Месяц прошёл после последнего скандала между Анфисой и Фёдором. В доме стало спокойно, но напряжённо. Анфиса всё так же молчалива, загружена домашними заботами, работой, Фёдор стал более нервным, но криков не поднимает, скалится, как голодный волк, если что не по нутру – может ложку на пол бросить или пнуть ногой стул, ботинок и уйти из дома, чтобы в тишине посидеть на крыльце, покурить, подумать, успокоиться. Наташа тоже немного изменилась: её замкнутость и истерические срывы случаются через день, когда она вспоминает Володю, ушедшего топтать сапоги, а дома его ждёт беременная жена, бросившая учёбу в городе и обосновавшаяся в деревне.
– Опять ты слёзы льёшь, девочка моя, – Нина, не дозвавшись внучку, вошла в комнату и обнаружила её лежащей лицом в подушку и еле слышно завывающей. – Да что ж ты будешь делать? Хоть бы мне рассказала, что у тебя случилось? Не могу смотреть, как ты днями лежишь вот тут, – провела рукой по смятому покрывалу, – и рыдаешь, как жена декабриста.