Андриана приехала к подруге первой, сначала она хотела вывести из гаража свой мотоцикл, но потом махнула рукой и поймала такси.
Дверь в квартиру Потаповых была распахнута настежь, на пороге лежал Тишка, уткнув морду в лапы, и тихо подвывал. Сердце Андрианы буквально ухнуло куда-то вниз, она рванула в квартиру и обнаружила свою подругу в гостиной. Мила полулежала в кресле с обвязанной полотенцем головой. В комнате витали запахи валерьянки и нашатыря. Возле Милы суетился старичок из квартиры напротив Фёдор Дмитриевич Богуславский. Было ему глубоко за восемьдесят. Он практически всю свою жизнь проработал в ветеринарной клинике. И был таким хорошим специалистом, что к нему на дом привозили своих питомцев не только его прежние клиенты, но уже и внуки их, племянники, крестники и другие родственники, а также соседи и знакомые.
Брать деньги за оказанную помощь Фёдор Дмитриевич категорически отказывался, ссылаясь на то, что он находится на заслуженном отдыхе и государство платит ему пенсию. Благодарные хозяева его четвероногих пациентов быстро нашли выход из сложившейся ситуации: холодильник Богуславского ломился от продуктов, овощи и фрукты, в том числе и заморские, не переводились у него в любое время года. Фёдор Дмитриевич был человеком одиноким и просто не мог всё это съесть в одиночку, поэтому щедро оделял съестным своих пожилых соседей, а сладостями угощал детей всех окрестных домов. За глаза его уже давно прозвали добрым доктором Айболитом.
Над Милой и её внучкой Богуславский взял негласное шефство и помогал им, чем мог, при этом стараясь, чтобы его помощи никто не замечал.
– Ах, Андриана Карлсоновна! – воскликнул он. – Как хорошо, что вы пришли! А то я ума не приложу, что делать, хотел уже «Скорую» вызвать. Меня Тиша позвал. Я услышал, как он лает и царапает мою дверь, выхожу на площадку, смотрю, Милочкина дверь открыта, я сюда, она в обмороке, я вот нашатырь ей дал понюхать, потом валерьяночкой напоил.
Увидев, что напуганная Андриана побледнела как мел, доктор предложил:
– Может, и вам накапать валерьяночки?
– Нет, не надо, – отозвалась Андриана и только хотела расспросить подругу подробнее о том, что случилось, как в комнату ворвалась Лео, а следом за ней влетел и сел возле ног хозяйки Тишка.
– Мила! – прикрикнула Леокадия. – Хватит уже охать! Говори толком, за что замели Виолетку?! Что она отколола?
– Из милиции позвонили, – голосом умирающей проговорила Мила, – и сказали, что она пыталась сорвать свадьбу.
– Не из милиции, а из полиции! – топнула ногой Леокадия. – Когда ты уже начнёшь жить в реальном мире?
– Я, пожалуй, пойду, – тихо сказал Андриане Богуславский, – если что, я тут рядом.
– Идите, Фёдор Дмитриевич, – кивнула Андриана, – и спасибо вам.
– Не за что, – развёл руками старичок и направился к двери. Тишка вскочил и пошёл проводить доброго доктора.
Между тем Лео как следует встряхнула подругу:
– Какую ещё свадьбу?!
– Так сегодня же Филипп Окунев женится на Майе Лоскутовой, а Виолетта… – Мила снова собралась заплакать, но Лео показала ей кулак, и она передумала рыдать.
– Я не понимаю, как девчонка может сорвать свадьбу? – пожала плечами Лео. – Истерику, что ли, закатила? Охрана могла бы просто вывести её из здания. При чём тут полиция?
– Я не знаю, – обронила Мила обессиленно.
– Нужно поехать туда и всё разузнать, – осторожно проговорила Андриана.
– Ты права! – одобрила Лео и скомандовала: – Девочки, за мной!
Увязавшегося за ними Тишку Лео остановила на пороге.
– Я сказала девочки! – прикрикнула она на пса. – А ты мальчик!
Тишка жалобно тявкнул.
– Не реви, – сказала Леокадия, – остаёшься дома за главного.
Тишка посмотрел на неё жалобными глазами, потом вздохнул и плюхнулся на бок.
– То-то же, – довольно сказала Леокадия и закрыла дверь на ключ.
Андриана на всякий случай позвонила в дверь Богуславского, а когда он показался на пороге, тихо проговорила:
– Мы в полицию, а Тиша дома остался. У вас ведь есть ключ от двери Милы, если что?
– Не беспокойтесь, Андриана Карлсоновна, – заверил её старый доктор, – я буду держать ситуацию под контролем.
Андриана легко, как девочка, сбежала вниз по лестнице, догнав своих уже спустившихся подруг.
Женщины забрались в салон «Ауди», принадлежащей Лео. Автомобиль был оранжевым. Когда при покупке авто Андриана спросила подругу, зачем ей такой яркий цвет, та ответила:
– А зачем яркий цвет, например, божьей коровке?
Леокадия, конечно, даже отдалённо не была похожа на божью корову, но Андриана на всякий случай ответила:
– Чтобы отпугивать хищников.
– Вот! Умница! – похвалила её Лео и пояснила: – И мне за тем же!
– Но где ты можешь встретить хищников? Ты же не ходишь в лес!
– Святая простота, – усмехнулась Лео, – моя машина будет отпугивать недоброжелателей и прилипал!
О недоброжелателях Лео трудно было что-то сказать, так как охотников связываться с бойкой и острой на язык Лео что-то не наблюдалось. А под прилипалами, как догадывалась Андриана, Лео имела в виду поклонников. Их у Леокадии всегда было не счесть. И сейчас, несмотря на то что Лео, как и всем им, исполнилось семьдесят, за подругой ухаживали и пятидесятилетние. Однако Лео зациклилась на двоих – профессоре и генерале.
– Виолетта беременна, – призналась в машине Мила.
Андриана испуганно пискнула, а Лео проговорила:
– Вот это номер. – И спросила: – Она тебе об этом сама сказала?
– Нет, я нашла в ванной тест с двумя полосками, – всхлипнула Мила.
– Не вздумай реветь! – прикрикнула на неё Лео. – Если срок маленький, можно и не рожать.
– Как это? – наивно распахнула глаза Андриана.
– Так это, – сердито отрезала Лео, – обратиться к врачу – чик-чик и всё!
– Нет, только не это! – замахала руками Мила.
– Тогда пусть рожает, – милостиво разрешила Леокадия, – дочку твою вырастили, внучку вырастили и правнучку или правнука тоже на ноги поставим. Силы у нас ещё есть.
Андриана облегчённо перевела дух и согласно закивала головой.
– Какие же вы, девки, дуры! – вырвалось у Леокадии.
Доехав до отделения полиции, Леокадия резко затормозила.
– Выметайтесь из машины! – приказала она.
Дежурный удивлённо уставился на трёх женщин, появившихся в отделении.
– Вы что-то хотели, гражданочки? – спросил он.
– Какие мы вам, юноша, гражданочки! – взъярилась Лео.
– А кто же? – растерялся молодой лейтенант.
– Дамы, сударыни.
– Су-су… – так и не выговорил он и перешёл на официальный тон: – Товарищи женщины! Что вам угодно?
– Нам угодно поговорить с начальником отделения.
– Но это невозможно!
– Почему это?
– Да потому что, если все женщины нашего района…
– Мы не все! – бесцеремонно перебила его Леокадия.
– Может, вы хотите подать заявление? Может, на вас напал маньяк или грабитель?
– А что, к вам поступил неопознанный мужской труп? – с нескрываемым интересом спросила Леокадия.
– Пока нет, – совсем растерялся дежурный.
– Значит, на нас никто не напал! – отрезала Лео. И пояснила: – Мы хотим забрать из вашего обезьянника…
– Мою внучку Виолетту, – не выдержав, вклинилась в разговор Мила.
– Нет у нас никакой внучки, – дежурный стал подозрительно осматривать всех трёх – не из психушки ли сбежали эти бедолаги.
Одна из сударынь – Мила – была одета в длинную широкую юбку и белую блузку, на Андриане красовался элегантный клетчатый костюм, юбка которого не прикрывала колени, а Лео щеголяла свободным платьем леопардового цвета с разрезами с боков почти до самых бёдер.
Леокадия тем временем задвинула Милу себе за спину и отчеканила:
– Виолетту Ивановну Потапову, двадцати лет от роду. Беременную, между прочим!
– Вы не могли бы объяснить всё по порядку, – устало попросил дежурный.
– По какому такому порядку? – понизив голос, спросила Леокадия. – Мне нужен начальник отделения! Иначе я сейчас же отправляюсь в прокуратуру! И уж там-то вам намылят холку! Хватать беременных девушек и запихивать их к бомжам! Беспредел какой-то!
Дежурный схватил трубку и, набрав номер, пискнул испуганно:
– Пётр Иванович! Это дежурный! Тут к нам ворвались три… – он хотел сказать ведьмы, но вовремя опомнился и проговорил: —…пожилые женщины и обвиняют нас в подсаживании беременных девушек к бомжам.
При слове «пожилые» из глаз Лео и Андрианы в дежурного полетели стрелы. И только Мила никак на это не отреагировала.
Невидимый Пётр Иванович, вероятно, не поверил подчинённому, так как тот начал оправдываться:
– Никак нет, Пётр Иванович! Я не тронулся умом! И докладываю вам как есть. – Послушав ещё голос из трубки, дежурный радостно отчеканил: – Есть проводить их в ваш кабинет!
Положив трубку, он проговорил, уставившись на Лео:
– Идите прямо, четвёртая дверь по правой стороне коридора. Пётр Иванович согласился вас принять и лично разобраться в вашем вопросе.
Леокадия постучала в нужную дверь и приоткрыла её. Андриана и Мила устремились за ней, но Лео прикрикнула на подруг:
– Вон стулья! Сидите здесь тихо, как мыши!
И подруги подчинились, при этом Мила зачем-то сказала:
– Как раз год Мыши идёт.
– Крысы, – поправила её Андриана.
– Всё одно, – вздохнула Мила.
– Не скажи, – не согласилась Андриана, – ты бы хотела поиметь парочку пасюков вместо двух маленьких безобидных серых мышек?
– Я никого не хочу, – отозвалась Мила, – это тебе можно хоть крыс, хоть мышей!
– Это ещё почему? – удивилась Андриана.
– У тебя есть кошки.
– Мои кошки мышей и тем более крыс не едят, – поджала обиженно губы Андриана.
После чего обе подруги замолчали и больше не произнесли ни слова.
Вместо них разливалась Леокадия. Сначала она оценивающим взглядом осмотрела начальника отделения, который при её появлении поднялся из-за стола, представился Петром Ивановичем и жестом указал на стул.
Лео села с грацией королевы и назвала себя:
– Леокадия Львовна Стрижевская, искусствовед.
– Очень приятно, – наклонил седую голову начальник отделения. – Вы по какому вопросу, Леокадия Львовна?
– Мы три подруги, – начала Леокадия, – и у нас на троих одна внучка Виолетта Ивановна Потапова. Так случилось, что оба её родителя погибли, и мы воспитывали девочку втроём, хотя родной внучкой она приходится только Людмиле Павловне Потаповой. Естественно, что в воспитании девочки были свои трудности, но в основном Виолетта росла уравновешенным и добрым ребёнком. Окончив школу, она поступила в вуз. И тут, на свою беду, влюбилась в сына лавочника.
– Какого лавочника? – удивился Пётр Иванович.
– Евгения Окунева.
– Ах, вот оно что! – обрадовался начальник отделения, до которого наконец дошло, из-за чего весь сыр-бор. – Но, уважаемая Леокадия Львовна, – Евгений Юрьевич Окунев никакой не лавочник, он владелец супермаркета, так сказать, уважаемый человек.
– Вот именно, так сказать! – взвилась Лео. – Вы поймите меня правильно! Мила – библиотекарь по образованию, её разбившийся муж был военным, а вы ведь тоже офицер?
– Так точно! Подполковник!
– Вот видите! Андриана педагог с огромным стажем, я искусствовед! Понимаете, мы элита!
Подполковник машинально кивнул. Возможно, ему было лестно, что такая роскошная женщина отнесла его к элите, сочтя ровней себе.
Леокадия посмотрела на него одобрительно и продолжила:
– И вдруг к нам попытался примазаться отпрыск какого-то лавочника! Я говорила Виолетте с самого начала, что её связь с этим чуждым нам по духу элементом до добра не доведёт! Но она не послушалась меня! И вот результат! Насколько я понимаю, наша девочка влипла по самые уши.
– Я бы так не утрировал, – вставил своё слово Пётр Иванович, – но да, неприятность большая. Окунев-старший обвиняет Виолетту Потапову в хулиганстве. Тем более что невеста его сына упала в обморок и у неё чуть не случился выкидыш.
– Дочка банкира тоже беременна? – холодно поинтересовалась Леокадия.
– Почему тоже? – удивился начальник отделения.
– Потому что сын лавочника успел обрюхатить и Виолетту.
– Час от часу не легче! – вырвалось у Петра Ивановича.
– Теперь вы понимаете меня, Пётр Иванович? – Леокадия протянула ему свои холеные руки через стол, и он машинально принял их и поцеловал сначала одну, потом другую. Но вдруг опомнился и залепетал извинения.
– Я счастлива, что именно вы оказались на этом месте, – одарила его обволакивающим взглядом Лео.
– Я сделаю всё, что в моих силах, заверяю вас, Леокадия Львовна, что ваша воспитанница сегодня же окажется дома. Я прекрасно понимаю её чувства! Сам был молод и терял голову от любви! – подполковник смущённо закашлялся. Но тут же был поощрён ещё одним восхищённым взглядом Леокадии и добавил: – Так что идите домой и ни о чём не волнуйтесь. Девушка раньше не была замечена ни в чём предосудительном, поэтому я уверен, что мне удастся утрясти этот вопрос.
Леокадия сделала вид, что готова броситься подполковнику на шею и только благородное воспитание сдерживает её порыв. Подполковник едва не прослезился.
Уже оказавшись возле двери, Леокадия оглянулась и спросила:
– А что всё-таки натворила Виолетта?
– Да так, ерунда! – легкомысленно заверил её подполковник. – Оделась в чёрное платье, набросила чёрную фату, раскрасила в чёрный цвет букет лилий и, пробравшись в ЗАГС, вручила их невесте. Та от неожиданности упала в обморок. Родня устроила переполох, вызвали полицию. То да сё, вашу барышню задержали и привезли к нам. Не могли уладить всё по-тихому, – в голосе подполковника прозвучало явное осуждение родни «лавочника», охочей до закатывания публичных скандалов.
В самом начале рассказа подполковника Леокадия охнула про себя, потом подумала одобрительно: «Молодец девка». Уходя, она подарила Петру Ивановичу третий взгляд, полный восхищения и благодарности.
«Какая женщина!» – подумал подполковник, когда за Лео закрылась дверь его кабинета.
– Всё, – сказала Леокадия своим подругам, – поехали домой. Виолетку сегодня отпустят.
– Но как же… – начала было Мила.
– Не кудахтай! – прервала Лео подругу и тут же пожалела: – Милка, не реви! Я же сказала, что всё утрясла.
– Он хоть симпатичный? – спросила Андриана.
– Кто? – удивилась Лео, уже забыв об очарованном ею Петре Ивановиче.
– Начальник отделения!
– А! Да, солидный мужчина, – проговорила она и улыбнулась, – жалко только, что женатый.
– А ты откуда знаешь?
– Обручальное кольцо у него на руке.
– Ты неисправимая сердцеедка, – улыбнулась Андриана.
– Ничего подобного, – не согласилась Лео, – за всю свою жизнь я не разбила ни одной семьи! Женатые мужчины не мой профиль!
– Но мозги ты им всё-таки пудрила!
– Только ради дела! – гордо заявила Леокадия.
Дежурный посмотрел вслед трём женщинам, покидающим отделение, и мысленно перекрестился. Он глубоко сочувствовал своему начальнику, храбро выдержавшему беседу с одной из них.
Молодой лейтенант и не догадывался о том, что подполковник не нуждался в его сочувствии и в глубине души даже завидовал самому себе, мысленно окрестив Лео жар-птицей, на минуточку залетевшей в его кабинет.