Нирвана чувств. Рубиновые сумерки - читать онлайн

Глава 4. Эшли, Никки Сикс, Инь и Ян

Невероятно аппетитный запах из знакомой закусочной заполнял всю округу, просачивался сквозь щели закрытых окон соседних домов. Он так и манил прохожих заглянуть и отведать жареной курицы или сочной говядины. Став жертвой сочившегося аромата, я сглотнула образовавшуюся во рту слюну и толкнула тяжелую черную дверь с горящей неоновой вывеской «открыто». Запах резко усилился, и несмотря на поздний завтрак с Джаспером, появился легкий голод. Возможно, он возник из-за стресса или волнения, вызванного предстоящим знакомством с новыми людьми. Почти целый год затворничества и осознанный отказ от тусовок с друзьями в пользу созвонов с Сэмом давали о себе знать. Обеспокоенность забытыми навыками общения с незнакомцами пробудила острое желание съесть любой гамбургер из представленных в красочном меню, которое располагалось над кассой почти напротив двери. От изучения картинок и цен отвлек голос Эшли.

– Эй, Вероника, – я обернулась на звук и увидела подругу, сидящую за столом вполоборота.

Эшли легонько махала мне, перебирая длинными пальцами, то ли привлекая мое внимание, то ли демонстрируя свой маникюр парням, расположившимся напротив нее.

– Привет, ребят, – поздоровалась я, слегка смутившись от внимательного взгляда одного из парней.

Шатен был явно старше нас с Эшли. В его потухших голубых глазах читалось полное равнодушие к происходящему. Однако, когда я подошла вплотную к столу, пухлые губы незнакомца растянулись в улыбке, а левая рука, усыпанная «олдскул»14 тату, потянулась зачесать мешавшие пряди темно-каштановых волос.

– О, ребят! Это Никки, моя лучшая подружка-гитаристка, – эмоционально представила меня Эшли, и, уступая мне место, пыталась эффектно проехаться по поверхности дивана ближе к окну. Но у нее не вышло, при трении кожаные материалы обивки и мини-юбки подруги издали странный звук. Тогда, чтобы переместиться, Эшли принялась забавно подпрыгивать, и ее темно-русые кудри синхронно пружинили вместе с их хозяйкой. От вырывающегося смешка меня уберег второй парень.

– Приятно, – небрежно проронил темнокожий незнакомец, оценивая с головы до ног.

На контрасте с его белой футболкой и персиковой кожей первого он напоминал беззвездную ночь.

Если бы у второго оказались обесцвеченные волосы, то они вдвоем походили на воплощение Инь и Ян. Я села на место, освободившееся от моей любимой кенгуру Эшли, и поместила между нами рюкзак.

– Ты как? – прошептала подруга, заключая меня в объятья.

– Терпимо, – промычала я и зарылась в мягкие кудряшки Эш, вспоминая напутствие Джаспера.

Спустя несколько секунд мы приняли нормальное сидячее положение.

– Я – Лой, а это Итан, – сказал афроамериканец.

После такого представления всех участников встречи понимание происходящего покинуло меня.

Эшли не первый год сохнет по Уиллу, нашему соло-гитаристу, семья которого иммигрировала в Штаты из Норвегии лет десять назад. До сегодняшнего момента я была убеждена, что типаж моей подруги – это смазливые скандинавы. Возможно, мной осталась упущена какая-то информация в отрыве от жизни и полном погружении в отношения с Сэмом. Однако я бы больше поверила, что моя Эшли пришла на встречу к Итану, чем к Лою, который мало того, что не в ее вкусе, так и вел себя как типичный торговец крэком, а свою цепь размером с палец он дома забыл, зато ствол – нет.

Я не скажу, что все темнокожие такие, многие из моих одноклассников и учителей – афроамериканцы, и они в большинстве своем приятные люди. Да и вообще, как можно дискриминировать людей одной расы с родоначальниками почти всех музыкальных направлений.

– Никки, мы ждали тебя, поэтому пока не заказывали, – любезно оповестила Эшли, хлопала карими глазами-бусинками и добродушно улыбаясь всем участникам встречи.

– Мило, – последовав примеру подруги, я застенчиво приподняла уголки губ.

Итан, долго не раздумывая, подозвал худенького официанта, которому самому не мешало навернуть гамбургер другой.

Каждый озвучил, что желал из еды и напитков, а тот быстро записал, послушно кивая. Под конец тоненьким голоском повторил заказ и удалился в сторону кухни.

Провожая жалостливым взглядом официанта, я периферийным зрением поймала на себе взгляд Итана.

– Ты на басу играешь? – спросил он и испытующе посмотрел на меня, отчего я засмущалась и отвела взгляд. Но успела заметить, что ошиблась: в глазах Итана плескалось не равнодушие, как показалось вначале, а скорее пока необъяснимая мне тоска.

– Да, а почему ты так решил? – заинтересовалась я и мазнула взглядом по лицу нового знакомого, едва «не порезавшись» о его ярко выраженные скулы. Думаю, с такими и нож не нужен.

– Никки, типа Никки Сикс, – подтянулся Итан, расправляя широкие плечи и разглаживая голову орла, изображенного на черной футболке парня. – Басист группы Mötley Crüe, слышала о таком?

Хах, не то что слышала, меня еще до рождения окрестили его образом.

Фрэнк Карлтон Феррано, он же фронтмен, басист и автор песен группы Mötley Crüe более известный под псевдонимом Никки Сикс. Мой отец в молодости был большим фанатом его творчества. Он даже проехал автостопом целый материк от одного океана до другого, чтобы попасть на концерт королей глэм-метал в Лос-Анджелесе. Правда, папа немного разочаровался в шоу, зато повстречал мою маму где-то около библиотеки КУЛА (Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе). Она вышла из здания, чтобы отдохнуть от зубрежки анатомии, и попалась в цепкие лапы моего отца. По воспоминаниям мамы, папа выглядел наносно-загадочным и небрежным в свои двадцать. Через два года отец перевез возлюбленную из солнечной Калифорнии в менее теплую, но ярко-зеленую Южную Каролину. Родители вскоре поженились, и родилась моя сестра Виктория. Следом через семь лет появилась на свет я, не оправдав ожидания отца. Он мечтал о сыне и хотел наречь его Ником, но папа не сдался и настаивал на какой-нибудь Николь. Разгорелся скандал по поводу моего имени. Мама всячески сопротивлялась идее хоть и косвенно назвать дочку в честь бас-гитарист с сомнительной репутацией в молодости.

Если в трех словах о биографии Никки Сикса. Музыкант воспитывался в основном бабушкой и дедушкой, поскольку отец в раннем детстве покинул семью, а мать пропадала на гастролях. В четырнадцать лет его исключили из школы за продажу травки, и, поссорившись с матерью, Сикс ушел из дома. В семнадцать лет скитающийся бездомный подросток перебрался в Лос-Анджелес, где погрузился в творчество и развязную пучину рок-музыки. Сикс пристрастился к наркотикам, особенно к героину. Басист к двадцати девяти годам пережил штук шесть передозировок, одна из них привела к клинической смерти. Конечно, странный образ жизни в молодости не умаляет его творческих заслуг. Недавно музыкант отпраздновал двадцать лет трезвости, но воспоминания о прочтении его «Героинового дневника» до сих пор вызывают у меня отвращение и ужас. Взять, например, историю, где обдолбанный голый Сикс с дробовиком наперевес бегает по собственному участку и стреляет в воображаемых пришельцев, распугивая соседей. Кому-то покажется комичным, а по моему мнению, это прискорбно.

Спустя недели оживленных споров, родители все-таки сошлись на Веронике. Но упрямая натура и внутреннее несогласие моего отца проявились, когда мне стукнуло двенадцать.

В моей гостиной мы с Джаспером и Эшли оживленно обсуждали наш прошедший отчетный концерт и то, как я ошиблась в середине сонаты Шнитке. Тут из кухни донесся голос отца. Папа громко призывал кого-то по имени «Никки», но в доме, кроме меня и ребят, никого не было. Мы прервали беседу и поплелись с друзьями на крики.

– Пап, кого ты зовешь? – удивленно спросила я.

Стоя около микроволновой печи, отец недовольно смотрел на нас троих.

– Тебя, Никки! Ваш долбанный попкорн порвал пакет и заполонил всю микроволновку! – возмущался папа.

Всю операцию по извлечению попкорна из печки Джаспер шептал имя «Никки», пытаясь вспомнить, где он его слышал. Раздраженная Эшли, поправив съехавшие очки (тогда она еще не пользовалась контактными линзами), тихо попросила друга заткнуться. Джаспер, находясь в раздумьях, конечно же, проигнорировал Эш.

– Точняк, Никки Сикс, он же из Mötley Crüe, – громко и радостно изрек Джас, подняв указательный палец вверх.

Эшли от неожиданности чуть не обронила миску с извлеченным попкорном, и, крепко сжав ободки посудины, толкнула Джаспера локтем.

– Ой! – опомнился друг и быстро вернулся к процессу.

Отец, который все это время бдительно наблюдал за опустошением микроволновки, улыбнулся и похвалил друга за догадку.

– Джаспер, а ты разбираешь, крутой!

Джас довольно посмотрел сначала на отца, а потом на меня.

– У-у, а-а, за-ве-ди мое сер-дце, надеюсь, оно никогда не остановится-я15, – пропел друг и сразу выдал: – Прикол, теперь буду тебя так звать!

– Согласна! Никки – звучит стильно, – кивнула мне Эшли.

Звучало очень стильно, пока я не узнала от Виктории, в честь кого мне дали кличку. Все мои возмущения игнорировались и забавляли Эшли и Джаспера. Отец и друзья сделали меня заложником бесконечных ассоциаций с известным басистом. Со временем я смирилась и стала отзываться на «Никки», но преподаватели и мама продолжают обращаться ко мне Вероника. Как тогда, так и сейчас с Никки Сиксом меня объединяют лишь три вещи: псевдоним, бас-гитара и близкий друг барабанщик…

– Догадливый, это мое темное альтер эго, – усмехнулась я и, потупив взгляд, начала медленно стягивать с себя бомбер, чтобы хотя бы на время избежать зрительного контакта с Итаном.

– Да, Никки у нас талантливая, – вставила Эшли, оторвавшись от Лоя. Он в развязной манере заверял в невероятном успехе его будущего «качевого трека», и что Трэвис Скотт по сравнению с ним младенец.

– А разве басисты не самые бесполезные люди? – развалившись на диване, Лой с нотками презрения вмешался с вопросом в форме утверждения.

– Братан, у тебя вроде отец разбираться должен, – начал отвечать Итан, как будто вопрос задали не мне, а ему. – На взаимодействии барабанов и баса выстраивается ритм-секция.

Защитник басистов для наглядности сцепил два своих указательных пальца.

– Связка, понимаешь?

Судя по комментариям Итана, можно сделать вывод, что он разбирается в устройстве слаженной работы разных инструментов. Да и его внешний вид походил на образ рок-звезды.

– Да? – без особого интереса решил уточнить Лой.

Эшли на это сдержанно рассмеялась, прикрывая рот своим кулачком.

– Сейчас где-то в Калифорнии проронил скупую мужскую слезу Блоха16, – вставила я.

От очередной неуместной реплики Лоя нас избавил доходяга-официант. Он принес бургеры и газировку. Каждый, получив свое блюдо, начал поедать вкуснейшую еду. Правда, мой аппетит немного угас, потому что я нервничала из-за Итана. Он продолжал пытливо приглядывать за моими действиями. Может, Итан и на Эшли так же поглядывает? Стиль общения такой, и надо просто расслабиться? Как назло, я не могла откусить спокойно бургер. Он стремительно разваливался, все содержимое, кроме котлеты, приземлялось на тарелку, и меня это жутко раздражало. Непроизвольно ссутулившись, я пыталась сократить расстояние между ртом и тарелкой. Однако все старания сильно не испачкаться и сохранить невозмутимость, конечно же, обернулись фиаско. Да и в попытках вернуть половинке бургера прежнюю целостность я совершенно забыла о вкусе еды. Свидетель моей неуклюжести Итан с нескрываемой улыбкой наблюдал за процессом настолько внимательно, что не заметил, как у самого вывалился ломтик помидора. Голубые глаза перестали выражать прежнюю печаль и игриво заблестели. Полагаю, он отдавал себе отчет, что смущал меня.

– Эш. Подай. Салфетку, – делая паузу после каждого слова, чтобы прожевать пищу, попросила я.

Эшли свободной рукой подала мне салфетку с края стола. Оторвавшись от тарелки и повернув голову в сторону подруги, я наконец-то смогла рассмотреть ее прикид. Сегодня Эшли надела футболку с AC/DC. Она «однозначно» готовилась к встрече с парнем, который, исходя из беседы, понятия не имел, кто эти пять изображенных человек, а если и имел, то весьма посредственное. Зато я «оценила», и меня на секунду перекинуло на час назад в прошлое к рольставням гаража Джаспера.

– А ты давно играешь, Никки? – задал очередной вопрос Итан, доедая бургер.

– Года три, – сказала я, прикрывая расправленной салфеткой рот, испачканный соусом.

– М-м, – покачал головой Итан, потягивая через трубочку газировку, – неплохо.

– А ты играешь? – спросила я и перевела взгляд на Лоя.

Тот с прищуром кота следил за кокетливыми движениями Эшли и ее оживленным рассказом про музыкальную индустрию, но складывалось впечатление, что он не вслушивается.

– Да, – Итан втягивал жидкость и рассматривал зажатую во рту трубочку, чудно́ сведя глаза к носу, – соло-гитарист в Venture.

Я изобразила на лице легкое восхищение, больше похожее на удивление. Джаспер мне рассказывал про них, да и их часто ставили с нами в одной программе. Неужели у меня настолько тоннельное зрение, что я не замечала Итана, сидящего в соседней гримерке от нас? Серьезно? Мне стало очень стыдно. Все афтепати обходились без моего участия. Обычно после выступлений я быстро собиралась, и Мэттью подбрасывал меня до дома на машине. Иногда Эшли составляла нам компанию, если не собиралась принимать участие в тусовке.

– А, ну да, – тут я зависла, осознав, что последним своим вопросом выдала себя.

Итан не обратил на это никакого внимания.

Достав черную зажигалку из кармана джинсов, поместил локти на стол и принялся вращать ее, зажав между большим и указательным пальцами, словно спиннер. Такое положение позволило поближе рассмотреть татуировки Итана. Рукав футболки прикрывал левый напряженный бицепс и на нем череп в роуче. На сгибе изогнулось неведомое черное чудовище. Предплечье украшал ансамбль из силуэта женщины топлес, слова «грешник», очередного черепа, креста из стрел, огромного глаза и, по-видимому, года рождения. Если мои догадки верны, то Итану двадцать два года.

– Вспомнил, где я тебя видел, – Итан отвлек меня от рисунков на его левой руке. Предполагаю, что было заметно, как я пялюсь на татуировки, а он разве не этого добивался? – В группе у рыжего Коулмана!

Я потянулась левой рукой за своим стаканом газировки и, одновременно смотря на Итана, хотела подтвердить его слова.

– Да, он – мой лучший… – не успев закончить фразу, вместо того, чтобы взять стакан, я толкнула его.

Крышка вместе с трубочкой от напора жидкости резко отлетели в сторону, и оранжевая газировка хлынула со стола на джинсы Лоя и край его белоснежной футболки. Итан успел ловко отскочить так, что ни одна капля апельсинового цвета не попала на одежду. Он залился смехом на всю закусочную, наблюдая, как мы с Эшли замерли с открытыми ртами. Люди с соседних столов стали оборачиваться на нас, чтобы посмотреть. Отмерев первой, я вскочила с места и потянулась за салфетками. Эшли прижалась к спинке дивана, освобождая для меня пространство.

– Вот же дерьмо! А можно было как-то аккуратнее? – возмущался Лой, оценивая масштабы потопа.

Все больше краснея от стыда, я раскидывала куски бумажной ткани, они за считанные секунды меняли цвет с белого на оранжевый. Эшли встала, демонстрируя стройные ноги в тонких черных колготках. Одной рукой она приподняла тарелку, чтобы мне удобнее было вытирать, а второй подала Лою салфетку. Он с громким цоканьем выхватил ее, не поднимая глаз.

– Это карма, бро, почти мгновенная! – задыхаясь от смеха, воскликнул Итан.

После он подозвал официанта, и наш доходяга прибежал с тряпками и ведром. Взяв одну, Итан принялся вытирать поверхность дивана рядом с Лоем.

– Извини, Лой, – виновато выдавила я, продолжая вытирать оранжевые пятна, – случайно вышло…

Лой отмахнулся, оттягивая прилипшую ткань футболки, ведь случайность походила на возмездие за неуместный наезд на басистов. Честно, где-то в глубине души я злорадствовала, но намеренно облить едва знакомого человека вряд ли бы решилась.

– Лой, обычное дело, – пихнул Итан друга, – хотя я бы на твоем месте убедился, не пострадало ли там что…

Его взгляд опустился, указывая на мокрое пятно между ног Лоя.

– Фанта – отличное средство от накипи, – саркастически улыбнулся Итан.

Лой в бешенстве вскочил, и, оттолкнув друга, преградившего ему выход из-за стола, яростно засеменил в сторону уборной.

Все дружно взорвались от смеха, даже на лице официанта появилась улыбка. Мы втроем решили подняться со своих мест, чтобы он смог убрать следы с пола.

– У кого-то люто пригорело, – указывая большим пальцем себе за спину в сторону уборной, заключил Итан и занял вертикальное положение.

Теперь он смотрел на нас с Эшли сверху вниз. Какой же он высокий, мамочки!

– Никки! Ну ты, конечно, навела шуму! – воскликнула Эшли, похлопывая меня по плечу.

– Ага, найти и уничтожить17…