Выступление генерального директора, единственного прямого начальника Риты, приехавшего из США, длилось уже час, и она еле сдерживала зевоту. Это же надо, так неструктурированно выстроить собственную речь, она бы сделала это намного ярче и харизматичней.
Рита почувствовала вибрацию телефона в кармане, достала его и незаметно улыбнулась.
Андреа прислал смешную фотографию, где все четверо сидели на краю бассейна и дурачились. Рита не хотела беспокоить его во время мальчишника, перед собранием она спросила, как они добрались, и Андреа прислал снимок.
Что бы муж ни отсылал ей, будь то сообщение с вопросом, фотография или геотег, он всегда добавлял: «Люблю тебя». И делал так постоянно, на протяжении последних десяти с лишним лет. Она называла его «самым романтичным» из всех на свете. За весь мир, Рита, конечно, отвечать не может, но то, что Андреа был самым романтичным в её жизни, – неоспоримый факт.
Они познакомились на танцполе, её поразило то, как пластично он двигался и как был одет. В ту ночь на нём был зеленый парик, красный пиджак в пайетках на голое тело и очки-бабочки. Он вытанцовывал пируэты, кружил Риту, кружился сам, а потом сорвал с себя парик и пиджак, и она потеряла голову. Утром Рита оказалась в его постели, думала, что это просто на одну ночь, оказалось – на всю жизнь.
Андреа поразил её своим солнечным оптимизмом, до этого Рите постоянно попадались нытики, она была тем, кто тянул всех вперед, а тут встретила кого-то, кто был ещё бодрей, чем она. Андреа хотел больше, чем она, секса, больше, чем она, денег и путешествий. Обычно в её жизни было всё с точностью до наоборот.
Андреа был очень щедрым, он был таким с друзьями, коллегами, детьми, с ней.
«Зачем мне деньги, если я не могу с ними делиться», – говорил он.
Деньги Андреа любили так же сильно, как секс. И там и там он был ненасытен.
Он любил роскошь, любил шиковать: если отель, то всё включено, если дом, то у самого крутого застройщика, если машину, то последней модели.
Они очень много работали, чтобы у них было ещё больше вещей. Большие по размеру дома, более крутые машины, более нарядные вещи. В шкафу, который со временем расширился до размеров гардеробной огромной комнаты, где она могла заблудиться, тянулись ряды туфель, юбок, блузок и украшений. Иногда она смотрела на это всё и не понимала, зачем ей столько вещей. Нет столько дней в неделе, недель в месяце и месяцев в году, чтобы сносить все эти аксессуары и обувь. Часы и кулоны, браслеты и серьги. И в принципе нужен ли им новый дом за два миллиона. Зачем? Она была довольна и тем, за миллион. Так же, как она была довольна своей предыдущей машиной и их общей семейной «тойотой». Она бы обошлась без «порша-кайман», а они, как семья, могли обойтись без «рендж-ровера».
– Есть вопросы? – произнёс генеральный директор.
Рита очнулась, быстро натянула улыбку, встала, поблагодарила начальника, произнесла заключительную речь, и все разбрелись по своим кабинетам. Начальник быстро покинул офис, чтобы успеть на самолёт.
«Хорошо, что не придётся идти с ним ужинать», – думала Рита, натягивая дежурная улыбку и махая в окошко «лексуса» начальника.
Она очень надеется, что скоро сможет его заменить, для этого есть все предпосылки. Когда она наконец станет тем самым главным топом, ей не придётся больше никогда ходить на ненавистные ужины.
Рита зашла в офис, потянулась и выдохнула, скользнув взглядом по журналу с тосканскими поместьями. На залитом солнцем холме возвышалась каменная усадьба с навесом, увитым глицинией, на травке перед усадьбой грелся молочного цвета лабрадор.
В их частые итальянские поездки Риту соблазняла эта мысль, которая хоть раз да западала в голову любому человеку, не живущему в Италии: «А что, если нам переехать сюда жить». В Милане она бы не хотела, а вот в Тоскане – да. Они могли бы купить каменную усадьбу, выкрасить ставни в сиреневый, она видела такие в Провансе. Ну пусть даже не сиреневые, путь белые, не важно. Важно то, что их усадьба будет находиться среди оливковой рощи, они будут сами производить масло, ну, или отдавать оливки местному фермеру, чтобы делал он. У них будет свой сад, огород. И Рита погружалась в пасторальные мечты, видела себя и Андреа сидящими за столом со скатертью в клетку, пьющими вино и вкушающими овечий сыр. Дети бегают там вдалеке, по холмам, дышат здоровым воздухом. Затем они с Андреа берут кабриолет, едут куда-то, она в разноцветном платке от Феррагамо, он в белой рубашке. Идеально.
Все её тосканские видения заканчивались тем, что она спрашивала себя, на что они будут жить и чем заниматься. И сразу же картинка становилась серой, всё блекло, исчезало, и она возвращалась в Израиль.
Правда в том, что она не умеет делать ничего, кроме того, что делает сейчас. Она управляет людьми и командами, разбирается в технологиях и в том, как сделать так, чтобы команды производили ещё больше инноваций и приносили компании ещё больше денег.
На что бы они жили? Последние пять лет они довольно успешно инвестируют и могли бы жить, не работая, года три. Ещё потому, что в Италии всё стоит дешевле, чем в Израиле. Но потом, спустя три года, им пришлось бы всё равно чем-то заниматься. Хозяйством и агротуризмом Рита заниматься не смогла бы. Она предпочитала быть гостем в таких местах, а не принимать гостей.
Рита вспомнила, как прошлым летом они вернулись в Италию и поехали в гости к Стефании с Микеле. Микеле с Андреа ушли смотреть гараж, а Рита решила пройтись по саду рассмотреть их владения. Вот такого размера усадьба ей бы тоже подошла. Рита прикидывала, сколько здесь квадратных метров сада, предполагая, что около тысячи. Она обошла одноэтажный дом с другой стороны, чтобы лучше рассмотреть сплошную застеклённую стену-окно и солнечные панели на крыше. На улице, под навесом, стояли стол и стулья, мангал для барбекю, а поодаль висел гамак, в котором лежала Стефания.
«Я бы тоже хотела вот так, как она, лежать днём», – подумала Рита, но вслух сказала:
– Здорово иметь гамак.
– Да, это моё любимое рабочее место, качаюсь, и столько идей приходит.
Рита ухмыльнулась: она представила гамак в своём офисе крупной айти-компании.
Стефания поднялась, но осталась в гамаке.
– Как дела? – спросила она.
– Всё хорошо, дела идут прекрасно… Хотя… – Рита замялась.
– Хотя? – повторила Стефания.
– Я бы тоже хотела лежать днём в гамаке, – улыбнулась Рита.
– И что тебе мешает?
Стефания встала и пересела за стол к Рите, вперив в неё пронзительный взгляд небесных глаз. Глаза у Стефании были светло-голубые, добрые, но остальная часть лица, тонко поджатые губы, волевой подбородок, не казались такими же мягкими, как взгляд и эти белоснежные локоны. Было в ней что-то и ангельское, и демоническое одновременно.
– Андреа вроде работает, неужели ты не можешь взять паузу? – спросила Стефания.
Рита посмотрела на неё и засмеялась. Она шутит? Наверное, она просто не представляет, как это, жить в Израиле, в маленькой стране, где жуткая конкуренция и как только ты расслабишься, тебя могут выпереть с крутой позиции и ты останешься позади. Тебя вычеркнут.
– Это невозможно, я топ-менеджер, у нас две машины, и мы собираемся покупать жильё за два миллиона, – усмехнулась она.
Стефания пожала плечами.
– Вроде бы было за миллион. – Стефания отпила сок.
Рита смущённо пожала плечами: она не ожидала, что Стефания помнит, сколько стоит их дом.
– Да, сейчас, но Андреа хочет построить новый дом, хочет бассейн на крыше. – Рита грустно вдохнула. – Я не могу взять паузу, у нас совсем другая жизнь, – добавила она, не дополняя тем, что они с Андреа зарабатывают в пять раза больше, чем Микеле.
– Понятно, ну тогда ты не можешь позволить себе лежать в гамаке днём, – произнесла Стефания и выпила остатки сока.