К утру шквал потерял свою силу и бросил «Тиамат» на произвол судьбы. Во время этой безумной гонки капитан из-за облачности не мог установить положение судна. Впрочем, он и так примерно знал, где находится. Как многоопытный морской волк, он отслеживал курс по памяти и мог при желании сопоставить его с картой. Ошибка была бы не велика.
Огромное красное солнце окуталось багровой дымкой. Оно бросало мрачный свет на редкие серебристые облака, вытянутые вдоль горизонта. Капитан без особой радости смотрел на зловещий восход.
– Поворачивать будем? – спросил Бахрей.
– Нет! – отрывисто произнес капитан. – Я не самоубийца.
Он указал на едва заметную темно-серую полоску ниже облаков.
– Ну и что? Шторм идет.
– Это не шторм. Это буря. Уходить надо.
– Куда уходить? Домой, что ли? Я слышал, один брамин говорил, что Земля круглая. Если плыть все время в одну сторону, то можно вернуться в исходную точку, так?
– Так, – задумчиво сказал капитан и, посмотрев на обвисшие паруса, отдал боцману команду: – Взять три рифа на гроте и фоке.
Матросы быстро выполнили команду. Едва они закончили работу, как с востока по небу, закрывая солнце, потянулись полосы мрака. И сразу же появился ветер. Паруса ожили, затрепетали под его прикосновениями. «Тиамат» постепенно стала набирать ход.
Ветер свежел, но пока дул без порывов прямо по курсу. Капитан распорядился добавить кливера и установить штормовой фок-стаксель. Судно побежало быстрее, обгоняя зыбь.
Небо поглотил мрак. Ветер все усиливался. Он уже звенел натянутыми вантами. Капитан смотрел за корму – туда, где бездонными пещерами клубилась багровая тьма, высвечиваемая безмолвными вспышками молний.
– Добавить риф на гроте! – и нагнувшись над поручнем, прокричал: – Боцман! Двоих на румпель.
Палуба пришла в движение. Проворные руки матросов стали подвязывать парус, уменьшая его площадь. Два матроса поднялись на ют и вцепились в румпель, помогая рулевому удерживать «Тиамат» на курсе.
Томас стоял на палубе и наблюдал за матросами. Он думал, какие эти люди ловкие и храбрые. Он представил, что сам лезет на качающуюся мачту по скользким от воды выбленкам – оступись и окажешься за бортом. У Томаса мурашки пошли по коже.
Палуба вздрагивала. Эта дрожь возникала каждый раз, когда над баком вздымались потоки темной воды. Они с шумом опрокидывались на бак и растекались по палубе. Корму временами подбрасывало, тогда настил то приподнимался, то неожиданно уходил из-под ног.
Томас начал ощущать неприятную тяжесть в голове и посасывание под ложечкой. Бахрей выглянул из каюты, позвал его и предложил выпить чаю с мятой.
– Это хороший чай, – говорил торговец, расставляя на столе фарфоровые чашечки. – Ты морской болезнью не страдаешь? Помогает.
Томас не знал, что такое морская болезнь. Однако чай вдруг показался ему противным. Томас лег на койку и скоро заснул.
Поднялась волна. Ветер срывал с гребней пенные завитки и яростно бросал их в корму. «Тиамат» стремительно неслась по волнам, изо всех своих хрупких сил стараясь уйти от урагана, который все наседал на нее.
Проснулся Томас оттого, что дхау дергало из стороны в сторону. Сквозь наглухо задраенные иллюминаторы в каюту проникал мутный свет. Временами на иллюминаторы накатывалась бешено пенящаяся вода, и тогда в каюте становилось совсем темно. Скрип переборок и бимсов10 раздирал душу.
Юношу охватило чувство беспомощности. Адская качка наводила на мрачные мысли. Было жутко, хотелось поскорее выскочить из каюты на свежий воздух, к людям.
Внезапно Томас почувствовал, что голова налилась свинцом. В висках застучало, в каюте стало не хватать воздуха. Духота, жара и отвратительный запах наполнили ее. К горлу подкатил ватный комок. Ужасная сосущая тошнота выматывала его существо. Она вытягивала душу и ввергала в смертельную тоску.
– Морская болезнь?! – мелькнула мысль. – На воздух!
Томас встал. Бахрей, свернувшись калачиком и подложив под щеку обе ладони, безмятежно спал на соседнем диване. Цепляясь руками за что придется, юноша вышел на палубу.
Несколько матросов лежали вповалку рядом со входом в каюту. Бледные, с мутными глазами, они казались совершенно беспомощными. Одни тихо стонали, других «травило». Вид страдающих морской болезнью еще больше усилил муки Томаса.
Цепляясь за протянутый леер11, он поднялся на ют и уселся прямо на трапе, ухватившись руками за стойки перил. На ветру морская болезнь была не так мучительна и качка, хотя и казалась страшнее, переносилась легче.
Потрясенный, полный благоговейного ужаса и восторга, Томас смотрел на грозную и величественную бурю – первую в своей жизни.
На всем видимом пространстве море вздымалось холмистой поверхностью. Волны бились друг о друга, громоздились одна на другую седыми верхушками. Цвет воды нельзя было определить – все бурлило пеной. Только вблизи борта безликие гребни, прежде чем навалиться на него, превращались в свинцово-зеленые валы. Они со всех сторон окружали «Тиамат», обдавая брызгами всех, кто находился на юте.
Широко расставив ноги, недвижимой статуей замер капитан. Трое рулевых крепко держали норовившее выскочить из рук древко румпеля.
Капитан, не спавший ночь и отдыхавший днем лишь урывками, готовился не спать и вторую ночь. Серьезный, с утомленным лицом, он зорко всматривался в темноту и отдавал четкие приказы. Движимые его волей матросы лезли на ванты, брали рифы, подтягивали фалы и крепили шкоты.
Что-то грандиозное и дикое было в рассвирепевшей стихии. Горстка людей неустанно боролась с ее все возрастающей мощью, управляемая одним человеком – капитаном. Казалось, участь маленького судна была предрешена. Но это было не так.
Неожиданно все как будто замерло. Поднимаемые ветром валы перестали бить в корму – это «Тиамат» сравнялась по скорости с бурей. Теперь она, словно птица зависнув на гребне, все дальше на запад уносила свой экипаж.
Капитан повернул голову к Томасу и крикнул, пересиливая свист ветра:
– Впервые?
Томас устало кивнул. Ему показалось, что капитан улыбнулся.
– Крепись! – донеслось до Томаса. – У каждого бывает что-то в первый раз…
Капитан помолчал и, взглянув на юношу, кивнул в сторону яростных волн, при этом глаза у него блеснули:
– Нравится?!
– Да! Впечатляет!
– Впечатляет! – повторил капитан. – А ты мне нравишься! Хорошим моряком можешь стать! Подумай на досуге! Нет ничего лучше на этом свете, чем противостоять стихии!
– А вот ты где! – услышал Томас голос Бахрея.
Тот стоял у трапа на палубе, держась одной рукой за леер, а другой сжимая ручку жестяного ведерка, из которого выглядывал черпак.
– Всех напоил? – крикнул капитан, наклонившись над палубой.
– Всех! – ответил торговец и, посмотрев на Томаса, добавил: – Правда, еще один остался. Но он, смотрю, крепится!
– Дай ему свое зелье и отведи в каюту. Пусть отдохнет. Думаю, сутки еще пошвыряет!
Томас буквально сполз по трапу на палубу. Бахрей подхватил его под руку. У входа в каюту, где еще недавно лежали матросы, сейчас никого не было.
– А где?.. – начал Томас, но торговец его перебил:
– У себя. Я им дал зелье…
– Что это за зелье? – спросил юноша, входя в каюту.
Бахрей закрыл дверь и ответил:
– Это снадобье от морской болезни. Его дал деду моего деда один Риши. Действенная вещь!
Бахрей посмотрел на позеленевшее лицо Томаса и произнес:
– И тебе не помешает выпить его.
Томасу не хотелось ни пить, ни есть.
– Пей-пей, – улыбался Бахрей.
Томас, пересиливая себя, сделал глоток, другой. То, что он почувствовал в следующее мгновение, не поддается описанию: в рот одновременно положили стручок красного перца, кусок льда, ложку меда, полыни и лимонного сока, от души заправленные оливковым маслом. Первое, что хотелось сделать Томасу, – это выплюнуть такую гадость, но Бахрей, знавший реакцию на зелье, закрыл ладонью юноше рот и спокойно произнес:
– Глотай.
Томас судорожно глотнул и почувствовал, что мучившая его тошнота проходит, а голова проясняется. Он допил предложенную порцию зелья и лег на койку. Изнурявшая тошнота сменилась усталостью, и Томас уснул. Уснул сразу, едва коснувшись головой подушки.
Ураган гнал дхау на запад еще сутки, как и предсказывал капитан. К утру следующих суток ветер ослабел – урагану не было никакого дела до маленького судна, у него были свои заботы, их курсы разошлись. Было непривычно видеть спокойную гладь безбрежного морского простора, еще буквально вчера пытавшегося поглотить «Тиамат» и весь его экипаж.
Вся команда собралась на палубе у фальшбортов, включая вахтенных и пассажиров. Это были те редкие минуты, когда никто никого не торопил. Время перехода от нечеловеческого напряжения к будничным обязанностям. Минут через двадцать-тридцать раздастся трель боцманской дудки и все вернется на круги своя.
– Вай-вай-вай, – говорил Бахрей, вглядываясь в горизонт, – если я назад приплыву домой, кто купит мой товар? Разорюсь!
Капитан смотрел на него и посмеивался.
– Что смеешься?! – беззлобно говорил торговец. – С кем потом плавать будешь? Вспомнишь еще доброго Бахрея.
– Не плавать, а ходить, – поправил Бахрея капитан.
Тот, не поняв, что ему сказали, заморгал глазами.
– А! – махнул рукой капитан и ушел на ют.
Он по-своему любил Бахрея, ходил с ним не один год по морям в самые отдаленные страны. Глуповатый с виду, торговец имел живой и подвижный ум, чем умело пользовался.
Конечно, в Аравию они обратно не придут, это капитан знал точно. Ибо по рассказам бывалых моряков где-то в этих краях лежит Северная Двипа. Земля, оставшаяся от некогда великой Альт-Ланды, населенная краснокожим народом. Их быстрые катамараны временами заскакивали на Руту. В Венцеграде он видел даже штурманские карты и лоции для этих вод, но зачем они были нужны идущему на Датию?
Капитан из любопытства полистал некоторые из них и теперь выверял курс «Тиамат» по памяти.
– Пойду вздремну до обеда, – сказал он своему помощнику. – Курс держите строго на запад. Думаю, к вечеру или завтрашнему утру увидим землю. Если, конечно, раньше не встретим какой-нибудь остров.
Капитан некоторое время смотрел на туго натянутые паруса, потом оглядел горизонт. Далеко на юге курчавились сизые облака.
– Будьте готовы к смене ветра, – сказал он помощнику. – Вполне возможно, через час-два задует южак. Подготовьте фок для перехода на бакштаг или галфвинд.
Капитан спустился с юта, увидел стоящего у фальшборта Томаса и подошел к нему:
– Ну как болезнь?
– Как рукой сняло, – улыбнулся Томас.
Он смотрел в лицо капитану и уже не смущался свирепого выражения, которое придавали тому крючковатый нос и глубокий шрам на щеке. Сейчас черные блестящие глаза смотрели на юношу мягко и кончики тонких губ приподнялись.
– Ты не торопишься на Датию?
– В общем-то нет. Думаю, мы не скоро туда попадем.
– Здесь ты прав, – сказал капитан. – Мы намного ближе к Двипе, чем к Датии. Слышал об этом материке?
Томас кивнул.
– Ураган отнес нас далеко на запад и малость потрепал, – продолжил капитан. – Поэтому целесообразней не поворачивать назад, а дойти до материка, сделать ремонт, пополнить припасы. Заодно и мир посмотрим!
Томас смотрел в лазурную даль. Тихо вздымалась водная гладь, и легко рябила морская поверхность, отражая яркое солнце. Пахло спокойным морем. Томас уже знал, какой запах имеет беснующийся океан: горькая соль вперемешку с резким йодом. Глядя на солнечные блики, он снова вспомнил Венцеград…
Помещение, куда он попал, было приемной. Кресла вдоль стен и стол. За столом маг-секретарь в зеленой мантии, рядом дверь во внутренние комнаты. Он вопросительно смотрел на Томаса, от этого взгляда юноша немного растерялся.
– Это приемная королевского мага? – спросил он.
Маг воды кивнул и продолжил молча смотреть, ожидая дальнейших вопросов.
– Мне нужно его увидеть. По срочному делу!
– Расскажите мне о вашем деле, – тихо произнес маг. – Я решу, срочное оно или нет. Время королевского мага очень ограничено. Слушаю вас.
Томас замялся, но потом вытащил из внутреннего кармана знак, данный ему Каллисто, и протянул его магу.
Тот быстро взглянул на знак, его лицо выразило недоумение. Он еще раз внимательно посмотрел на Томаса:
– Откуда он у вас?
– Мне его дал мастер Каллисто.
– Подождите здесь, – быстро проговорил секретарь и исчез за дверью.
Не прошло и десяти секунд, как он вернулся:
– Орей ждет вас.
Королевский маг был ниже Томаса чуть ли не на голову, коренастый, круглощекий, одет в красную мантию с золотым шитьем. Он сидел за письменным столом и выжидающе смотрел на Томаса.
– Ну-с, – произнес Орей, как только юноша опустился в предложенное кресло, – что у вас там произошло?
Томас рассказал о происшествии в монастыре и отдал письмо, полученное им от Добемира.
– Так-так, – молвил Орей, порывисто встал из-за стола, прошелся по комнате: – Кто на Датии сейчас губернатор?
– Генерал Хорш, – ответил Томас, не отрывая взгляда от королевского мага.
– Генерал Хорш, – задумчиво постучал по столу пальцами Орей. – Не вы первый привозите неприятные новости. Хорошо, будем делать выводы. У вас все?
Томас кивнул.
– Тогда не задерживаю. Да, у вас достаточно средств, чтобы добраться обратно?
– Чуть больше двух золотых…
– Этого мало. Подойдите к моему помощнику, он даст вам еще два. И… – Орей улыбнулся. – Если не трудно, оставьте мне знак мастера Каллисто. Ну, мало ли что может случиться с вами в дороге. Я ему верну лично при встрече.
Томас отдал знак Орею и собирался уже выйти, как тот его неожиданно окликнул:
– Как вас зовут, молодой человек?
– Томас.
– Томас, вы маг?
– Да.
– Наверное, недавно им стали? В списках магов вас пока нет.
– Меня посвятил в маги мастер Каллисто, когда мы были еще за барьером. Он был моим учителем. Что-то не так?
– Нет-нет, простой интерес. Вы сказали, что Каллисто был вашим учителем? А кто сейчас?
– Его зовут Вандером. Мастер попросил его быть моим наставником.
– Интересно-интересно, – проговорил Орей. – А что это у вас за трость, позвольте спросить. Любопытная, знаете ли, трость. Кто вам ее дал?
– Никто. В оружейной лавке в Арьяне купил. Продавец говорил, что какой-то торговец с Востока в качестве залога оставил.
– Вы не дадите ли мне вашу трость – получше рассмотреть?
Томас протянул жезл Орею. Тот взял, повертел в руках.
– А тросточка-то разряжена, – молвил Орей. – Вы ею случаем не пользовались?
Томас неожиданно для себя покраснел и кивнул.
– Расскажите, в каких целях? – быстро спросил королевский маг.
Томас подробно описал, где и при каких обстоятельствах ему пришлось применить жезл.
Маг слушал внимательно, потом сказал, возвращая трость:
– Это чудо, что она вам досталась. Хотя, как вы понимаете, чудес на свете не бывает. Есть только наше невежество, которое выражается в незнании законов природы. Поэтому, думаю, трость дожидалась именно вас. Никто не сможет воспользоваться заключенной в ней силой, кроме ее хозяина или того, для кого она была изготовлена. Вы слышали такое понятие, как «симпатическая вибрация»?
Томас кивнул.
– Ну, тогда вы меня понимаете, – продолжил Орей и, помолчав, добавил: – Кто и с какой целью оставил вам жезл – покажет время. Вполне возможно, у кого-то на вас есть определенные виды.
– Вы не могли бы сказать, где эта трость сделана? Я вижу, подобные изделия вам знакомы?
Орей улыбнулся:
– Знакомы, в этом вы правы. Этот жезл из далекой страны Бхараты, или Бхарата-Варши. Это далеко на Востоке, рядом с легендарной Ариавартой – страной Драконов. Жезл называется дэнде, или магический жезл Риши. Изготавливают его из ветвей священного дерева туласи. Легенда гласит, что раз в году, в священный день весеннего равноденствия, Драконы собираются у этого дерева и особым ножом вырезают магические жезлы для себя или своих учеников. Затем, совершив определенный обряд, заряжают их своей силой.
– Получается, я растратил всю силу трости и ее больше нельзя зарядить? – спросил Томас печально.
– Почему нельзя? Если ваша сила симпатична силе, которая была накоплена в дэнде, она может зарядить ее вновь. Все дело только во времени. Носите трость всегда с собой, и все будет в порядке.
– Этот жезл Драконы используют как оружие?
– Не совсем, – улыбнулся Орей. – Только в исключительных случаях. У нее самое широкое применение. Та же легенда утверждает, что мудрецы при помощи магического жезла лечат, превращают одни вещества в другие, переносят предметы и себя на большие расстояния и творят много других чудес – одним словом, сказочная волшебная палочка. А если говорить серьезно, то это сильнейший аккумулятор жизненной силы.
– Я слышал, Драконы обладают неограниченным ее запасом, это так?
– Так.
– Тогда почему они пользуются жезлом?
– Люди, наделенные божественной мощью, берегут каждую каплю данной им силы. Они считают ее драгоценнейшим даром Вселенной.
– Я, кажется, понял.
– Тогда более не задерживаю. Успехов вам. Самое главное, никогда не падайте духом. Знайте: незримая помощь приходит в самую последнюю минуту.
Немного обескураженный разговором, Томас вышел в приемную. Он совершенно забыл о золотых, ждущих его у помощника Орея. Когда тот окликнул его, юноша остановился и некоторое время не мог понять, чего от него хотят.
– Молодой человек, деньги вам разве не нужны? – спросил секретарь.
– Деньги? Ах, да. Извините, забыл.
– Молодость, молодость! – помощник покачал головой.
Он достал три золотые монеты и протянул их юноше.
– Но…
– Что-то не так?
– Да нет. Все в порядке. Я просто думал…
Помощник Орея улыбнулся:
– Это вы правильно делаете. Думать – первейшее дело у магов. Ну, прощайте! Удачного вам возвращения и мой привет Ведану!
Выйдя из дворца, Томас вернулся в порт. Тут было множество разнообразных судов с красочными вымпелами на мачтах. Одни суда стояли под погрузкой, другие, наоборот, разгружались. Крики, команды, говор – все смешалось в разноголосицу. Остро пахло смолой, разогретой на солнце, рыбой и гниющими водорослями.
Томас походил по площади, прислушиваясь к разговорам и пытаясь по ним определить подходящее судно. Но никто нигде не упомянул Датию или Арьян. Тогда юноша направился в ближайший трактир, спросил у трактирщика, нет ли оказии до Датии.
Тот покачал головой:
– Опоздали, юноша. Последнее судно полчаса назад подняло паруса. Все хотят засветло добраться до острова. Поговаривают, пираты снова шалят. Мой совет: поспрашивайте в конторах. Может, какой-нибудь заморский торговец часом задержался.
Томас так и поступил. В одной из контор ему указали на упитанного аравийца в коричневом халате и белой чалме. Тот выслушал юношу и долго смотрел на него своими выпученными глазами.
– В Арьян, говоришь, надо? – спросил он и, поморгав, добавил: – Три золотых!
– Один, – принял вызов Томас.
Через полчаса торга сошлись на двух и ударили по рукам.
– Нравишься ты мне, – сказал аравиец. – Торговаться можешь! Если еще пятьдесят серебряных добавишь, я тебе свою каюту уступлю.
– Зачем мне каюта? Я могу и на палубе посидеть.
– Зачем на палубе?! Кушать надо, спать надо, каюта нужна. Пусть два остаются. В моей каюте место есть. Там побудешь. Все веселей будет.
Аравиец окинул Томаса взглядом и спросил:
– В шахматы играешь?
Томас покачал головой.
– Хорошо! – вдруг радостно воскликнул торговец. – Научу тебя! Пошли корабль покажу. Меня зовут Бахрей, а тебя?
Томас назвал свое имя.
Бахрей покрутил головой и, найдя у стола со штурманскими картами высокого аравийца, хлопнул его по плечу:
– Это мой капитан. Великий моряк!
Капитан повернулся к Бахрею. Щеку его рассекал шрам. Кожа на лице была темной и сухой – обветренной и просоленной штормами, опаленной нездешним знойным солнцем.
– Это наш пассажир до Арьяна, – представил Томаса Бахрей.
Капитан оценивающе посмотрел на юношу прищуренными глазами и кивнул.
– Ты тут не задерживайся, – проговорил торговец. – Отходить пора.
– Может, переночуем?
– Какой переночуем? Деньги – товар. Товар – деньги. Ты что, пиратов боишься?
– Нет – так нет, – дернул щекой капитан и отвернулся.
– Хороший человек, – сказал Бахрей, беря Томаса под руку, – но перечить любит. Был бы плохой – выгнал бы уже. Пошли корабль покажу.
Кораблем Бахрей называл двухмачтовое дхау с косыми парусами и надстройками на юте и баке. Матросы, закончив работать, откровенно бездельничали, подставив припекающему солнцу спины и животы. Присутствие Бахрея их ни капельки не смутило.
– Вот лодыри, – беззлобно прокомментировал увиденное торговец, – только капитана и боятся.
Появление капитана вызвало оживление. Он грозно сверкнул глазами и рявкнул:
– Отдать швартовые! Ставить паруса! Руль к ветру! Отходим!
Сразу на палубе все преобразилось: забегали матросы, заскрипели тали, захлопали наполняющиеся ветром паруса.
Дхау с певучим названием «Тиамат», круто беря к ветру, медленно удалялось от пирса.