«Просмотреть в три дня сто двадцать человек – это серьёзная работа, – думала Женя, – её, наверное, можно приравнять к физически тяжелому труду».
А может быть, этот труд был тяжелее. Ведь перед комиссией стояли люди: со своими судьбами, мечтами, амбициями.
И у кого-то эти мечты могли, хотя бы отчасти, сбыться. А кому-то приходилось просто отказывать.
Женя почему-то в эти дни вспомнила фильм «Приходите завтра», где уборщица в консерватории объясняла героине, что такое экзаменационные туры в театральных вузах. Говорила: «Туры – это когда людей просеивают, как сквозь сито, а потом как турнут». Женя понимала, что у них творится примерно то же самое. И задачи поставлены похожие.
Людям приходилось отказывать. Кого-то вносить в резервный список, чтобы понять, вписывается или нет тот или иной персонаж в состав участников и концепцию проекта. Ведь направления, в которых демонстрировали свои таланты участники, были очень разные. А критерии оценок нужно было применять ко всем одинаковые. А как сравнить поющего или танцующего участника с художником, кузнецом или дрессировщиком собачек. Вот и приходилось пытаться объять необъятное. Люди переживали, пробовали что-то доказать, некоторые стремились кулуарно, нажав на какие-то клавиши, решить вопрос своего участия. Приходилось разговаривать, объяснять, благодарить и провожать в «бессрочный отпуск», как часто говорила одна Женина подруга, расставаясь с очередным воздыхателем.
Все это было непросто, нервно, но таковы были правила, и их нужно было неукоснительно соблюдать.
Сказать, что Женя устала, это было не сказать ничего.
Сложность ситуации усугублялась тем, что просмотр шел в два потока. И Женя, пытаясь ничего не упустить, старалась посмотреть всех претендентов и металась из студии в студию.
В очередной раз Женя порадовалась, что владельцы канала предусмотрительно разместили офис там же, где находились съёмочные площади, и не приходилось надолго покидать своё рабочее место.
Пашка в просмотровых баталиях не участвовал, так как вершил дела государственной важности, и один развлекательный проект был лишь частью, пусть и довольно значимой частью, жизни канала. Но все же он, как мог, поддерживал подругу, в перерывах пытался её то подкормить, то развлечь. Правда, как Женьке казалось, кормил нормально, хотя у неё кусок в горло не лез, а вот развлекал не очень удачно. Как-то, встретив её, перебегавшую из одной студии в другую, спросил:
– Женька, а помнишь, как нам в третьем классе нравился анекдот про обезьяну, которая не могла выбрать с какими животными ей себя идентифицировать – умными или красивыми, и говорила: «Что мне, разорваться что ли?».
– Старковский, будь моя воля, я бы тебя идентифицировала со стопроцентным дураком, – забыв о субординации, огрызнулась Женька и унеслась по своим делам.
К концу третьего дня Женя поняла, что в принципе состав участников собран. Разношёрстный, непонятный, но интересный, и можно сворачивать этот чудо-просмотр. Но оставалось еще несколько претендентов, и решили их тоже просмотреть. Просто чтобы людям, потерявшим кучу времени, не было бы совсем обидно.
– Жень, можно тебя на минуточку, – в студию заглянула Инна Миронова, их с Пашей бывшая одноклассница, выпускница консерватории, которая занималась отбором музыкальных талантов. Женя вышла. – Там такой парень роскошный! – ажиотировала Инка. – На всех инструментах играет. Говорит, что музыкального образования нет, только музыкальная школа по классу фортепиано. Если не врет, то уникум. Даже если врет, все равно талантище. Десять инструментов представил. И играет очень прилично. Я его задержала, Жень, иди посмотри. Это стоит того.
Пока девушки шли по коридору, Инна продолжала восхищаться новым участником:
– А красавец, какой! Высоченный, но не долговязый. Сложен как! Загорелый…
– Может, в солярий перед съёмкой сходил, – буркнула Женя.
– Может и в солярий, а может, с курорта вернулся. Я бы с таким не отказалась отдохнуть. Ой, Жень, нам бы таких мужиков.
Женя вздохнула, конечно, Инку понять можно, она только что рассталась со своим прохиндеем-мужем и осталась с маленькой дочкой на руках. Хорошо Пашка на работу позвал. Но одной работой и ребенком сыт не будешь, должно быть что-то и для души. Вот и обращает внимание на всяких, как она говорит, «породистых красавцев».
Женя с Инной зашли в студию, на сцене стоял молодой мужчина. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что парень стопроцентно уверен в себе. Находясь вроде бы в новой для себя обстановке, как требовали правила, он был абсолютно спокоен.
«Наверняка артист, – подумала Женя, – ну, если не музыкант, то в принципе по правилам это допустимо». Женька обернулась. В зал зашел Павел. Инка позвала и его.
– Владимир, – обратилась Инна к исполнителю, – мы уже дали вам положительный ответ на участие в проекте, но я хотела, чтобы мои коллеги посмотрели ваше выступление. Повторите, пожалуйста.
Это было действительно что-то. Номер был построен так, что под единую инструментальную фонограмму молодой человек солировал на совершенно разных музыкальных инструментах. И делал это легко, непринужденно, и звучало всё просто классно.
После номера Женя не утерпела и спросила:
– Извините, я все-таки спрошу. Вы так уверенно держитесь на сцене. Вы артист?
Молодой человек покачал головой и ответил:
– Нет. Я хирург. Но очень люблю музыку.
Женя улыбнулась.
– Тогда милости просим, вы по адресу пришли.