Театр был не из тех развлечений, которые занимали воображение Кейда. Он предпочитал прокуренный, забитый людьми игорный дом или выпивку до утра в кабачке, заполненном женщинами, продающими свою благосклонность за деньги. С которыми можно переспать и забыть об этом наутро. Но сегодня он сделал исключение. Брат просил его поехать, да и Дафна разве что не умоляла. Большую часть прошлого года – с тех пор, как он бесцеремонно ввалился в их дом, – они старались сделать из него респектабельного джентльмена. И даже были готовы забыть скандал с Амандой Джоунз, ставший скорее семейной шуткой, чем поводом стыдиться. Но все равно, разве возможно сделать из Кейда респектабельного джентльмена?! Вряд ли это удастся, черт возьми! Но он восхищался их стараниями и в редких случаях, вроде сегодняшней ночи, шел на уступки.
Кейд, разумеется, был в городе по своим причинам, которые только сейчас начинали оправдываться. Сегодня утром, в клубе, когда Рейф увидел газету и упомянул имя Даффина Оуклифа, в желудке Кейда все перевернулось. Сколько всего брат знает о нем?
Вот Рейф был респектабельным членом высшего общества, служащим министерства обороны, и на его образ жизни и саму жизнь могли повлиять дела и проблемы брата. Кейд жалел, что не может поделиться своими секретами с Рейфом, но так будет правильнее. Рейфу не должно ничего грозить. Чем меньше он знает, тем лучше.
Целью жизни Кейда было отомстить за все, что претерпел брат в руках французов. Но он скорее умрет, чем признается в этом Рейфу. К тому же Кейд давно смирился со своей ролью паршивой овцы в семье.
В любом случае, брат любезно позволил ему остаться в его доме. Поэтому Кейд просто обязан попытаться делать то, что ожидает от него виконт. Даже если эти занятия будут чертовски утомительными. Вроде посещения театра.
Все трое вошли в личную ложу Рейфа. Кейд так и не привык к тому, что многие люди называют его близнеца Рейфа милордом и с недоумением переводят взгляд с одного брата на другого. Когда Кейд находился за пределами Лондона, никто не принимал его за родственника Рейфа. Кроме одного случая. В Лондоне же это происходило ежедневно, а иногда и ежечасно. Правда, когда они были вместе, на них, конечно, глазели, но никто не задавал назойливого вопроса.
– Что ты думаешь о Даньелл? – спросила Дафна мужа, садясь в переднем ряду.
– А я должен что-то о ней думать? – удивился Рейф. – Она чертовски помогла мне с карманными часами, нужно отдать ей должное. У этой женщины зоркий глаз.
– Кто такая Даньелл? – спросил из вежливости Кейд. Все это время он исследовал взглядом сидевшую в партере публику. Здесь ли человек, с которым он позже должен встретиться?
– Моя новая камеристка. Я наняла ее сегодня, – пояснила Дафна, посылая Кейду сияющую улыбку. Подобно Рейфу, она была умна, любезна, сердечна и полна надежд. Какой контраст с Кейдом! Кейд был слишком хорошо знаком с темной стороной этого мира. Надежду и сердечность лучше оставить людям, испытавшим в жизни больше радости, чем боли. Но он был искренне рад, что брат нашел свое счастье, хотя понимал, что подобное никогда не случится с ним самим. Любовь не для людей вроде него. Это брат был способен на глубокое чувство, верность, ответную любовь и неравнодушие.
Кейд тоже мог отвечать на любовь, скажем, на протяжении одного чрезвычайно приятного вечера, но требовать преданности на более долгий срок – это уже слишком. Нет, он ни в коем случае не предназначен для порядочной маленькой аристократки, вроде Дафны. Его, скорее, можно назвать ценителем дам, любивших дарить и принимать наслаждение, не задавая лишних вопросов о том, чего от него ждать утром. Именно это Кейд и предпочитал. Клятвы верности, титулы и лондонские дома причитаются брату, примерному сыну их семьи.
А паршивая овца Кейд будет находиться в городе, пока не получит необходимую информацию. Это уже заняло куда больше времени, чем он предполагал, а модная одежда и необходимость притворяться светским джентльменом действовали на нервы. Но в конце концов все образуется. Газеты разыскивали Черного Лиса, и Кейд договорился о свидании с человеком, с которым собирался потолковать. Скоро все решится. А потом он уедет туда, где ему самое место, то есть куда угодно, кроме Лондона.
– Она француженка, – пояснил Рейф.
– Кто именно? – спросил Кейд, все еще оглядывая огромную толпу, едва поместившуюся в театре.
– Моя новая камеристка, – ответила Дафна, расправляя пунцовые юбки. – Вы хотя бы слышите меня? Рейф? Мне нравится, что она француженка. Только взгляните, какую чудесную прическу она мне сделала!
Она кокетливо повернула голову, давая братьям полюбоваться.
– Ты знаешь, что я небольшой почитатель французов, – ответил Рейф. Горечь сделала его голос резким.
Кейд сжал кулаки. Он знал причину этой горечи. Во время войны Рейфа и брата Дафны Дональда, тогдашнего графа Свифдона, послали во Францию, выполнить одну из многочисленных миссий. Их поймали и подвергли пыткам. Дональда убили. Кейд знал, что больше всего на свете Рейф сожалеет о том, что не смог спасти брата любимой женщины.
Дафна и остальные друзья знали подробности и не винили Рейфа, особенно после того, что ему пришлось вынести. Произошло чудо, Рейфу удалось бежать. В прошлом году он вернулся, чтобы найти людей, которые пытали его и убили Дональда. С помощью Дафны он добился, чтобы почти все предстали перед судом. Кейд, вернее Даффин Оуклиф, знал даже больше брата о том, кто стоял за поимкой и пытками Рейфа. И французы за все заплатят, причем скоро.
– Она жила в Париже и разбирается в последних модах и прическах, – добавила Дафна.
– А, да, моды и прически куда важнее войн, – хмыкнул Рейф.
– Даньелл не имеет ничего общего с войнами, – подчеркнула Дафна. – Правда, Рейф.
– Согласен с твоей женой, – кивнул Кейд. – Вряд ли можно затаить зло на ни в чем не повинную камеристку.
Правда Кейд уже не доверял этой женщине.
– Откуда мы знаем, что ей можно доверять? – вторил его мыслям Рейф, хотя при этом улыбался.
Дафна закатила глаза.
– У меня нет причин подозревать, что она тайный агент французов. Ради всего святого! Она камеристка с превосходными рекомендациями.
– Французскими?
– Нет. Прекрасные, солидные английские рекомендации. В жизни не встречала такой подозрительности, как у тебя, – фыркнула Дафна.
– Дорогая, стоит ли напоминать тебе, что я шпион? – отпарировал Рейф, весело блестя глазами.
– Наоборот, – вмешался Кейд, – во мне подозрительности больше. Ты просто не знаешь меня достаточно хорошо.
– Вот с этим я согласен, мистер Оуклиф, – заметил Рейф.
– Да, ты ничего не рассказал нам, – согласилась Дафна. – Почему ты назвался этим именем, когда приехал в город в прошлом году?
– Потому что у брата больше псевдонимов, чем у шпиона, – подсказал Рейф.
– Вздор.
Кейд поправил галстук.
– Отрицаешь, что у тебя много вымышленных имен?
– Нет. Я отрицаю, что у меня больше вымышленных имен, чем у шпиона. Полагаю, мы равны.
– Но почему они вообще у тебя есть? – допытывалась Дафна.
– Не спрашивай, Дафна. Я сам предпочитаю не знать. Боюсь, что, знай я о своем брате все, пришлось бы отволочь его в Ньюгейт, – процедил Рейф и, устроившись в кресле, стал смотреть перед собой.
Кейд мгновенно вспомнил заголовок газетной статьи и снова содрогнулся, но упрямо продолжал молчать, пока Дафна, повернув голову, смотрела на него.
– Прекрасно, – сказала она наконец. – Я тоже предпочитаю не знать.
– Так лучше, – согласился Кейд, более чем готовый сменить тему. – Но почему речь идет обо мне? Разве мы не говорили о новой горничной-француженке? Сколько ей лет?
– Я бы сказала, лет двадцать пять.
– Она хорошенькая?
Француженка или нет, но Кейд всегда ценил красивых женщин.
Рейф и Дафна дружно оглянулись. У Дафны был встревоженный вид. Рейф был мрачен, как туча.
– Даже не думай пытаться соблазнить бедную молодую женщину! Попробуй только взглянуть в ее сторону, и я выброшу тебя из дома! – предупредил он.
Кейд ухмыльнулся и поправил манжету.
– До чего ты чувствителен, дорогой братец! Судя по твоей реакции, она хорошенькая.
Дафна скрестила руки на груди:
– Пожалуйста, Кейд, не испытывай своего легендарного обаяния на Даньелл. Мне не хватало только скандала в моем доме!
– Я всего лишь спросил, хорошенькая ли она.
Кейд заерзал в кресле, но не смог согнать с лица улыбку. На этот раз он сильно их допек. Должно быть, мадемуазель весьма смазлива. Ему не терпелось с ней встретиться.
Рейф снова прищурился.
– Не думай, будто я не знаю, что ты вытворял с одной из горничных среди ночи в поместье Монро во время нашего свадебного праздника.
– Ты об этом слышал? – поежился Кейд.
– Какой позор, – фыркнул Рейф. – Мне пришлось извиняться перед Монро.
Кейд содрогнулся:
– Не пойму, что тут позорного? То, что происходит по обоюдному согласию между взрослыми людьми, не должно тебя касаться.
– Даньелл показалась мне славной девушкой. Пожалуйста, нам не нужны скандалы, Кейд.
– Мне бы и в голову такое не пришло, – оправдывался Кейд с самым невинным видом.
– Еще как пришло бы, – покачала головой Дафна. – У тебя уже глаза искрятся.
– Но что я могу с этим поделать? – быстро заморгал он.
– Когда его глаза блестят, значит, он замышляет какую-то проделку.
Братья обменялись изумленными взглядами.
Кейд потер подбородок.
– Пусть даже так. Но единственное, чем я занимался вместе с горничной в доме Монро, это…
– Пожалуйста, пощади нас, – поднял руку Рейф.
Кейд снова пожал плечами:
– Прекрасно, предоставляю остальное вашему воображению.
Заиграла музыка. Огромный занавес раздвинулся, и началось представление. Кейд старательно смотрел на сцену почти четверть часа, прежде чем снова заерзать в кресле. Он никогда не мог усидеть долго на одном месте. Нужно выйти и выкурить сигару.
Он выскользнул из ложи Рейфа и Дафны, прошагал по устланному ковровой дорожкой коридору в вестибюль, толкнул высокие двойные двери и вышел во двор перед театром. Закурил сигару и только успел выпустить клуб дыма, как мимо пробежал уличный оборванец, едва не сбив его с ног.
– Эй, ты, поосторожнее! Смотри, куда бежишь!
Но мальчик не остановился и скоро исчез за углом большого здания.
Кейд опустил глаза и смахнул пепел с безупречно сшитого фрака. Его внимание привлек белый комочек рядом с сапогом. Комочек оказался сложенным листком бумаги. Он нагнулся, схватил записку и прочитал:
«Встречаемся в переулке за театром. Сейчас».
Кейд огляделся. Никто вроде бы не следил за ним. Он увидел только гуляющие пары. Несколько мужчин, подобно ему, курили. Чуть подальше стояли экипажи, охранявшиеся кучерами.
Он швырнул сигару на гравий, придавил подошвой и направился к углу здания, пристально вглядываясь в темноту. Он уже обогнул театр и шел вдоль его заднего фасада, когда из мрака выскочил мужчина и с силой ударил Кейда в лицо.