Кейд со стоном сел. Пульсирующая боль в левой руке напомнила ему о том, что вчерашняя ночь прошла не совсем так, как он планировал.
Тяжело дыша, он откинулся на изголовье кровати. Оказалось, что он так и спал во фраке.
Он глянул на руку. Она была замотана белой полотняной тряпкой. Кто это сделал, черт возьми? Только не он. Бывали у него ранения и тяжелее.
Он осторожно потрогал челюсть. Черт! Этот ублюдок едва ее не сломал. Кровавая каша, оставшаяся от незнакомца, свидетельствовала о том, что хотя неизвестный враг успел нанести пару ударов, Кейд выиграл поединок. Единственная проблема заключалась в том, что он настолько безжалостно избил незнакомца, что тот потерял сознание, и допросить его было невозможно. Кейд обыскал его карманы, но нашел лишь щепотку нюхательного табака, остаток бумаги, на которой была написана записка, и карманные часы. Для ровного счета он еще раз пнул негодяя, швырнул часы ему на грудь и отправился на условленную встречу с человеком, назначенную в кабачке, недалеко от того места, где находился театр.
Кейд ломал голову, пытаясь вспомнить, что было вчера. Он выпил едва не бутылку виски, пытаясь приглушить боль в руке и лице, возможно, спел несколько неприличных песен и вернулся домой в весьма пристойный час – по крайней мере, по его меркам. Так почему его рука перевязана?
Он снова попытался разбудить уснувшую память. Ничего не вышло.
Дверь спальни приоткрылась, в проеме возникло очаровательное женское личико с ярко-синими глазами, обрамленными черными ресницами. Девушка неуверенно моргнула.
– Вы проснулись? – раздался голос с определенно французским акцентом.
– Вы ждали, пока я проснусь? – откликнулся мужчина, равным образом развеселившийся и сбитый с толку.
Дверь широко распахнулась, очевидно, француженка бесцеремонно толкнула ее ногой, потому что в руках у нее был серебряный поднос.
– Я сказала Мэри, что принесу это вам наверх.
– А, Мэри… погодите. Кто такая Мэри?
Он снова потрогал челюсть.
– Одна из горничных. Разве вы ее не знаете?
– Не знаю. И как ни неприятно упоминать об этом, я и вас не знаю. Надеюсь, что на этом подносе стоит кофейник.
Девушка недоуменно заморгала, и он, подняв глаза от забинтованной руки, впервые присмотрелся к ней. Господи боже! Кто это создание? Прямые черные волосы падали ниже плеч. Яркие кобальтовые глаза глядели на него из-под смоляных ресниц. Рот был слишком большим, чтобы считаться красивым, но темно-розовые губы так и притягивали взор. Щеки словно яблочки, фигура стройная, но соблазнительная, но его внимание привлек ее взгляд. Она походила на любопытную лесную дриаду, которую можно спугнуть любым резким жестом. Но он не хотел ее спугнуть. Ни за что.
– Вы не помните? – сокрушенно спросила она.
Подобные слова он часто слышал от красивых женщин после пьяных ночей. Только эти женщины обычно лежали в его постели. По правде говоря, все это было даже не в двадцатый раз. Но он надеялся, что не наделал чего-то постыдного, особенно в роскошном доме его брата.
– Вчера вы были очень пьяны.
Она подошла поближе и поставила поднос ему на колени.
– И я принесла кофе.
Ему стало немного стыдно. Зря он потребовал кофе таким тоном. В конце концов, она не его служанка.
Кейд опустил глаза на поднос. Два сухих тоста, кофейник и маленький стакан с чем-то зеленоватым, что он не мог определить.
– Мой отец иногда слишком много пил.
– В этом у нас много общего, – протянул Кейд. – Не помню, чтобы мой отец за всю свою жизнь хоть день был трезвым.
– Вот это отец любил пить по утрам, – продолжала она.
– Что это?
Он поднял стакан с зеленоватым содержимым.
– Зеленый эликсир, – с улыбкой ответила девушка. – По крайней мере, так его называл отец.
– Из чего он состоит?
– Смесь трав и бренди.
Кейд поднес стакан к носу:
– Пахнет омерзительно.
– Зато сразу почувствуете себя лучше.
Мужчина выгнул брови:
– Откуда вы знаете, что я плохо себя чувствую?
– Хм… потому что не помните, кто я и что мы встречались прошлой ночью.
Кейд поежился:
– Как я вел себя? Плохо?
– Отвратительно.
Но улыбка противоречила ее словам.
– Я пел?
– Да. Много.
– Прошу меня извинить.
– Не стоит. Ваш брат и леди Дафна уже сделали это за вас.
Он со стоном ущипнул себя за переносицу.
– Проклятье! Только этого недоставало. Теперь Рейф снова начнет меня укорять.
– Он вас не одобряет?
– Разве порядочная овца будет одобрять дурную.
Девушка нахмурилась:
– Не пойму, о чем вы. Le mouton noir[6]?
– Это английское выражение, – ответил он, с подозрением разглядывая содержимое стакана.
– Паршивая овца? Что это означает?
Он надул щеки:
– Так говорят о человеке, позорящем семью.
– И вы – паршивая овца?
– В своей семье? Да.
– А лорд Рейф – овца порядочная?
– Да. Безупречная.
Она рассмеялась. Кейд был очарован и, смело поднеся стакан к губам, одним глотком выпил его содержимое, моментально обжегшее горло. Он поперхнулся:
– Какого дьявола?! Что это за травы? Бренди никогда не имел такого гнусного вкуса, даже по утрам.
– Подождите немного, – посоветовала девушка и плотно сжала губы. Как подозревал Кейд, она старалась удержаться от смеха.
Мужчина поскорее глотнул кофе, чтобы перебить горечь. Но даже ему пришлось признать, что через несколько секунд комната перестала вертеться перед глазами, а жжение в желудке улеглось. Видит бог, он почувствовал себя лучше.
– И как? – спросила горничная со своим очаровательным французским акцентом. – Все в порядке?
– Да. Кажется, зелье излечило меня.
Она взяла его пораненную руку, и Кейда словно молнией поразило. Когда на него таким образом действовало обычное прикосновение?
Прежде чем он успел запротестовать, она ловко развернула повязку и объявила:
– Воспаления нет.
Движения большого пальца, чертившего круги на его ладони, неожиданно воспламенили Кейда. На лбу выступил пот. Он наскоро вытер лоб рукой. Должно быть, это действие эликсира. Одному богу известно, что туда намешали.
– Рана начала затягиваться, – продолжала она.
– Полагаю, за это стоит благодарить вас, – ответил он, когда она осторожно забинтовала его руку. Он неохотно освободился.
– Не могла же я позволить вам залить кровью простыни.
Кейд откашлялся:
– Хм. Вряд ли мы говорили о том, насколько неприлично для вас оставаться в моей спальне. Увы, я, к вечному сожалению брата, отказываюсь нанять камердинера.
Она ответила гортанным смехом:
– Не понимаю, что тут неприличного. Вы полностью одеты, а я хотела убедиться, что с вашей рукой все в порядке. Вы, англичане, чересчур чопорны.
– Согласен, дорогая. Спасибо за то, что позаботились о моей руке, – сказал он, снова терзаясь угрызениями совести. Такого с ним почти никогда не случалось. И все же эта женщина за несколько минут заставила его дважды почувствовать себя виноватым. К тому же он вспотел от внезапного желания. Все это, вместе с самым странным ощущением внизу живота, было совершенно непонятным. Словно с ним вот-вот должно случиться что-то волнующее. Такое происходило только в тех случаях, когда он переодевался и отправлялся на опасные приключения.
– Оставляю вас допивать кофе с тостами, – заявила она, направляясь к двери и позволяя Кейду разглядывать ее обольстительный стан. И тут у него в голове мелькнуло воспоминание. Он прищурился.
Девушка остановилась, положив ладонь на дверную ручку, но не оборачивалась.
– Рассматриваете мои бедра, мистер Кавендиш?
Кейд едва не поперхнулся кофе. Он никак не ожидал такого вопроса от горничной и уж точно не думал, что она так четко прочитает его мысли.
– Если я отвечу «нет», вы поверите?
– Ничуть.
Она открыла дверь, но он услышал в ее голосе улыбку. О, как, должно быть, забавно флиртовать с этой девчонкой! Он не поклонник французов, но красивая женщина – это красивая женщина. Кроме того, разве девушка не сказала, что англичане чересчур чопорны? Они, по крайней мере, могут хоть в этом вопросе сойтись.
– Вы не можете так уйти! – воскликнул он. – Вы еще не назвали свое имя! Все, что мне известно, – вы точно не Мэри!
– Меня зовут Даньелл! – сообщила она, оглянувшись и закинув прямые волосы на плечи. В синих глазах плясали лукавые искры. – Я – новая камеристка леди Дафны и прошлой ночью случайно повалилась вам на колени, когда помогала снять сапоги. Вы сказали, что у меня самые соблазнительные в мире бедра.