Всю неделю я была как на иголках. Казалось, что Каллум выбросит в сеть фото из моего дневника, где я, как одержимая фанатка, пишу о том, как люблю Сойера Вуда и хочу когда-нибудь родить ему детей.
Но Каллум бездействовал. Либо у него нет фото, либо он выжидает. Никак не пойму – блефовал ли он?
Чтобы думать об этом меньше, я решила добавить к утренним пробежкам еще и вечерние. Но сегодня погода явно оказалась не в настроении, и буквально через десять минут бега начался ливень. Я успела промокнуть и продрогнуть, пока бежала до дома.
Этим вечером родители взяли Фелис в наш любимый семейный ресторан, где подают лучшие в мире ребрышки в пивном соусе. А я, несмотря на уговоры, осталась дома. У меня апатия и слабость в теле, а еще я жутко боюсь, что от нервов могу сорваться и съесть слишком много, а потом винить себя за это.
Я заканчиваю домашнее задание, сверяюсь с расписанием дел на неделю и, созвонившись с Хлоей и Ви в Зуме, принимаюсь за уборку.
– Уилл пишет, что скучает, – говорит Ви.
– Как он сделал это, если ты добавила его в черный список? – спрашивает Хлоя, отвлекаясь от рисования в альбоме.
– Уже вытащила. Но это ненадолго, просто хотела проверить, пишет он вообще или нет. Может, я и правда поспешила с нашим расставанием?
– Ты это слышала, Райли?
– Мхм.
– Эй! – Ви щелкает пальцами. – Да что с тобой? Разве ты не должна сейчас отговаривать меня, поливая Уилла дерьмом?
– Он полный отстой, – отвечаю я, собирая на столе тетради в ровную стопку.
– Ты уже пару дней сама не своя. – Хлоя откладывает альбом в сторону. – Говори уже, что стряслось.
У меня внутри все ноет от желания рассказать девочкам правду, но, чтобы передать всю суть ссоры с Каллумом, мне придется выдать свои чувства к Сойеру. Это мое, то, что никто на свете не должен был узнать. Но Каллум, прочитав дневник, словно вырвал меня из безопасного места и заставил идти без страховки по канату под куполом цирка.
И если я и дальше буду молчать и не попрошу помощи, то просто сойду с ума.
Сев на стул, я делаю глубокий вздох, набираясь смелости, и рассказываю Хлое и Ви абсолютно все. Они не перебивают, но я даже не знаю, насколько подруги шокированы, потому что все это время смотрю на свои сцепленные в замок пальцы.
– Этот идиот правда думает, что настроит нас против тебя? – удивленно спрашивает Хлоя, как только я завершаю рассказ. – Пусть поест дерьма!
– Каллум не понимает, с кем связался, – поддерживает Ви. – Пусть только попробует, и мы переиграем его, настроим команду и всю школу против него же.
– Погодите. – Посмотрев в экран, я вскидываю ладони. – Вы вообще собираетесь удивляться тому, что я с пеленок влюблена в своего лучшего друга?
– Зачем? – Ви пожимает плечами. – Это же очевидно.
– Неправда!
– Ты вечно пялишься на Сойера голодным взглядом, стоит ему пройти мимо. Но тебя можно понять, он секси.
– Еще ты часто говоришь о нем, – соглашается Хлоя. – Сойер то, Сойер это, Сойер встречается с шлюхой.
– Я никогда не говорила так о его девушках, – отвечаю я с обидой в голосе.
– Однажды ты сказала, что лучше бы он был геем, чем встречался со Стефани. И добавила, что ее смех похож на крик вороны.
– Но у нее правда был ужасный смех. Это объективная оценка.
Хлоя подается ближе к камере, и по ее серьезному выражению лица я сразу понимаю, что сейчас она скажет что-то, что мне совсем не понравится.
– Почему ты просто не признаешься ему, Райли? Это мигом решит все твои проблемы.
– Потому что не могу. Он воспринимает меня только как друга.
– Это ты так за него решила. – Глядя в зеркало, Ви намазывает губы блеском и звонко чмокает. – Может, он тоже хочет тебя.
– Мне нужно, чтобы он хотел меня не только физически, но и вообще хотел быть со мной. – Запустив пальцы в волосы, я крепко зажмуриваюсь. – Я боюсь все испортить. Если Сойер вдруг не чувствует того же, что и я, то наша дружба развалится и тогда я совсем его потеряю. У меня начинается паника, как только думаю о признании.
Я хватаюсь за сжавшийся в спазме живот и начинаю ловить ртом воздух.
– Ну вот, меня уже тошнит. Без шуток.
– Ты и так потеряешь его после того, как вы разъедетесь по университетам, – говорит Ви. – Выпей успокоительное, и вперед.
– Я уже несколько раз пыталась сказать ему, но потом отступала. Вдруг Сойер вообще воспринимает меня только как сестру. – От этого предположения я невольно вздрагиваю. – Мне легче поменять веру, чем признаться ему.
– Поменяй психотерапевта.
– Молодец, Ви. – Хлоя показывает большие пальцы. – Просто отличная поддержка.
Не успеваю я сказать Хлое спасибо, как она продолжает:
– Но Ви права. Сделай это, скажи, что чувствуешь. И если он не захочет быть с тобой, то к черту его, ты это переживешь, ведь у тебя есть мы.
– Или просто соблазни его.
– Ну да, – рассмеявшись, я откидываюсь на спинку кресла.
Соблазнить Сойера Вуда. Надо же такое ляпнуть.
– Ни за что не поверю, что тебя нужно этому учить. Ты отлично флиртуешь.
– Да, с парнями, над которыми чувствую превосходство. Рядом с Сойером я всегда теряюсь. Черт, да я краснею, когда он просто оказывается слишком близко. С ним… С ним все иначе.
– Я не говорю тебе отыметь его здесь и сейчас. Просто пофлиртуй, надень майку с глубоким вырезом. И, бога ради, сними с себя жопу Халка.
Опустив подбородок, я с грустью смотрю на футболку лаймового цвета, которую стащила у папы.
– Посмотришь, как он будет реагировать. Так мы по крайней мере будем знать, относится он к тебе как к сестре или нет. Флиртуй и забирай себе парня. Ты из команды «Северных звезд» в конце концов, мы не спрашиваем разрешения, а приходим и забираем победу.
Раздается стук, а затем поднимается оконная рама, и я тут же прикладываю палец к губам, прося девочек не говорить лишнего.
– Привет, Гномик. – Сойер останавливается позади меня и, сжав мои плечи, чмокает в макушку. – И вам привет, девочки. Опять собираете сплетни Ноттингема?
– Ты даже представить себе не можешь, на какую тему эти сплетни сегодня, – отвечает Ви с загадочной улыбкой.
О боже. Именно из-за таких многозначительных улыбок, взглядов и брошенных вскользь фраз я и не хотела делиться секретом с подругами.
– Вообще-то могу, учитывая то, что у моей сестры почти нет подруг и поэтому она докладывает мне все против моей воли.
Сойер отходит к шкафу, чтобы спрятать гитару, а Вивиан, подпиливая ногти, начинает напевать песню Нелли Фуртадо «Say it right». Я тут же завершаю звонок и мысленно добавляю в расписание дел пункт «Зайти в «Гугл» и найти киллера, который незаметно устранит мою лучшую подругу».
Но девочки правы, чтобы избавиться от страха перед Каллумом, нужно либо признаться в чувствах, либо сделать первый шаг к соблазнению и посмотреть на реакцию Сойера. Оба варианта кажутся мне до жути пугающими. Я никогда не флиртовала с ним всерьез, только в виде шуток и сарказма.
Ладно, флирт так флирт. Аминь.
Судорожно выдохнув, я потираю вспотевшими ладонями о бедра.
– Ты мог бы зайти в дверь, дома все равно никого.
Первый намек брошен: мы в доме одни, мистер.
– Твое окно – моя вредная привычка.
Сойер заваливается на кровать и берет с тумбочки книгу, на которой изображена девушка в объятиях полуобнаженного демона.
– Что читаешь на этот раз?
– Положи на место.
– Похоть гнева, – зачитывает он название. – Звучит как одна звезда на «Гудридс».
Вообще-то две с половиной, но ему необязательно об этом знать. Как и то, что я перечитываю «Похоть гнева» уже во второй раз, а на «Гудридс» оставила пять звезд и писала автору в «Твиттере», слезно прося продолжение дилогии.
Игнорируя мои просьбы не трогать книгу, Сойер открывает ее там, где я оставила закладку, и начинает смеяться уже через пару секунд.
– Ну что?
– Его холодный твердый член вонзился в ее разгоряченное естество, – читает он вслух. – Либретта стонала и молила о большем своего самого заклятого врага.
– Ничего смешного, между прочим, это переломный момент всей дилогии.
– Боже правый, еще и дилогия. Холодный член? Либретта спит с трупом? И почему вонзился? Это секс или поножовщина?
А ведь мы могли бы разобрать этот текст на практике, не держи ты меня во френдзоне с самого детства, идиот. И чтобы выйти из нее, я судорожно думаю над тем, какой следующий шаг применить из моей личной библии флирта. И, к слову, в случае с Сойером эта библия очень тонкая.
– Он не труп, а демон.
– И как его зовут?
– Вео.
Сойер щурится.
– Нет, после Либретты это слишком просто. – Он переворачивает книгу, чтобы прочитать аннотацию. – Тут явно есть какой-то подвох.
– Не надо, прошу, не смотри!
– Его зовут Бульвеонит? Серьезно? Знаешь, это настолько плохо, что даже восхитительно в каком-то извращенном смысле.
– Зря ты так, на самом деле это очень трогательная и глубокая история.
– Ну, судя по тому, что я только что успел прочесть, глубокая не только история, но и глотка Либретты.
– Убери руки от книги и заткнись.
Пора приступать к шагу номер два, назовем его «Покажи формы» – я видела этот трюк в фильме «Блондинка в законе». Пока Сойер возвращается к чтению, я медленно веду ладонью по столу и сбрасываю карандаш на пол.
– Оу, надо же, укатился.
Встаю со стула и медленно наклоняюсь, чтобы продемонстрировать свой обтянутый в шорты зад. Подхватив карандаш, я резко выпрямляюсь, чтобы эффектно взмахнуть волосами, но перебарщиваю, и меня чуть заносит в сторону.
Опустив раскрытую книгу на грудь, Сойер награждает меня долгим взглядом.
– Ты в порядке, Райлс?
Нет, не в порядке, потому что ты, черт возьми, не видишь мои сигналы!
Хорошо, шаг номер три. Я видела этот совет у одного блогера-сексолога: нужно соблазнительно показать предмет фаллической формы рядом с губами. Тогда у мужчины на подсознательном уровне должны возникнуть ассоциации и пробудиться инстинкты.
– В порядке, просто вот уронила. – Я прикусываю зубами кончик карандаша.
Сойер вскидывает бровь:
– Он только что был на полу, Гномик.
Отбросив карандаш, я хватаюсь за воротник своей футболки и вытираю рот. Ладно, шаг три официально провален.
В моей библии флирта осталась последняя глава.
Сажусь на кровать рядом с вытянутыми ногами Сойера, он смотрит на меня с недоверием, словно я прячу за спиной пистолет. Мои щеки горят, в горле пересохло, а голова становится ватной. Тело ломит, будто оно сопротивляется тому, что я собираюсь сделать.
– Здесь так жарко, тебе не кажется? – Подхватив край футболки цвета задницы Халка, я медленно тяну ее вверх.
Сойер откладывает книгу и, сев, подается ближе ко мне. Он касается прохладной рукой моего лица, и я едва сдерживаюсь, чтобы не прикрыть веки от наслаждения.
– Ты горячая.
– Знаю, спасибо, – протягиваю я с довольной улыбкой. Наконец-то заметил.
– Черт возьми, ты вся горишь. – Он проводит по моему лбу тыльной стороной ладони. – У тебя температура. А я все думаю, почему ты ведешь себя так, будто обдолбалась.
– Нет-нет, ты не понимаешь, это совсем другой вид горения…
Но Сойер уже не слушает и, поднявшись с кровати, идет в ванную. Возвращается он с градусником, который, несмотря на мои протесты, заставляет зажать между губ. Когда тот пищит, я с ужасом смотрю на цифры на крошечном экране – 100.4ºF[11].
Я официально проиграла этому дню. И проиграла в игре во флирт – как только я выпиваю жаропонижающее, Сойер накрывает меня одеялом и целует в лоб, как покойника.
К утру я чувствую себя так, будто меня переехал трак. Голова тяжелая, нос заложен, мышцы не хотят слушаться, и даже мысли в голове шевелятся заторможенно.
Я заболела во время пробежки под ливнем. Не удивлюсь, если это долбаный Каллум сходил к ведьме, чтобы вызвать ледяной дождь в Гамильтоне.
Сойер оставался рядом со мной, пока родители с Фелисити не вернулись из ресторана. Мама начала без остановки охать и ахать, а потом и вовсе заставила меня выпить ненавистное горячее молоко.
Измерив температуру, я издаю недовольный стон – те же цифры, что и вчера. Только теперь мне не жарко, а жутко холодно. Хочется надеть теплые носки и свитер, залезть под одеяло и не вылезать оттуда до конца дня, но я не могу пропустить тренировку. Для тренера Кинни единственное приемлемое оправдание пропуска – смерть. Мне ни за что не дадут место капитана, если я не приду.
Выпив жаропонижающее, я умываюсь и наношу макияж, пытаясь замаскировать покрасневший нос и залегшие под глазами тени. Влезаю в джинсы, надеваю футболку, а поверх нее теплый свитер, но меня все равно чертовски знобит. Нахожу в шкафу шапку и зимнюю куртку – пусть не по сезону, зато поможет согреться.
Нужно уйти из дома до того, как проснутся родители, иначе они не выпустят меня. Осторожно стучусь в комнату к Фелис, но застеленная кровать говорит о том, что она уже проснулась.
Спускаюсь на первый этаж и вижу, как Фелисити открывает входную дверь.
– Эй, – зову я, – подожди, я тоже иду.
– Бог мой, Райли, ты уверена? – Она смотрит на меня с сочувствием, и я стараюсь отогнать мысли о том, насколько плохо, по всей видимости, выгляжу. – Тебе лучше отдохнуть.
– Не могу. – Отмахнувшись, застегиваю молнию на куртке до самого подбородка. – Идем, нужно успеть на школьный автобус и уехать до того, как Сойер начнет играть в мамашу и отчитывать меня, загоняя домой.
Фелис стоит на месте, продолжая сжимать дверную ручку, и я боюсь, что она сейчас позовет родителей. Раскрыв губы, она опускает взгляд, но так ничего и не произносит.
– Что такое?
С улицы раздается двойной автомобильный сигнал, и щеки Фелисити мгновенно краснеют.
– Да в чем дело?
Отодвинув ее, выхожу на крыльцо и вижу у подъездной дорожки красный «Мустанг».
– Не может, на хрен, быть.
Стекло с водительской стороны опускается, и из-за него появляется сияющее красотой и здоровьем лицо Каллума Брайта.
– Доброе утро, Райли! – Обнажив зубы в улыбке, он взмахивает рукой, но не в приветствии, а прося меня отойти в сторону и не загораживать Фелисити. – Ну ты как там, малышка, идешь?
– Малышка? – повторяю я.
– Прости. – Рука Фелис опускается на мое предплечье. – Каллум написал вчера вечером, предложил поехать в школу вместе, а заодно обсудить занятия по физической анатомии.
– У меня что, слуховые галлюцинации от температуры?
– Он хочет, чтобы я с ним позанималась. Стала репетитором.
– Но у него все в порядке с оценками. – Глянув на довольное лицо Брайта, я закатываю глаза. – Не делай этого, Фелис, он дьявол. Точнее, стал им пару дней назад. Он одержим местью мне и…
– Хочешь сказать, – между ее бровями ложится складка, – он придумал, что его могут выгнать из команды за плохие оценки?
– Выгнать и правда могут, но у него точно все нормально с оценками. Каллум что-то задумал, он явно хочет сблизиться с тобой назло мне.
– Он пообещал хорошо заплатить за репетиторство. Прости, Райли, но я не буду отказываться от возможности заработать. И сама подумай, – пожав плечами, Фелис приподнимает уголки губ в короткой улыбке, – какой ему от меня прок в ваших ссорах?
Сжав лямки рюкзака, она спускается с крыльца, а Каллум выходит из салона и играет в гребаного джентльмена, открывая перед ней дверцу. Черт, да он даже мне никогда дверцу не открывал! Блестящий спектакль.
Красный «Мустанг» дважды сигналит мне на прощанье перед тем, как сорваться с места, а я бреду в конец улицы к остановке школьного автобуса.
На риторике я стараюсь вникнуть в тему занятия, но сосредоточиться слишком сложно. Виски пульсируют от боли, а насморк такой сильный, что я уже трижды брала у мистера Чалмера пропуск, чтобы сходить в уборную и высморкаться.
Путь до стадиона кажется мне вечным. В раздевалке девчонки бурно обсуждают Каллума Брайта, который привез в школу новенькую, прямо как Эдвард Каллен в «Сумерках». Все сочувствующе посматривают на меня, что жутко нервирует.
– Хватит уже, мне плевать на Каллума, – огрызаюсь я, но вряд ли это звучит убедительно из-за слезящихся от простуды глаз.
– Черт, подруга, тебе лучше пойти домой, – обеспокоенно произносит Ви, оглядывая меня с головы до ног. – Выглядишь отстойно.
– Я чувствую себя намного лучше, чем выгляжу.
Шмыгнув носом, я захожусь в кашле, и Ви предусмотрительно отходит на шаг.
– Вперед, «Северные звезды»! – выкрикиваю я, выбрасывая вверх сжатую в кулак руку. – Видишь?
– Вижу, что ты где-то подцепила черную чуму.
Разминка начинается с пробежки по стадиону, и уже через сто пятьдесят футов я готова выплюнуть легкие. При очередном приступе кашля я останавливаюсь.
– Беннет, на сегодня свободна! – слышу я за спиной крик тренера Кинни.
– Я в норме! – Показав большой палец, возобновляю бег.
– Не хватало, чтобы ты всю команду заразила. Домой!
Я думала, что намного сильнее, была уверена, что выдержу тренировку, но у меня нет сил даже на то, чтобы спорить с тренером, поэтому сдаюсь и плетусь к раздевалке. Что ж, по крайней мере, я попыталась.
С радостью влезаю в теплый свитер и куртку. Натянув шапку, выхожу на улицу и тут же замираю, когда вижу Сойера, прислонившегося плечом к стене рядом с дверью.
– Ты чего тут делаешь?
– Подрабатываю твоим сталкером по найму. Ждал, когда тебя выгонят с тренировки и отправят домой.
– Мама с папой прислали?
– Да. – Протянув руку, он снимает рюкзак с моего плеча. – Ты все утро не берешь трубку, твои родители с ума сходят.
– Я забыла телефон дома.
– Поверить не могу, чтобы Райли Беннет забыла телефон. Ты точно не в себе.
– Заткнись.
– Как себя чувствуешь? – Закинув рюкзак на плечо, Сойер поправляет мою съехавшую набок шапку. – Хотя можешь не отвечать, и так вижу. Какого черта?
– Я думала, что справлюсь. Меня ведь не зря называют Райли «все, везде и сразу» Беннет.
Склонив голову набок, он цокает языком.
– Никто тебя так не называет.
– Правда? Ты уверен?
– Я абсолютно точно уверен в этом, Райлс.
– Ну, значит, меня могли бы так называть, надо просто пустить слух о новом прозвище. – Шмыгнув носом, я потираю слезящиеся глаза. – Меня выгнали с тренировки, но я рада, потому что у меня гудит в ушах и ломит все тело. А еще я хочу плакать и спать. – Всхлипнув, я быстро вытираю слезы тыльной стороной ладони. – Хотя я уже плачу.
– Иди сюда.
Тихо усмехнувшись, Сойер притягивает меня к себе и крепко обнимает, отчего я окончательно расклеиваюсь.
– Пореви немного, – говорит он, покачивая меня в объятиях, – и я отвезу тебя домой. Идет? Будешь весь день спать, ну или читать свои любимые книги про холодные члены.
Рассмеявшись сквозь слезы, я прижимаюсь щекой к его груди. Почему-то, когда Сойер рядом, я разрешаю себе быть слабой и часто веду себя как нытик. Может, все дело в том, что в школе никто не должен видеть меня такой: жалкой, слабой и ноющей из-за пустяков. Все знают Райли Беннет из Ноттингема как позитивную девушку, которая никогда не устает, с легкостью везде все успевает и мотивирует других на победу.
А Сойер знает меня с другой стороны: настоящую, вредную и плаксивую. И в этом мы похожи, потому что тем, кто с ним близко не знаком, может показаться, что он суровый, немногословный и замкнутый. Когда мы вместе, то Сойер много смеется и шутит, а моментами может вести себя как ребенок, потащив меня на улицу, чтобы пройтись под летним дождем.
Наши настоящие версии словно секрет, который знаем только мы, и мне больше ни с кем не хочется делиться этим.