Когда Лэси уехали, Филипп Уайток и Кертис Синклер вышли на улицу, в бархатную темноту летней ночи – луны больше не было видно. Они прохаживались перед домом и говорили, говорили. Дверь оставалась открытой, и свет лампы из прихожей освещал фигуры проходящих мужчин. Контраст был разительным. Оба были без головных уборов, и Филипп был на голову выше спутника. Его румяная кожа, выразительные черты, широкие плечи и прямая спина, внешность, выдающая привычку отдавать команды, – все это у многих мужчин вызвало бы желание оказаться на месте Филиппа. Он укорачивал шаг, приспосабливаясь к неуклюжей походке южанина. Однако, несмотря на горб, в облике Синклера были благородство и яркость. И еще у него было лицо человека проницательного и ранимого.
Когда они наконец повернули к дому, южанин протянул руку:
– Спокойной ночи, офицер Уайток, и спасибо. Надеюсь, что никаким своим поступком не заставлю вас пожалеть о вашей доброте. – Они тепло пожали друг другу руки, и Филипп отправился к себе в комнату.
Он думал, что Аделина уже спит, но стоило ему на цыпочках войти в комнату, она резко села на постели. Статная фигура была едва различима в свете ночника, стоявшего на тумбочке в изголовье кровати.
– И чем вы там занимались? – требовала ответа жена. – О чем говорили?
– Спи. – Он был категоричен.
– Спать я не собираюсь. Я должна узнать, о чем был ваш разговор.
– Зачем? – Он подошел к ней.
– Затем, – она повысила голос, – что я женщина и не усну, пока не узнаю.
– Не дури и ложись спать, – ответил он.
Нащупав в темноте его руку, она приложила ее к своей щеке.
– Я вся горю от любопытства, – объявила она.
Он в шутку ущипнул ее за щеку.
– Боже милосердный! – воскликнула она. – Разве ты не понимаешь, что я женщина с сильным характером и могу принять участие в том, что вы замышляете.
Взбудораженный повышенным тоном попугай, громко протестуя на хиндустани, широко раскрыл клюв, откуда показался темный язык.
– Что мне была за охота жениться на ирландке, уму непостижимо. – Филипп уселся на постели рядом с женой.
Однако его настолько переполняли детали плана Кертиса Синклера, что он не удержался и кое-что поведал ей. По правде сказать, ей было совершенно необходимо знать об этом. Она не была обычной женщиной – от нее не отделаешься полуправдой. Она была человеком, с которым приходилось считаться. Иногда он почти хотел, чтобы она была слабовольнее, но, глядя в ее ясные глаза, в которых не было ни грамма печали, видя ее гордый, смело глядящий в будущее профиль, он просто не мог пожелать себе другую. Белоснежная оборка ее ночной сорочки доходила до шеи. Он ласково взял ее за подбородок.
– Так вот.
– Что? – нетерпеливо выдохнула она.
– Кертис Синклер является одним из организаторов подпольной группы – агентов Южной Конфедерации. Их посылает в Канаду президент Джефферсон Дэвис. – Запнувшись, Филипп теребил галстук. – Не уверен, Аделина, что должен все это тебе рассказывать, – заметил он.
– Я все равно все узнаю от Люси, – парировала она.
Он продолжал, став вдруг очень серьезным.
– Этим людям предстоит провести вдоль границы рейды с целью помешать поставкам Севера в районе Великих Озер.
Аделина откинулась на пышные пуховые подушки и от волнения задрожала всем телом.
– Какая восхитительная месть! – воскликнула она.
– Ей-богу, как злобно ты ухмыляешься.
– Меня охватывает злоба, когда я думаю об этих подлых янки. – Она вдруг тоже посерьезнела. – Какова наша роль во всем этом? – не успокаивалась она. – Ведь Синклеры наверняка ждут от нас участия, иначе он бы тебе не доверился.
– Роль у нас пассивная, – пояснил Филипп. – Просто позволить Кертису Синклеру принимать в нашем доме некоторых членов подпольной группы и отдавать им приказы.
– Я сама буду их принимать. – Она снова села. – И никто не посмеет говорить, что я не сыграла свою роль.
– У тебя в этом деле нет роли, – твердо сказал он. – Все, что тебе нужно сделать, – закрыть глаза и рот.
– И эти храбрецы будут здесь! Ни за что.
Когда она повысила голос, попугай, издав возглас недовольства, спорхнул с изголовья кровати. Он приземлился в изножье, прошел вдоль ее тела и, добравшись до лица, прижался пернатой головой к ее щеке.
– Бони, дорогой мой, – тихо проговорила она.
Он, не зная другого языка, отвечал ей ласковыми словами на хиндустани.
Филипп начал раздеваться.
– Посади птицу обратно на насест. Я отказываюсь ложиться с ним в постель, – сказал он.
Аделина встала и отнесла Бони в клетку. Оказавшись внутри, он выругался в адрес Филиппа: «Жулик, мошенник!»
Аделина, казавшаяся в пышной сорочке выше ростом, подошла к окну.
– Сирень почти отцвела, – сказала она, – но какой божественный аромат! Подойди поближе.
Они вместе вдыхали аромат сирени и сладость нетронутого деревенского воздуха. Вокруг не было ни звука, кроме слабого шуршания листвы и плеска ручья в зеленых глубинах ущелья.
Этажом выше в комнате Синклеров двое южан обсуждали как прошедший вечер, так и ожидавшие их впереди трудности.
– Я просто влюблена в этих Уайтоков, – воскликнула Люси Синклер. – Они такие естественные, спонтанные и симпатичные. У нее изумительная масть, не находишь? Эти золотисто-каштановые волосы, сливочная кожа, глаза! Слава богу, я отношусь к женщинам, которые могут восхищаться женской красотой.
– Хороший парень этот Уайток, – сказал Кертис Синклер. – Он вполне готов позволить мне воспользоваться своим домом как штабом. Конечно, все будет совершаться втайне. Члены группы будут приходить, только когда стемнеет. И уходить, создавая как можно меньше шума. Думаю, соседи ничего не заподозрят.
В этот момент в комнату вошла горничная Люси Синклер.
– Я тут, госпожа, пришла расчесать вам волосы. Боже правый, спутались-то как. – При этом она размахивала щеткой, как боевым оружием. Лицо сияло благородной целью. Когда госпожа, закутавшись в шелковый пеньюар, опустилась в кресло, девушка принялась нежными движениями расчесывать длинные светлые локоны.
– Ну как, Аннабелль, тебе удается ладить с остальной прислугой? – спросила Люси Синклер. – Надеюсь, ты с ними всегда вежлива.
– Право, госпожа, я только и делаю, что улыбаюсь, когда толкую с ними со всеми. Кроме этого ирландца, Пэтси, – ведь я и половины его слов не понимаю. – Аннабелль скрючилась от смеха при одной мысли о Пэтси.
Тут с большой стопкой свежевыглаженной одежды появилась Синди, которая начала раскладывать вещи по ящикам шкафа, одновременно громко сетуя, что пришлось до самого вечера ждать свободный утюг.
– Мы все, госпожа, в лохмотьях ходить будем, – скорбно заключила она, – если не достанем новой одежды, да поскорее. Вы только гляньте на энтот туфель! – Она для наглядности подняла ногу. Подошва ее туфли износилась до дыр.
– Потерпи, – успокаивала ее Люси Синклер. – Будет у нас новая одежда, как только закончится эта жуткая война. И тогда, я надеюсь, мы поедем домой.
Темнокожая воздела руки к небу.
– Я только и делаю, что молюсь, госпожа, чтобы это случилось, пока зима не пришла – говорят, здесь жуть как холодно и снегу навалит по пояс. Мы, темнокожие, как пить дать околеем.
Кертис Синклер стоял у окна, спиной к остальным. Когда слуги ушли, он обернулся и спросил:
– Где спят эти двое?
– В маленькой комнате рядом с нами. А Джерри устроился где-то в подвале.
– Нам не следовало везти с собой рабов, – сказал муж. – Слишком уж многого мы хотим от Уайтоков.
– Но ты же не захочешь, чтобы я сама со всем справлялась! – В ее голосе слышались истерические нотки. Она произнесла это дважды, голос ее дрожал.
– Конечно нет, – ответил он.
– А также имей в виду, что обе женщины нуждаются в новой одежде. И Джерри необходимы новая одежда и обувь. Всех троих нужно срочно обеспечить чем-то новым.
– Пусть идут ко всем чертям, – спокойно ответил он. – У меня нет на них денег.
Он достал часы и принялся их заводить. Она промолчала.