось всегда, и первое время раздражало Леопольдо. Это было последнее, что он слышал, когда засыпал и первое, когда просыпался. Часто ему казалось, что даже во сне этот звук не дает ему покоя. Но время шло. Постепенно Леопольдо свыкся с шумом работающего корабельного двигателя и теперь едва обращал на него внимание.
Леопольдо оторвал взгляд от входа в Суэцкий канал и заскользил по поверхности Средиземного моря. Море было спокойным. Его синева пугала глубиной и необъятностью, заставляла ощущать себя карликом перед великаном. Вот к этому Леопольдо вряд ли когда сможет привыкнуть. Да и можно ли привыкнуть к тому, что всегда будет напоминать тебе о слабости и уязвимости твоего организма, о том, что рано или поздно ты исчезнешь из этого мира, будто тебя никогда здесь и не было, а вот он, этот чудовищный в своей безграничности Мировой океан даже не заметит твоей смерти, как не замечал смертей тех, кто был здесь до тебя, как и не заметит смертей тех, кто придет уже после. А он вечен. И эти необъятные просторы, что видят твои глаза, глубины, что сокрыты от них под этим синим, находящимся в непрерывном движении одеялом, лишнее тому подтверждение.
Леопольдо поднял голову, руки крепче ухватились за поручень бортового ограждения. Вдалеке заметил несколько катеров и грузовых кораблей, разбросанных по Средиземному морю как кости по игровому полю. Все же хорошо, что он вышел из каюты. Свежий воздух после нескольких дней борьбы с морской болезнью пошел ему на пользу. Силы возвращались. Пройдет совсем немного времени, и слабость окончательно покинет его тело.
– А, вот вы где, – услышал Леопольдо, обернулся.
Капитан приблизился к Леопольдо, взялся рукой за поручень, второй указал вперед.
– Суэцкий канал. Нам придется провести здесь довольно много времени.
– У нас запланирована стоянка?
– Нет. Из-за длины канала. Сто шестьдесят три километра. Добавьте к этому скорость корабля в несколько узлов. Итого, на то, чтобы пройти Суэцкий канал, нам понадобится не меньше десяти часов. Если быть точным, часов пятнадцать.
– Что вам мешает увеличить скорость корабля?
– Правила. Максимальная скорость в Суэцком канале ограничена восемью с половиной узлами.
– А что это за дома? – Леопольдо кивнул на белеющие строения по берегам канала.
– Справа – город Порт-Саид, а вот те здания, что напротив Порт-Саида – это город Порт-Фуад. Давайте поднимемся на мостик. Сверху вид намного интереснее, особенно для вас. Для меня, человека, который не раз бывал в этих местах, Суэцкий канал скучен, однообразен и уныл, но для вас, человека, который не так уж и часто покидал родину, его вид способен доставить удовольствие.
Они поднялись на мостик. Капитан вскоре позабыл о Леопольдо, с головой уйдя в исполнение своих непосредственных обязанностей по управлению кораблем. Мостик, полный голосов, на миг заставил Леопольдо пожалеть о решении последовать за капитаном. На палубе с немногочисленными матросами-филиппинцами и индусами, лишь изредка бросающими на него любопытные взгляды, он чувствовал себя уютнее, хотя, останься он на палубе, он бы не увидел того, что позволяла ему видеть высота мостика.
Какое-то время Леопольдо смотрел, как корабль точно лебедкой затягивает в канал, думая о том, что неплохо было бы перебраться в более тихое место. Осмотрелся и заметил дверь, выводящую на крыло мостика, испросил разрешения у капитана и перебрался туда. Закрыл за собой дверь, и в тот же час голоса утихли.
Леопольдо прошелся по крылу, окинул контейнеровоз с высоты, заметил матросов на палубе, оперся о поручни и принялся вертеть головой из стороны в сторону. Здесь, на высоте нескольких десятков метров над палубой ветер ощущался сильнее. Леопольдо чувствовал, как он шевелит волосы, как забирается под рубашку и холодит кожу. Краем глаза Леопольдо уловил движение возле корабля. Оказалось, к контейнеровозу подплыл катер. Несколько мужчин на нем привлекли к себе внимание. Один из них ухватился рукой за поручень трапа контейнеровоза, давая возможность другому перебраться с катера на трап. Едва мужчина оставил катер, тот отдалился от контейнеровоза.
Леопольдо наблюдал, как мужчина – среднего роста, смуглокожий, в темных брюках и белой рубашке с коротким рукавом поднимается по трапу корабля. Неужели опять лоцман? Леопольдо этого не знал, но и не спешил узнать; вид, который ему открывался по обоим берегам канала, заставил его выкинуть незнакомца из головы.
По берегам канала тянулись вереницы домов. Были здесь одноэтажные халупки, хватало и многоэтажек. Из всего хаоса домов, разбросанных по берегам канала, Леопольдо выловил взглядом мечеть на левом берегу. Долго смотрел на два ее минарета, возносившихся вверх с такой же непреклонностью, как огненные джинны над грешником. Вспомнил о мечети Абу аль-Аббас аль-Мурси, оставленной в Александрии. На противоположном берегу заметил еще одну мечеть. Выше первой. С минаретами похожими на космические ракеты, вот-вот готовые пронзить своими острыми носами редкую пелену облаков. Между домами терялись редкие деревья, над домами возносились стрелы монтажных кранов. Выкрашенные белой краской катера жались к берегам, точно недельные котята к животу кошки.
Контейнеровоз двигался медленно. Так медленно, что на такой скорости его даже улитка могла бы обогнать. Но теперь, когда корабль вошел в канал, для Леопольдо это уже не имело никакого значения. Его взгляд перепрыгивал с одного берега канала на другой, отыскивая мелочи, к которым стоило бы присмотреться внимательнее. Вот многоэтажное здание, будто пришедшее из постапокалипсического будущего – серая груда кирпичей, с пустыми черными глазницами окон. А вот египетский флаг на зеленом куполе здания колониальных времен – здании администрации Суэцкого канала. По мере продвижения на юг Порт-Фуад, а за ним и Порт-Саид уплывали в прошлое, берега пустели, желтели мертвым песком, становились дикими, безлюдными. Горизонт впереди терялся за легкой дымкой. Идущие по каналу единичные корабли виделись одинокими призраками, невесомыми и какими-то нереальными. Справа вдоль берега тянулась дорога. То и дело ее полотно беспокоили своим голодным урчанием автомобили. Кто-то несся навстречу Порт-Саиду, кто-то уносился прочь от него. Справа показалась рыбацкая лодка. Три темнокожих рыбака столпились на корме и тянули из воды сеть. На миг оторвали взгляды от воды, посмотрели на контейнеровоз и вернулись к прерванному занятию.
Леопольдо оглянулся и увидел, как за кормой "Италии", точно хвост за лисой, волочится пенистый след, а рыбаки все так же тянут сеть из воды.
Корабль продвигался вперед, а Леопольдо все так же стоял на крыле мостика и смотрел на канал. Вот на горизонте, будто из тумана, выплыл вантовый автомобильный мост. Вот он навис над головой Леопольдо, чтобы через миг остаться за кормой "Италии". Та же участь ожидала и паром, отчаливший от левого берега, едва контейнеровоз сверкнул кормой, с горсткой людей на борту и десятком стареньких автомобилей за их спинами. И железнодорожный мост Эль-Фердан – самый длинный в мире поворотный мост, соединяющий восточный берег Суэцкого канала с западным, с Синайским полуостровом, пыльное, сухое дыхание которого было таким же сильным, как дыхание любимой у щеки любимого. И фраза: "Добро пожаловать в Египет" на английском, украшавшая один из берегов.
Солнце давно закатилось, похолодало, но Леопольдо не спешил покидать крыло мостика, смотрел, как на небе загораются звезды, как тишина окутывает берега канала, тишина настолько плотная, что даже близкое урчание двигателей редких автомобилей доносилось, будто из-под земли. Тьма, разрезаемая светом корабельных фонарей, была полна волшебного, сказочного очарования, очарования, присущего Востоку и неведомого Западу.
Леопольдо наполнил грудь воздухом, окинул взглядом проступающие в темноте левый берег, правый.
Суэцкий канал. Завтра они будут в Красном море, а еще через несколько дней достигнут Индийского океана. А дальше что? А дальше будет Китай, где ему предстоит сменить корабль, найти тот, который доставит его на Кубу. На какой-то миг Леопольдо почувствовал, как его сознание охватывает волнение. Ну и авантюру он затеял! На краткий миг испытал неодолимое желание вернуться в Италию, жениться на Софи, как и хотела мать, и жить жизнью обычного человека – растить детей, ходить на работу, радоваться жизни, когда появляется повод. Леопольдо так бы и поступил, будь он… будь он прежним. Но прежнего Леопольдо уже не было, не было с тех самых пор, как он ступил на борт "Италии", пересек на ней Средиземное море, а теперь вот ползет со скоростью нескольких, как там говорил капитан – узлов в час, по дрожащей от легких прикосновений аравийского ветра поверхности Суэцкого канала. В следующий миг Леопольдо осознал, что что бы ни случилось, он не сможет вернуться домой, не побывав на Бермудах. И дело было даже не в любви к Ангелике. Любовь к этой изумительной девушке все еще жила в его сердце. И капитан был прав насчет этого… Дело было в том, что человек, который делает шаг навстречу неизвестному будущему, не может уже повернуть назад, не узнав, что скрывает от него это будущее. Даже если там его ждут боль и страдания, он все равно делает шаг навстречу будущему, так как понимает, что тьма и свет никогда не ходят по отдельности. Тьма ночи никогда не приходит одна, ее всегда сопровождает блеск звезд и сияние луны.
Следующие несколько дней – все-то время, что "Италия" бороздила Красное море – Леопольдо умирал от скуки. Он никогда не думал, что корабль с его замкнутым пространством может быть самым скучным местом в мире. Первое время он спасался от скуки на крыле мостика, рассматривая далекие берега сначала Египта и Саудовской Аравии, затем Эритреи и Йемена. Когда ему это надоедало, ленивым взглядом скользил по морской поверхности в поисках чего-нибудь интересного, но часто кроме стаек веселых дельфинов, живыми торпедами бороздившими толщу Красного моря, да медуз поверхность моря не могла его ничем заинтересовать. На крыле мостика он проводил только утренние или вечерние часы, когда воздух не был горячим, насыщенным частичками пыли, принесенными ветрами с далеких берегов Аравийского полуострова. Дневное время Леопольдо проводил в прохладе каюты, уткнувшись взглядом в потолок или листая самоучитель английского, оставленный итальянскими студентами, а однажды даже воспользовался предложением капитана ближе познакомиться с контейнеровозом, хотя никогда не был любителем кораблей. Но от скуки на корабле оставалось разве что начинать выть на луну или присоединиться к матросам, которые, казалось, ничем больше не занимались (исключение составляли вахтенные матросы) кроме как наведением порядка на палубе, очисткой ржавчины, коррозии с металллических частей, покраской, поэтому Леопольдо ничего не оставалось, как принять предложение капитана и отправиться с одним из матросов-индусов осматривать контейнеровоз.
В прачечной, с которой он начал свое путешествие по внутренностям корабля, кроме как на две стиральные машины, сушилку и гладильную доску с утюгом смотреть больше было нечего, поэтому Леопольдо не стал там задерживаться, дал жестами знать сопровождавшему индусу, что можно двигаться дальше. Тот сказал "ОК" и направился по коридору прочь от прачечной. После прачечной они пришли в спортзал, но и здесь Леопольдо ничем не заинтересовался – теннисный стол, беговой тренажер. Он никогда не был любителем спорта, поэтому смотрел на эти приспособления, ощущая навязчивое желание продолжать путь, что и поспешил показать индусу. Тот, казалось, и сам был не против покинуть это место, сказал знакомое Леопольдо "ОК" и зашагал из спортзала.
Потом были салон отдыха, сауна с бассейном, камбуз и столовая, лазарет, судовой офис, который, по мнению Леопольдо, ничем не отличался от офиса в любой компании на земле – письменные столы, кресла с мягкими сиденьями и подлокотниками, парочка компьютеров с плоскими экранами, принтер, копировальный аппарат, полки с папками и множество бумажек непонятного Леопольдо назначения, будто белье развешанные по стенам.
Когда они выбрались на палубу, где индус решил показать Леопольдо швартовые лебедки с гидравлическим приводом – четыре двух-барабанные на корме и четыре на баке, две якорно-швартовые лебедки и две швартовые – у Леопольдо от непривычки начинали побаливать ноги, и он хотел, было, уже попрощаться с индусом и вернуться в каюту, но тот улыбнулся и повел Леопольдо прочь с палубы.
Они спустились на лифте вниз, в самое сердце контейнеровоза – машинное отделение, в помещение, название которого индус озвучил как "Engine Control Room". Леопольдо долго смотрел на зеленый агрегат у стены с множеством маленьких экранчиков, рубильниками и рычажками, пытаясь понять, что это такое. Индус стоял рядом и что-то говорил, говорил, говорил, а Леопольдо все слушал и слушал, совершенно не понимая, о чем тот говорит. Раз или два кивнул, будто соглашаясь, затем повертел головой и направился к выходу из помещения.
Когда же они продвинулись по палубе дальше, в отсек, где находился двигатель корабля, у Леопольдо здорово ныли ноги. И, тем не менее, глядя с площадки вниз на золотившийся в свете множества ламп корабельный двигатель, Леопольдо не смог удержать немого восклицания. Он стоял, едва не открыв рот, слушал равномерный гул, идущий снизу, ощущал тихую дрожь корабля и думал, что ради этого зрелища сюда-таки стоило спускаться. Но дальше идти Леопольдо отказался, показал пальцем наверх и посмотрел на индуса в надежде, что тот поймет его желание. Индус оказался понятливым, улыбнулся, сказал свое любимое "ОК" и поманил Леопольдо за собой.
У двери каюты Леопольдо распрощался с индусом, секунду-другую смотрел, как тот шагает по коридору в своем синем рабочем костюме, исчезает за поворотом, после чего Леопольдо вошел в каюту и развалился на диване.
Уже ближе к вечеру он поднялся на мостик, где кроме рулевого, штурмана-индуса и капитана с чашкой кофе в руке никого больше не было. Какое-то время Леопольдо наблюдал за действиями рулевого, хотя, по справедливости стоит заметить, что то, чем он занимался, и действиями назвать было трудно – стоял у пульта управления судном и считывал показания приборов.
Контейнеровоз, как и многие другие современные суда, был под завязку напичкан электроникой и автоматикой, поэтому большую часть времени двигался на автопилоте.
Насидевшись на мостике, Леопольдо перешел на крыло мостика. Смотрел, как солнце нависает над горизонтом, как стелятся по голым, бесплодным землям Йемена вечерние тени, как золотится песок в лучах заходящего солнца, и чувствовал неясное волнение в груди. Совсем скоро они войдут в Аденский залив, совсем скоро окажутся в Индийском океане. Леопольдо должен был бы чувствовать облегчение, но почему-то ощущал лишь смутную тревогу.
Этой ночью, впервые с того времени, как он оставил родной дом, ему снова снилась Ангелика.
Этим утром "Италия" сделала короткую остановку в йеменском портовом городе Моха в южной части Красного порта, а затем продолжила путь к Баб-эль-Мандебскому проливу – "Вратам Скорби" – разделяющему Аравийский полуостров и Африку, соединяющему Красное море с Аденским заливом Аравийского моря. Все то время, что они двигались к Аденскому заливу, Леопольдо стоял на крыле мостика и наблюдал за нервными шагами капитана с чашкой кофе на мостике, притихшего у пульта управления судном рулевого-филиппинца, старпома, не отрывающего взгляд от горизонта, матросами, бегавшими по палубе с такой прытью, будто им обещали тройную зарплату. У многих в руках Леопольдо заметил колючую проволоку, а у некоторых даже пожарные шланги. Казалось, на корабле готов был вспыхнуть пожар. Вчерашнее предчувствие надвигающейся беды усилилось, но теперь Леопольдо, похоже, знал его причину, как и причину заметного оживления на палубе. Этой причиной был Аденский залив, а точнее те, кто промышлял в нем нападением и захватом судов – пираты. Прошлым вечером Леопольдо разговаривал с капитаном и многое узнал от него об этих акулах Аденского залива. Леопольдо когда-то слышал о пиратах в школе на уроке истории, но те пираты жили несколько веков назад, а некоторые даже состояли на службе у правителей того времени, назывались каперами, корсарами и имели разрешительные грамоты, позволявшие им нападать на купеческие корабли неприятелей своего работодателя. Но, как оказалось, и сегодня, в начале XXI века пираты существуют и даже процветают. И после разговора с капитаном Леопольдо понял, что слова, некогда сказанные ему старпомом о пиратах, не были шуткой.
Аденский залив был вотчиной сомалийских пиратов, жителей Сомали – африканского государства, занимавшего полуостров, именуемый Африканским Рогом на востоке Африканского континента. Да. Это были жители Сомали, и мало кого заботил тот факт, что начиная с 1991 года такой страны, как Сомали на карте мира вообще-то не существует. Существует только территория этой несуществующей страны, которая в результате длительной гражданской войны оказалась разделена на несколько частей, контролируемых лидерами местных кланов, враждующими между собой полевыми командирами. В результате хаоса, царящего в стране, нищеты и голода некоторые сомалийцы, оснащенные огнестрельным оружием, которое достать в пораженной гражданской войной стране легче куска хлеба, отваживаются на захват проходящих по Аденскому заливу торговых судов, надеясь получить солидный выкуп в будущем. Мировое сообщество с таким положением вещей мириться, конечно же, не желает, поэтому Аденский залив денно и нощно патрулируют военные корабли. Только вот территория Аденского залива огромна, а военных кораблей мало, поэтому экипажам торговых судов, идущим через Суэцкий канал, ничего не остается, как полагаться на собственные силы, удачу и надежду на «авось пронесет». Правда, капитан поспешил успокоить Леопольдо, сообщив, что за последние полгода о сомалийских пиратах ничего не слышно, поэтому надежда на «авось пронесет» сегодня значительно выше, чем несколько лет назад, когда пираты «активничали» больше.
Леопольдо верил капитану и, тем не менее, продолжал ощущать волнение. Да и как можно было быть спокойным, когда сам капитан, не говоря уже о других членах команды, был неспокоен, хотя и старался выглядеть скалой в бушующем океане. И стоило отметить, у него это отлично получалось, и если бы не кофе, которое капитан вливал в себя едва ли не литрами, о его беспокойстве вряд ли кто бы догадался. А вот о том шторме, который готов был разыграться в груди других членов команды… Леопольдо часто замечал страх, граничащий с ужасом на лицах матросов, особенно филиппинцев. Те особенно тщательно натягивали колючую проволоку на бортовое ограждение контейнеровоза и чаще других одаривали горизонт обеспокоенными взглядами. Возможно, именно такими взглядами далекие предки современного человека смотрели на буйство природы, выглядывая из своих темных пещер и поражаясь могуществу и силе невидимых богов.
В Дакт-эль-Маюн, один из двух проходов в Баб-эль-Мандебском проливе, они вошли ближе к обеду 22 сентября. В это время Леопольдо как раз находился на своем излюбленном месте – на крыле мостика, поэтому видел, как вдалеке будто плывет остров Перим – остров в Баб-эль-Мандебском проливе, который и разделяет его на два прохода – Большой или Дакт-эль-Маюн и Малый или Баб-Искандер. Капитан рассказывал, что в свое время Перим был оккупирован французами, затем английской Ост-Индийской компанией, которая рассматривала его в качестве базы для вторжения в Египет. Уже намного позже, в начале XX столетия Перим пытались захватить турки. Сегодня же Перим принадлежит Йемену. Остров большой, но не пригодный для постояной жизни из-за отсутствия пресной воды. Но это не значит, что об острове забыли. Совсем недавно, в 2008 году одна из инвестиционных дубайских компаний решила через Перим строить мост, который соединит Джибути и Йемен. Длина этого "чуда света" должна составить неполных тридцать километров.
"Италия" не долго задерживалась в Баб-эль-Мандебском проливе. Леопольдо даже показалось, что капитан приказал увеличить скорость судна, будто хотел как можно скорее оставить Аденский залив позади. Только вот Аденский залив – это не лужа, которую можно переступить. Как-никак это восемьсот девяносто километров водного пространства.
С правого борта контейнеровоза, у африканского берега показалась группа островков, называемых “Семь братьев”. “Италия” вошла в Аденский залив. Леопольдо побежал взглядом по окружавшей его синеве в поисках таинственных сомалийских пиратов. Вдалеке, прямо по курсу контейнеровоза показалось судно. Первой мыслью Леопольдо была мысль о пиратах и страх, возникший в связи с этим. В далекие времена пираты не гнушались убийств. Почему бы и современным избегать их, особенно при том невероятном количестве смертельного оружия, которое существует в современном мире. Леопольдо не хотел стать жертвой пиратов – ни сомалийских, ни каких-либо других. Вообще не желал стать чьей-либо жертвой. Как и любое другое живое существо на планете он хотел жить, поэтому то и дело обегал взглядом горизонт в поисках опасности. Соленый воздух жег ноздри, забирался в легкие. Ветер слабыми рывками дергал за рубашку, точно маленький ребенок за подол мамкиного платья. Леопольдо сощурил глаза, чтобы лучше рассмотреть корабль впереди. Но расстояние было слишком большим, чтобы опознать судно.
Еще ранним утром, когда они все еще резали носом сверкающую гладь Красного моря, капитан собрал на мостике весь экипаж корабля (Леопольдо также пригласили), чтобы сообщить об инструкциях от судовладельца и военных, которые он получил накануне по поводу того, как вести себя в случае нападения пиратов. Пока капитан говорил, Леопольдо из-за незнания языка (а говорил капитан на английском) вертел головой из стороны в сторону, рассматривая лица. Внимание привлекли лица филиппинских кадетов. На них Леопольдо увидел даже не ужас, а самую настоящую панику, как будто пираты уже атаковали корабль – карабкались как мартышки по абордажным тросам с саблями в руках и кинжалами в зубах. По крайней мере, Леопольдо именно так представлял себе нападение пиратов прошлого. В общем, не хватало легкой вспышки, чтобы буря эмоций, отражавшаяся на лицах кадетов, проявила себя в действиях. И капитан должно быть это тоже заметил, так как повернул голову к двум матросам-филиппинцам и что-то им сказал, кивнув на кадетов. Не прошло и минуты, как парочка матросов вместе с кадетами покинула мостик, заставив Леопольдо терзаться догадками. После этого капитан дал команду разойтись, и мостик вмиг опустел. Леопольдо же не спешил уходить, выждал, когда капитан направится к кофеварке за очередной чашкой кофе, и поинтересовался о судьбе кадетов.
– Я приказал их запереть в собственных каютах, дабы они не нарушали дисциплину и не сеяли панику среди других членов экипажа, – ответил капитан. – Паника – не тот помощник в стрессововой ситуации, на которого можно положиться.
Также капитан сообщил Леопольдо, что усилил вахту, как на палубе, так и в машинном отделении. Не забыл сообщить Леопольдо и о полученных инструкциях: ни в коем случае не покидать коридор безопасности – морской путь в Аденском заливе, котролируемый военными кораблями с целью противодействия нападению пиратов, не геройствовать, особенно не геройствовать. Жертвы никому не нужны. В любом случае судно и груз застрахованы, поэтому бросаться голой грудью под автоматную очередь явно не стоит.
Леопольдо почувствовал некоторое облегчение, когда в смутных очертаниях далекого корабля разглядел грузовое судно, то ли танкер, то ли еще один контейнеровоз. Танкеры или какие-либо другие грузовые суда пираты явно не используют для передвижения.
Остаток дня "Италия" неслась, конечно, насколько это возможно для контейнеровоза, через Аденский залив. Когда же солнце скрылось за горизонтом, она все так же продолжала идти вперед, тревожа его темные воды. Капитан посредством УКВ поддерживал связь с кораблями, в том числе и военными. Об "Италии" знали, за ней следили. Чем ближе становился Гвардафуй – мыс на северо-восточной оконечности Африканского Рога, знаменующий собой точку входа в Аденский залив со стороны океана, тем спокойнее становилась команда, и даже капитан перестал насиловать кофеварку на пару со старпомом.
Ночь Леопольдо провел на мостике. Спать не хотел, хоть и был, в отличие от членов экипажа судна свободен от несения каких-либо вахт. Знал, что все равно не заснет. Да и как можно спать, зная, что корабль может быть атакован пиратами. Леопольдо не мог, поэтому вместе с членами экипажа нес негласную вахту. Луч корабельного прожектора резал подступавшую к кораблю тьму, выхватывал черные волны, пену, белевшую на их коротких гребнях. Леопольдо следовал за лучом, вглядывался в темноту с таким пристальным вниманием, что перед глазами начинали танцевать фигуры. Иногда ему казалось, что он что-то замечает, но, вглядевшись, вскоре понимал, что все эти тени, движения – все это не более чем результат уставшего мозга.
Только под утро, когда капитан сообщил, что Аденский залив позади, Леопольдо, измученный ночным бдением, оставил мостик и поволок ноги в каюту. Усталость придавила плечи стокилограммовым блоком. Хотелось повалиться на диван и спать, спать, спать.
Едва Леопольдо переступил порог каюты – плюхнулся на диван, закрыл глаза и провалился в сон.