– Бахилы не забываем надевать, – напомнила ей медсестра.
– Ой, извините. – Светлана стала искать глазами бахилы. Нашла и надела пару синих пластиковых мешочков на свои новые туфельки.
Конечно, они портили вид, но ничего не поделаешь. Правила есть правила.
В больницах и садиках иной раз пахнет одинаково. Она поднялась на нужный этаж, отыскала палату и заглянула. На кровати, рядом с Пахомовым, сидел какой-то пацан, судя по одежде и свалившимся с ног тапочкам, тоже из больных, и они оба таращились в телефон, который держал Владик.
Оба смеялись и не сразу обратили внимание, когда девочка открыла дверь, вошла и остановилась у входа в палату. Света волновалась: интересно, что по поводу ее нового вида скажет Пахомов? Но те были увлечены чем-то веселым в телефоне. И тогда девочка подошла к ним почти вплотную.
Только тут мальчики подняли на нее глаза. Светлана почувствовала себя на седьмом небе. Их взгляды прекрасно передавали эмоции. И эти самые эмоции были как раз такие, на которые она и рассчитывала.
– Офигеть, Влад, это к тебе тянка? – произнес незнакомый пацан. Он разглядывал Свету с головы до ног. Пахомов, увидев ее, обрадовался.
– Фома! – Но тут же исправился: – Света.
Он молча сунул пацану его телефон и бесцеремонно, локтем, спихнул мальчишку с кровати. Глаза Влада все еще выражали, мягко говоря, удивление.
– Ну ты пипец! – продолжил он, разглядывая девочку.
– Что? – спросила Света, краснея. Она прекрасно видела его реакцию и знала, что он сейчас чувствует, но ей просто необходимо было подтверждение этих ощущений. – Не круто?
– Наши дуры из класса тебя засмеют, – ответил Пахомов.
А вот это было не совсем то, на что рассчитывала Светлана.
– Засмеют? – переспросила она немного удивленно.
– Ага, от зависти, скажут, раньше была спортивной, а теперь стала анимешницей, – заверил ее Влад и тут же успокоил девочку: – Да ну и хрен с ними, они курицы беспонтовые, а ты офигенно выглядишь.
– Офигенно, – подтвердил приятель Пахомова.
Она стояла так близко к кровати Влада, что он протянул руку к ее ноге и попытался прикоснуться к краю чулка, зацепить пальцем. Но Света быстро убрала ногу, и он произнес с восхищением:
– Чулки – круто! – И тут же добавил, разглаживая одеяло на краю кровати: – Ты садись.
Светлана, прежде чем сесть, достала из пакета с одеждой шаверму и «Миринду».
– На. – Она хотела спросить про здоровье, но не успела.
– О, шавуха! – Пахом схватил еду, бросил бутылку на кровать, а шаверму стал сразу разворачивать. – Тут еда пипец, жрать невозможно. Хуже, чем в нашей столовке. Матушка принесла с утра оладьи, так мы их уже съели.
– Влад, дашь куснуть-то? – почти жалобно попросил мальчишка, с которым Пахомов только что смотрел видео.
И тот пообещал ему по-барски:
– Оставлю.
И тут же сделал огромный, чуть не в треть шавермы, укус. Сразу после этого он принялся говорить Свете что-то про ее прикид. Прямо с набитым ртом. А у Светланы в голове шум. Она разволновалась: Пахом восхищается, а его приятель с ним соглашается, поддакивает. Да, мол, круто выглядит девочка. И они ей не просто рады. Они на нее смотрят с интересом, разглядывают и говорят, говорят, перебивая друг друга. Но она в таком состоянии, что почти не разбирает слов. Зато видит, что по руке Пахомова из шавермы вытекает соус и капает на пододеяльник.
– Капаешь, – заметила Света. А Владу было плевать на постельное белье. Он едва взглянул и, перестав жевать, спохватившись, протянул ей шаверму:
– А кстати, укусишь?
– Нет, только что бургер съела.
– А где?
– В «Бургер Кинге».
– О, там крутые бургеры, – сказал мальчишка, приятель Влада, и Светлана одарила его кивком головы: да, крутые.
Как давно она не чувствовала такого внимания сверстников. Папа, врачи, сиделки, попы их прихода – это все не то. Совсем не то.
– Ага, – добавил Пахомов, – не то, что в этой помойке «макдаке».
Мальчишки молниеносно прикончили шаверму и теперь занялись «Мириндой»: маленькими глотками пили прямо из бутылки, Свете же выдали стакан, и они принялись болтать о бургерах и жареной картошке в разных забегаловках. Но самое приятное случилось под конец.
– Свет, – сказал Влад, когда она, уже закинув на плечо рюкзачок, который он, кстати, порвал, брала в руки зонтик и пакет, – придешь еще?
– Приду, – пообещала она. – Может, завтра, если время будет.
– Шавуху принеси, – попросил мальчишка, имени которого она так и не узнала.
Она снова кивнула: ладно. Помахала Пахомову и вышла.
На улице дождик и ветер. Погода неприятная. Но Свете было сейчас очень хорошо. Туфельки на платформе, хоть уже слегка натерли ей ноги, спасали от луж. Красивый яркий зонт скрывал от холодных капель. Она быстро шла домой, чтобы покормить папу и дать ему время поспать перед работой. И уже недалеко от дома, сворачивая с Фрунзе во дворы, случайно взглянула назад… И снова увидала ее. Элегантная Дама шла за ней метрах в пятнадцати. Ее плащ промок и, как показалось Свете, был какой-то замызганный. Ее платок тоже промок. А дорогие сапоги были откровенно грязны. Маска на лице, очки… Раньше Светлана не замечала того, что эта Дама на самом деле… страшная.
Все прекрасное настроение сразу испарилось. В одну секунду. И туфельки с беретиком и чулочками радовали ее значительно меньше. От одного вида Элегантной Дамы она позабыла про свои обновки и про веселую болтовню с мальчишками. Девочка отвернулась и, ускорив шаг, пошла к дому и до самой парадной даже ни разу не обернулась. Не хотела снова увидеть ее. А на лестничной площадке Светлане пришлось остановиться, чтобы, прислушиваясь, не идет ли кто, снять с себя новую и красивую одежду и облачиться в старую, которую и надевать-то теперь было просто противно. Нужно было, конечно, что-то придумать, сочинить и про одежду, и про деньги, а пока – ничего не поделаешь, пока от папы придется все скрывать и все прятать.
Она надеялась, что Любопытный объяснит, почему исчез вчера в самый опасный момент и почему не появился позже, когда все разрешилось относительно благополучно. Но Лю не обмолвился о вчерашнем происшествии ни единым словом. Словно и не было ничего: ни его ошибки насчет хромоты Аглаи, ни исчезновения сразу после того, как начались неприятности. Извинений и слов оправдания не последовало. Свету это даже немного покоробило. Во всяком случае она рассчитывала… ну, хотя бы на объяснения. Когда девочка заявила, что Аглая забрала жука-трупоеда и придется идти за другим, он сказал:
– Туман простоит еще полчаса, но мы можем отправиться на Танцы прямо сейчас, я уже оглядел окрестности, Аглаи нигде нет.
«Аглаи нигде нет! – Света передразнила голос. Но, конечно же, про себя. – Ты вчера говорил, что она хромает и что это самый удачный момент, чтобы покончить с нею!»
Все-таки надо было ему что-то сказать по поводу вчерашнего, ну, или хотя бы задать пару вопросов, но опять, опять она боялась поругаться с Любопытным и потерять единственного и, что уж там говорить, полезного друга в этих страшных местах. Но вместо этого девочка только оглядела конец своей жабьей палки и произнесла:
– Сначала зайдем в развалины за жабьим жиром.
Жабий яд на палке быстро покрывался пылью, и Света боялась, что его эффективность от этого падает. Нет, без свежего жира девочка теперь никуда не хотела ходить.
После она, почти не разговаривая с Лю, пробежала немного по Гагарина и свернула на Типанова, и уже мимо развалин и груд битого камня побежала к железнодорожной насыпи. Ей очень не хотелось вновь попасть на Танцы, но другого выхода не было, а значит, лучше сделать это побыстрее, тем более что Лю с ней и туман уже стал заметно редеть.
Света быстро пробежала мимо отлично сохранившейся многоэтажки по одну сторону и приземистого, без стекол, здания магазина «О’кей» по другую. И уже вскоре почувствовала запах канализации. Подул ветерок с востока и разогнал последние клочья тумана. Этот ветерок, дувший ей навстречу, и приносил запах. Желтая вонючая речка с мерзкими круглоголовыми крокодилами была совсем рядом.