Деревянная решетка с глухим стуком захлопнулась. Томас стоял на дне ямы, рядом сопел Бахрей. У земляной стены на подстилке из сухой травы сидели два матроса и помощник капитана.
– С прибытием! – усмехнулся помощник. – Как вас угораздило?
– Так же, как и вас, – буркнул Бахрей, осматриваясь.
– Мы хотели на храм взглянуть.
– Мы тоже, – угрюмо отозвался Томас.
Помощник подвинулся, освобождая место:
– Прошу!
– Покорнейше благодарю, – ответил торговец, усаживаясь.
Он снял железную шляпу, положил ее рядом с собой, стянул с головы войлочную шапочку, протер ею влажный лоб и взглянул наверх. Бездонно-синее небо равнодушно взирало на него сквозь решетку. Послеполуденное Солнце освещало противоположную земляную стену, вырисовывая на ней угловатую тень. Пахло нагретой почвой и человеческими испарениями.
– Что с нами делать собираются? – спросил, ни к кому не обращаясь, Бахрей, рассматривая узловатые палки, положенные перпендикулярно друг на друга и стянутые сыромятными ремнями.
Ему никто не ответил.
– Мы что, так тут и будем сидеть?! – взорвался торговец, вскочил и заходил по яме.
Вверху раздался шорох, и показалась черная физиономия с приплюснутым носом. Она поморгала глазами с красными прожилками и, убедившись, что в яме ничего интересного не происходит, скрылась.
Бахрей ходил минут пять. Потом, видимо устав, сел на свое место и спросил примирительно:
– Здесь хоть кормят?
– Пока нет, – ответил помощник.
Торговец тяжело вздохнул и погрузился в думу. Матросы, откинувшись на теплую земляную стену, дремали, помощник последовал их примеру. Томас смотрел в небо. Там, в синеве, изредка мелькали птицы.
Послышались шаги, и на солнечную сторону ямы упала тень. Над решеткой склонилась человеческая фигура. Белая туника свободно висела на худощавом теле. На шее красовался амулет на длинной золотой цепочке, а вернее, он нависал над решеткой и тускло поблескивал крупным граненым камнем. На фоне яркого неба Томасу трудно было разглядеть его лицо, он видел только блестящие глаза.
Незнакомец некоторое время всматривался в полутень ямы. Затем их взгляды с Томасом встретились и он выпрямился. Солнце осветило его лицо, камень в амулете кроваво блеснул. Прямые черные волосы касались плеч. Кожа отливала бронзой. Кривой нос придавал сходство с хищной птицей.
Откуда-то сбоку раздался голос, и вскоре в поле зрения Томаса появился еще один человек. Он был старше, его лицо прорезали морщины. Если не обращать на них внимания, то можно было подумать, что наверху стоят два брата-близнеца. Они о чем-то говорили.
До Томаса долетали отдельные слова, они показались ему знакомыми. Он прислушался к разговору – говорили на языке начал. Это удивило Томаса. Этот древний язык священнослужителей никто уже давно не использовал. Правда, имелось много книг, написанных на нем, но услышать вот так, вживую, на забытом Арием острове язык начал он никак не ожидал.
Томас напряг память и стал вспоминать те немногие слова, которым его успели обучить. Сначала настоятель храма Странников в Рудной долине, затем Вандер, его наставник.
Сейчас он жалел, что не проявил большего усердия в изучении языка. Ему казалось, что он еще успеет это сделать. Но теперь вынужден был собирать те немногие крохи, которые успел запомнить.
Неожиданно для себя Томас сделал открытие, что помнит довольно много. И все благодаря наставнику, который до изнурения тренировал его память, но тогда Томаса это раздражало.
– Настоящий маг должен иметь глаз орлиный, – говорил Вандер, выпытывая у юного мага во всех подробностях, что необычного он приметил во время совместной прогулки или что изменилось в комнате, пока его не было.
Томас хмуро осматривал комнату и бурчал, пожимая плечами, что, мол, ничего не изменилось.
Вандер на это только улыбался:
– Быть такого не может. В природе все находится в постоянном движении и изменении. Разве герань на окне не развернула свои листья к солнцу? Или край занавески так лежал, когда ты уходил? Что могло изменить их положение? Смотри! И скамья не совсем там, где ты ее оставил… и коврик у кровати. Скажи, это ты его так далеко задвинул?
– Нет, не я. Это, наверное, горничная убирала номер, – догадался Томас.
– Правильно. Еще что не так?
Томас напряг внимание.
– Все так и в то же время не так, – сказал он через некоторое время.
– Подробней.
– Трудно сразу ответить, но предметы в комнате как бы не на своем месте. Их передвигали…
– Видишь! А ты говорил, что в комнате ничего не изменилось…
Томас прислушивался к незнакомой речи, по наитию угадывая значение некоторых слов, но, не имея практики в устной речи, не понимал, о чем идет разговор. Он так увлекся, что вздрогнул, когда почувствовал на плече чью-то руку. Он повернул голову и встретился взглядом с Бахреем.
– Что, понимаешь? – спросил торговец, кивком указывая на решетку.
– Отчасти, – вздохнул Томас. – Это язык начал. Книги читать обучен, но речь…
– Что тебе удалось понять?
– Говорят о какой-то крови.
– О крови? – погрустнел торговец. – Слышал я, что есть одичавшие племена, приносящие человеческие жертвы… Неужто мы к таким угодили?
– Возможно, я ошибаюсь, – продолжил Томас, прислушиваясь к разговору, – слово «кровь» может иметь несколько значений. Например, означать душу, огонь или жизнь.
– Хорошо б, – отозвался помощник, он открыл глаза и стал смотреть на людей в туниках: – Кто это?
– Думаю, шаманы.
– О чем сейчас говорят? – с нетерпением спросил Бахрей.
– Что-то о жертве… о богине или владычице… храме.
– Ну, точно! – лениво молвил помощник. – Кровь нам пустить собрались во имя своей владычицы…
– Типун тебе на язык! – зыркнул исподлобья на него торговец.
Он хотел что-то добавить, но не успел. Пожилой шаман подошел к решетке, наклонился и заглянул в яму. Выпрямился и что-то сказал молодому. Тот просунул между палками руку и ткнул пальцем в Томаса.
Пожилой некоторое время рассматривал его и кивал, словно с чем-то соглашаясь. Затем махнул рукой и гортанно выкрикнул:
– Ракш!
Подбежали два черных великана. Они были на голову выше шаманов и шире в плечах. Только набедренная повязка скрывала их наготу. Кожа матово поблескивала на солнце. Большая голова с курчавыми волосами, похожими на завитую щетину, пухлые губы, приплюснутый нос и светлые с красными прожилками глаза не вызывали особой радости у сидящих в яме.
– Ракшасы! Точно ракшасы, – с ужасом шептал матрос.
Великаны откинули решетку и опустили лестницу. Молодой шаман подошел к краю ямы и указал пальцем на Томаса.
Коверкая произношение, выкрикнул на санскрите:
– Пшел! Верх!
Томас не спеша поднялся:
– Я?
– Я, я, я, – повторил шаман.
– Бронзовая рожа! – выругался Бахрей. – Сначала говорить по-человечески научись, потом якай! – и сплюнул себе под ноги.
– Рожа? – переспросил шаман и сделал движение рукой, как бы отодвигая торговца в сторону. – Нет, рожа, нет.
– Придурок! – буркнул Бахрей и дернул Томаса за штанину: – Куда это тебя?
– Не знаю, – ответил тот, направляясь к лестнице. – Живы будем – не помрем!
– Это точно! – поддакнул помощник. – Ты смотри там, не задерживайся!
– Постараюсь! – ответил юный маг.
Когда Томас поднялся из ямы, один из великанов швырнул туда связку бананов.
– Хороший обмен, ничего не скажешь, – крикнул из ямы помощник. – А за воду кого заберете?
Ответом ему была тишина. Ракшасы легонько подтолкнули Томаса в плечо, повели за удаляющимися шаманами.
Яма с пленниками находилась в четверти мили от поселения. Соломенные хижины виднелись среди стволов пальм. Тропинка, по которой шел Томас, вела в сторону холма, сплошь покрытого курчавой зеленью. Сквозь разрывы кустарника и ветви деревьев с темно-зеленой листвой проглядывали бурые пятна строения на его вершине.
Подойдя ближе, Томас увидел невысокий трехъярусный храм, сложенный из каменных блоков, окрашенных охрой. К храму вела лестница. Ее каменные ступени из желтого ракушечника то появлялись, то исчезали в густых зарослях травы, отдаленно напоминающей хмель. Она не только укрывала ступени, но и оплетала ворота, окутывала частокол.
Томаса неприятно поразил вид черепов, выставленных на шестах. Они белели на высоких жердях по углам прямоугольных ярусов храма. Среди черепов животных юноша заметил и человеческие. Одно радовало: человеческие черепа выглядели дряхлыми, выбеленными солнцем и дождем.
Доведя Томаса до ворот, сопровождавшие его черные великаны остановились. Посчитав свою миссию выполненной, ракшасы, потоптавшись немного, направились обратно. Томас хотел потихоньку последовать за ними, но его окликнули. В темном проеме храма показался пожилой шаман и сделал рукой знак идти за ним.
Томас еще раз оглянулся на ступени лестницы, по которым он только что поднялся, и, вздохнув, отправился за шаманом. В полутемном коридоре было прохладно. Вскоре провожатый остановился возле одной из дверей и, открыв ее, жестом предложил Томасу войти.
Это была совершенно пустая небольшая комната. Слабый свет едва проникал в нее откуда-то сверху. В углу лежала потрепанная циновка.
Шаман пальцем ткнул в ее направлении:
– Спать! – развернулся и вышел из помещения.
Очутившись в прохладе, Томас прилег на циновку. Накопившаяся за день усталость овладела им, и он сразу заснул. Томас увидел себя в огромном зеленом зале с малахитовыми колоннами и высокими сводчатыми потолками. Цвет потолков постепенно менял окраску с желтоватого на голубой и бирюзовый. По всему потолку вспыхивали золотистые звезды, но освещение от этого не менялось. Оно было немного приглушенным.
В центре зала на небольшом возвышении стояло кресло. Неожиданно откуда-то сбоку послышались шаги. Сразу нельзя было определить их направление, ибо легкое эхо доносило звук с разных сторон. Томас завертел головой.
Наконец он увидел, как из правого прохода вышла высокая женщина, укутанная в синий наряд с сияющими звездами. Легкая ткань волнами спадала с плеч и струилась к подошвам. При каждом шаге звезды вздрагивали и переливались небесным огнем. На голове у женщины была синяя вуаль. Открытым оставался только рот с припухлыми, чувственными губами и с крохотной родинкой на щеке.
Ее губы улыбались ласковой улыбкой. Весь облик навевал таинственность и очарование.
Женщина подошла к креслу, села на его край, держа спину ровно. Томас почувствовал ее пристальный и в то же время ласковый взгляд сквозь вуаль. Взгляд проникал в душу юного мага, читал его мысли и скрытые желания.
Женщина улыбнулась и поманила его рукой. Томас шагнул в направлении кресла и замер в нерешительности. Незнакомка еще раз легко шевельнула ладонью, и маг услышал где-то в глубине сознания тихий шепот: «Не бойся, подойди ближе… ближе».
Когда Томас оказался у возвышения, женщина подняла вуаль, и он увидел лик неописуемой красоты. Такой образ, наверное, видят дети, вглядываясь в лицо матери, после рождения.
Женщина улыбнулась, почувствовав трепет у очарованного Томаса, и шепнула:
– Встань напротив меня.
Томас повиновался. Она протянула руку и положила ладонь ему на солнечное сплетение… И в это мгновение юный маг проснулся. Все тело гудело. Змей солнечного сплетения безудержно вращался. Вторя ему, дрожали нервные центры тела. По позвоночнику прокатилась тугая волна упругой ртути. Она ткнулась в копчик и, отразившись от него, устремилась к шее, а оттуда через родничок – в пространство, при этом как бы высверливая себе в кости черепа проход.
Такое состояние длилось минуту – две. Потом все постепенно стихло, только змей понемногу вздрагивал, но и он успокоился.
Томас открыл глаза и понял, что прошло совсем немного времени. Спал он недолго – от силы час. День еще не успел закончиться. Узкая щель в неплотно закрытой двери золотилась в сумраке.
Томас поднялся и вышел в коридор. Здесь было солнечно. Заходящее светило заглядывало в дверь храма и бросало в узкий проход последние лучи. Они позолотой стлались по окрашенной охрой стене.
Откуда-то доносился говор. Томас осторожно прошел до ближайшего поворота. Голоса стали громче, но звуки сливались и слова были неразборчивы. По всей видимости, говорили в обширном пустом помещении.
Юноша, стараясь не шуметь, отправился дальше по коридору, прислушиваясь к голосам. Вскоре он оказался перед дверным проемом, за которым находилось святилище или похожее на него помещение.
Томас осторожно заглянул туда. Просторный зал без каких-либо украшений с высоким плоским потолком, только стены исписаны геометрическим орнаментом. Посреди зала стоял медный чан. В нем горел огонь.
Напротив чана боком ко входу на циновках расположились три шамана. По другую сторону огня виднелась неясная человеческая фигура, закутанная в фиолетовый плащ. Она говорила – шаманы внимали ей.
Томас напряг слух: говорили на языке начал. К своему удивлению юный маг обнаружил, что прекрасно понимает разговор. Более того, голос человека в плаще показался ему знакомым. Он где-то его слышал, но где? Томас никак не мог вспомнить.
Огненный всполох озарил помещение и выхватил из-под низко опущенного капюшона старческий крючковатый нос. Этот нос был, как у верховного мага Сороса. Это мог быть он, да и голос похож, если бы не тысячи миль, отделяющие этот остров от Датии.
– Хранитель, – слышался хрипловатый голос шамана, – мы все сделали, как вы велели. Мальчишка находится в покоях. До завтрашнего новолуния пробудет там.
– Он под охраной?
– Какая охрана! – послышался смешок. – Куда он денется с острова? Пусть бежит. Ракшасы быстро след возьмут!
– И все-таки я бы позаботился об охране… Столько пришлось нитей воедино связать. Если что-то пойдет не так… – капюшон резко дернулся, а шаманы замерли в ожидании. – Я привел его к вам. Если сейчас все сорвется, придется еще тысячу лет ждать.
– Давайте заберем жезл и сами откроем?
Послышался тяжелый вздох. Пламя неожиданно метнулось к одному из шаманов, тот проворно отскочил, потом осторожно сел на место, с опаской поглядывая на огонь.
– Откроем-откроем, – пробурчал фиолетовый плащ. – Одни уже открыли! На трех галерах какую-то торговую посудину упустили… И с кем я только связался! Бестолочи! Я вам уже сотню раз твердил, что жезл Ассургины может работать только в руках близкого ей по лучу. Надеюсь, вы его своими лапами не трогали?
Шаманы наперебой стали заверять сидящего напротив них человека, что они совсем не прикасались к жезлу.
– Хватит! – из-под плаща показалась худощавая рука и снова скрылась в нем. – Разгалделись.
Шаманы притихли.
Фиолетовый плащ поднялся.
– Нельзя допустить, чтобы огонь Владычицы запылал! – раздался его громкий голос, пламя в чане вздрогнуло и метнулось к потолку, ярко освещая зал. – Ибо это будет ваша смерть!
Томас отшатнулся от дверного проема и, пятясь, отошел подальше, затем развернулся и, ускоряя шаг, устремился по коридору.
Когда он покидал храм, солнце уже скрылось за лесом. Последние лучи рвались в небо. Они насыщали висевшие на западе облака желтизной. Постепенно распространяясь на восток, лучи тускнели, меняли оттенок и наполняли быстро гаснущее небо красным и розовым цветом. Восточная часть небосвода была на удивление ясно-синей и глубоко прозрачной.
Томас сбежал по ступеням к подножию холма и спрятался в кустарнике. Он стал думать, что делать дальше. «Если б руна работала, – думал юный маг, – можно было б поджечь какую-нибудь хижину в поселке. Пока бы тушили, я б освободил пленников. Вполне возможно, из-за неразберихи смогли бы добраться до залива».
Он достал руну и повертел ее в руках. Руна не работала. Чудо, на которое надеялся маг, не состоялось. Томас вздохнул и неожиданно припомнил разговор с Вандером…
– Почему, – говорил наставник, – руну может использовать маг? Дело не в руне, а в отношении к ней. Ты, наверное, замечал, что у некоторых магов есть любимые предметы, талисманы: кусочек цветного стеклышка, красивый камень. Все они служат средством сосредоточения, хотя со временем на них может наслаиваться жизненная сила, и тогда талисманы будут служить своеобразным аккумулятором этой силы и маг по своему желанию сможет ее высвободить при необходимости. Ты можешь попробовать без руны, одним воображением вызвать в себе те ощущения, какие ты чувствуешь, взяв в руки свой камень. Если ты все правильно сделаешь, то эффект, создаваемый руническим камнем, последует незамедлительно, но уже без него. Попробуй!..
Томас поместил руну на уровне солнечного сплетения и попытался ощутить легкую вибрацию тела напротив камня. С первого раза у него ничего не получилось. Он закрыл глаза, сосредоточился и представил, как неприятным холодком вибрирует кожа, а под ней нехотя проворачивается змей солнечного сплетения, как оно напрягается и между руной и телом возникает колебание чего-то невидимого, но ясно ощутимого. Колебание усиливается, кончики пальцев начинает покалывать, и вскоре их окутывает едва заметное голубоватое пламя.
Томас представил это так явственно, что даже испугался, когда неожиданно ощутил болезненные уколы в кончиках пальцев. Судорога испуга моментально погасила начавшийся процесс – осталась одна досада.
Томас попробовал проделать все снова – вскоре его ладонь обволокло небесное пламя. Так с пламенем в руке он осторожно вышел из укрывавших его кустов и пошел по траве вдоль еще видневшейся неподалеку тропы.
Ночь надвигалась стремительно, над головой вспыхивали одна за другой яркие звезды. Без всякого перехода все окружающее неожиданно погрузилось во тьму, будто кто-то выключил светильник.
Сбоку был виден свет костра в поселении, Томас направился туда. Вдруг что-то огромное с диким визгом выскочило у него из-под ног. Юноша отпрыгнул в сторону, замер, прислушался. Правая ладонь излучала призрачный свет, но ничего не освещала. По тому, как визг сменился похрюкиванием, Томас понял, что ему под ноги попалась свинья, решившая почему-то заночевать здесь.
До островерхих хижин оставалось саженей пятьдесят. Томас постоял немного, прислушиваясь. Все вокруг было спокойно. Тогда Томас усилием воли послал в направлении одного из строений голубой разряд маны. Разряд ударил в соломенную крышу и распластался по ней ярко-красным пятном. Быстро занялась сухая солома. Через несколько минут пылала уже вся хижина.
Послышались крики, замелькали гигантские тени. Томас развернулся и побежал к яме со всех ног. Несмотря на полную темень, он неплохо ориентировался да и на фоне звездного неба хорошо просматривались силуэты отдельных деревьев и кустарников.
Он мчался напрямик, оставив чуть левее холм, возвышающийся на горизонте. Сторожка охраны возникла из темноты неожиданно. Томас осторожно подкрался к ней. Она была пустой. По-видимому, охрана убежала в поселение тушить пожар.
Томас подошел к яме, на ощупь открыл запор, но поднять решетку не смог – очень она была тяжелой.
Тогда юноша крикнул вниз:
– Берегись! – и ударил по решетке зарядом маны.
Деревянные перекладины моментально вспыхнули. Томас нанес еще несколько ударов, но на этот раз метил в узлы из полос сыромятной кожи, стягивающие перекладины. Они быстро перегорели, и маг руками отодвинул перекладины в сторону. В образовавшуюся щель вставил лестницу.
Молчавшие до этого пленники зашумели и по одному стали выбираться из ямы.
– Нельзя ли поаккуратней? – ворчал помощник капитана, отряхивая от пепла прогоревшую рубаху.
Последним из ямы вылез Бахрей, осмотрелся. Увидев пылающие вдалеке хижины, спросил:
– Твоих рук дело? – и, не дожидаясь ответа, добавил: – А говорил, что руна не работает. Заработала?
Томас неопределенно пожал плечами и крикнул:
– Давайте все к горе, пока не хватились!
Он побежал первым, подавая пример. Сделав несколько шагов, замер. Навстречу из темноты появился ракшас. Он явно не разделял желания пленников скрыться. В его руках было копье. Он замычал и взмахнул им.
Томас невольно попятился. Внезапно Бахрей сорвал с головы железную шляпу и швырнул в великана.
Шляпа, вертясь юлой, пронеслась в воздухе и ударила ракшаса в горло. Тот, сделав удивленную физиономию, рухнул наземь. Бахрей подбежал к поверженному противнику.
– Что встали? – подняв головной убор, крикнул он. – Вперед!
Все снова устремились к видневшейся на фоне звездного неба лысой горе.
Бежали долго. Через какие-то кустарники, больно бившие упругими ветками по лицу. Натыкались на деревья, раздирали кожу рук о колючки. Топтали ногами нежные всходы банановых пальм.
Вожделенная гора постепенно нарастала и закрыла горизонт. Сзади слышались тяжелые шаги погони. Стало различимым дыхание стражи.
Неожиданно из темноты раздался зычный голос капитана дхау:
– На землю! Морды в землю, кому я сказал!
Как только последний матрос уткнулся лицом в траву, над головами взвизгнули арбалетные болты и послышались глухие удары. Что-то большое завалилось в кусты, ломая ветви, и раздался рев раненого зверя.
– Быстрей! Быстрей сюда! Встали – и вперед! – донеслось из темноты.
Томас, Бахрей, помощник и матросы рывком поднялись и бросились на звук голоса. Их схватили чьи-то цепкие руки и повлекли дальше.
– Ускорить шаг! – командовал хрипловатый голос. – Нужно уйти как можно дальше, пока они не опомнились. Держать курс на факелы!
Томас всмотрелся в темноту. Действительно, далеко впереди он заметил два огня. Они горели один за другим, как створные знаки, показывая фарватер.
Когда команда добралась до первого факела, капитан тут же приказал погасить его. И вновь кромешная тьма окутала пространство. Никто не переговаривался – все внимательно слушали тишину. Погони не было.
– Черт! – выругался капитан, шаря за деревом. – Я здесь факелы оставил, где они?
– Это не то дерево! – раздался знакомый бас. – Я стою возле них.
– Боцман, это ты?
– А кто ж еще?!
– Тогда зажигай!
– Это мы мигом!
Послышался удар кресала, блеснули желтые искры, и затлел красной точкой трут. Вскоре запылал один факел, затем другой. Боцман раздал их матросам, и все ускоренным шагом углубились в лес, миновали поляну с ручьем и вошли в душную просеку. Последним шел капитан.
Пляж встретил беглецов тихим шумом моря. Свет факелов отражался в набегающей воде и поблескивал в быстро исчезающих лужицах, оставленных прибоем.
Посреди залива, освещенная огнями, медленно покачивалась «Тиамат». На ее борту были видны матросы. Заметив вышедший из зарослей отряд, они радостно зашумели.
Два матроса по команде капитана бросились к лодке, стащили на воду. В нее сели капитан, Томас и Бахрей. Матросы опустили весла и начали грести в сторону дхау. Остальные члены команды во главе с помощником капитана отправились за лодкой вплавь. Вода была теплой, и освежающая процедура не вызвала никаких нареканий. Наоборот, разгоряченным людям было приятно охладиться. Сказать честно, сидящие в лодке им даже немного завидовали.
Когда все поднялись на борт «Тиамат», в свете оставленных на пляже факелов мелькнули громадные тени. И сразу же с палубы судна оглушительно рыкнула пушка, накрывая пляж картечью. Раздался псиный визг. Из-за дыма не было видно, что происходит на берегу, да это было уже не так важно: дхау, наклоняясь на левый бок и раздувая паруса, покидало залив.
Стремительный рассвет застал судно далеко от острова. Тот еще некоторое время манил своей изумрудной зеленью, пока не растаял в мареве горизонта. Ветер нес «Тиамат» на запад.