Около пяти лет назад
Яркий свет проникает через шторы прямо в комнату, отчего я морщусь и издаю нечленораздельные звуки, в надежде что они заставят этот чертов свет исчезнуть. Голова дьявольски раскалывается, и даже боюсь представить, что будет, если я хотя бы попытаюсь открыть глаза. Я слышу прямо над ухом чей-то голос, он заставляет меня сильнее зажмуриться и надеяться, что это лишь очередной кошмар и скоро все исчезнет. Черт, как же все-таки болит голова.
– Фабиан, что ты опять наделал? – голос оказывается слишком близко, и я чувствую, как подо мной прогибается кровать. Медленно, стараясь не причинять себе боли, я открываю правый глаз, косясь на мужчину, который нарушил и без того отвратительное утро своим нежданным приходом.
– Тэг, умоляю, исчезни, – я закрываю глаз, отчего в голове начинает пульсировать еще сильнее, и это приносит мне физическую боль. Сколько я вчера выпил?
– Я бы с радостью оставил тебя навсегда в этом дерьме, но обещал твоему отцу, что буду приглядывать за тобой. То, что ты сделал, просто отвратительно, – голос моего адвоката звучит слишком угрожающе, так что я все же заставляю себя открыть оба глаза и даже предпринимаю попытку подняться на руках в кровати, но чувствую, что меня начинает тошнить, и со всей силы падаю обратно на постель.
– О чем ты, черт возьми, вообще говоришь? – я слышу свой жалкий голос, и самому становится противно, что я снова опустился до этого. Но разве не мой обожаемый отец в этом виноват? Разве не он воспитал меня таким отвратительным человеком: падким на алкоголь и женщин, не знающим границ в своей жалкой жизни? Черт, как же я его ненавижу, он даже из могилы может меня достать.
– Я говорю об этом, Фабиан, – я слышу, как Тэг достает что-то из своего портфеля, и чувствую, как в лицо летят какие-то бумаги, отчего я заставляю себя вновь открыть глаза и даже переворачиваюсь на кровати, смотря на красное от ярости лицо своего адвоката, протягивающего мне какие-то бумажки. Снова.
– Ты женился, Фабиан. Черт, ты неисправим, – Тэг падает на кресло напротив моей кровати и выглядит уже не таким разочарованным, скорее он полностью обессилен моей тупостью. Удивляюсь, как он вообще все еще меня терпит.
В моей голове просыпаются воспоминания о том, что я сделал несколько дней назад. Черт, я и правда женился. И не просто женился, я сделал малышку Шайлин той, кем она так мечтала стать последние полгода – моей подстилкой на одну ночь. Мне почти жалко эту девчонку, она так влюбилась в меня, что даже не заметила того, как я использовал её. И не только тело принадлежало мне, но и на её маленьком пальчике красуется обручальное кольцо за двадцатку. Теперь-то её папаша не сможет приблизиться к единственной женщине в этом мире, которую я люблю. Пусть наконец уберется из нашей жизни, такой слизняк не должен быть с ней, особенно сейчас; впрочем, я надеюсь, что поняв, что ему не светит ни цент он её наследства, его сдует ветром вместе с дочерью, которая получит развод, а если будет сговорчивой, то я даже позволю ей взять машину – она мне все равно надоела.
– Не волнуйся, Тэг, я улечу сегодня и через пару недель оформим развод, – кажется, головная боль отступала, и я наконец смог сесть на кровати, прикрываясь покрывалом, чтобы Тэгу было не так обидно, что природа его не наградила ничем особенным, кроме мозгов и умения работать на правильных людей – сильных мира сего.
– Ей только исполнилось 18, ты вообще понимаешь, что делаешь?
– Да ничего криминального не произошло, она точно была не против, кричала она точно не от отвращения, – я зло усмехнулся и провел пальцами по волосам.
– Если бы я не работал на тебя, то сказал бы, что ты отвратительный человек. Тебе правда следует уехать, пока я не разберусь с тем, что ты натворил. Твоя мать никогда этого не простит, – он встал с кресла и подошел ко мне, смотря сверху вниз, будто думая, что это делает его хотя бы на это время важнее меня. Он правда считает, что имеет право раздавать советы?
– Она скажет спасибо, что я избавил её от этого мудака. Твоя работа не давать советы, а помогать мне. Вот и разберись с тем, чтобы к моему возвращению я снова был свободен. Отдай ей машину и можешь накинуть пару тысяч сверху за то, что оказалась девственницей, – я снова усмехнулся и поднес к губам горлышко бутылки виски, что стояла на прикроватной тумбочке.
Тэг неодобрительно посмотрел на меня и, не сказав ни слова, подошел к двери, он обернулся, и я видел, как на его лице отображается вся ненависть ко мне и таким, как я. Он даже не представляет, как сильно я сам себя ненавижу.
– Позаботься о себе, сомневаюсь, что в этом мире найдется хоть кто-то, кто сделает это, боюсь, что ты больше никому не нужен, – он стоял в двери и надеялся, наверное, что его слова долетят до меня и ранят, но дьявол, он не представляет, что меня это нисколько не беспокоит. Я знаю, какой я, и точно не нуждаюсь в том, чтобы кто-то за меня переживал. Я не заслуживаю ничего хорошего.
– И машину мне вызови, улетаю в Париж, – бросил я, поднимаясь с кровати, чтобы одеться перед вылетом, в то время как Тэг закрывал за собой дверь.
Они не знают меня и не представляют, что я за человек, каждый видит лишь только то, что хочет. Впрочем, я не виню их в этом, я ни перед кем и не собирался открываться. Ни один человек в мире не заслуживает того, чтобы ему доверять, никто и никогда не сможет проникнуть за эту броню, которой я себя окружил. Да, я делаю ужасные вещи, но я лишь доказываю им, что они не ошиблись в своем мнении о том, какой я человек. Им проще меня ненавидеть, и я не разочарую их в этом.
Стоя под каплями душа, я вспоминал то, как смотрела на меня малышка Шайлин, когда говорила, что любит, что клянется быть мне женой. По телу пробежала дрожь, но я не хочу думать о том, что она могла быть искренней и я лишь разрушил её. Нет, она сама этого хотела, и я лишь дал ей это. Нельзя винить меня в том, что я забрал девственность девчонки, которая с нашего знакомства только и хотела что прыгнуть ко мне в постель, и её нисколько не смущало знание того, сколько у меня было и есть женщин помимо неё. Нет, она сама просила меня взять её, и с её губ сорвался стон наслаждения, когда я вошел в нее.
– Сэр, дорога может занять немного больше времени, вчера был сильный снегопад, еще не все дороги расчищены, – голос моего водителя заставил отвлечься от телефона, замершего в руках, и я кивнул. Чертова погода. Я застрял в этом ужасном городе, когда должен быть в Париже и проводить время с женщиной, что все это время преданно меня ждала и, надеюсь, готова к новому началу того, что так ужасно оборвалось. Черт, прошла целая вечность с того момента, как мы встретились, кажется, я тогда только молоко стер с губ. Ирен заставила меня научиться чувствовать и быть вот таким, как я есть. Бесчестным, властным, доминирующим. Она точно знает что хочет, и именно это я всегда в ней любил. Правда, в последнее время не уверен, что испытываю такие же чувства, это скорее как давно забытый вкус, сладкий и терпкий; он уже в прошлом, но иногда им можно насладиться, чтобы освежить воспоминания. Париж всегда будет ассоциироваться именно с ней и теми юношескими чувствами. Я поднес сигарету к губам и сделал глубокую затяжку. Черт, и как продержаться в самолете несколько часов без никотина? Ненавижу дурацкие правила Эм, надеюсь, она скоро покинет свой пост, чтобы я наконец смог руководить компанией, как того хочется только мне одному.
Телефон завибрировал в руке, и на экране высветилось имя «Шарлотта». Только её сегодня не хватало. Я нажал кнопку «игнорировать звонок» и откинулся на спинку кресла. Всем этим девицам нужен кусочек Фабиана Бойла. Ирен мечтает о том, чтобы наконец выйти замуж за того, с кем не стыдно выйти в свет, Шайлин мечтала о «жили долго и счастливо», но мне пришлось её разочаровать, а милая Шарлотта действительно считает, что брак, о котором договорились 25 лет назад, свершится во благо великой цели. Черт, как я от них устал.
Машина резко затормозила у аэропорта, водитель вышел, чтобы достать мои вещи.
– Спасибо, Джаспер, – я кивнул своему водителю, который усаживался на привычное место в машине. Он отъехал, и я вновь закурил. Погода была отвратительная, серые тучи сгущались, и по телу прошел озноб – будто предчувствие чего-то, но я лишь поморщился и выбросил окурок. Поскорее бы оказаться подальше отсюда.
– Простите, я сейчас не понял, вы отказываете мне в вылете? – я старался не повышать голоса, но явно выходило не очень.
– Мистер Бойл, был выпущен запрет на вылет. Ожидается ухудшение погоды, – этот парень, наверное, работает первый день в аэропорту, его так трясет, что, кажется, еще слово, и он упадет в обморок.
– Я хочу вылететь сейчас, пока погода не ухудшилась, вы должны разрешить взлет, – черт, я, видимо, напугал пацана еще больше, я заметил, как капелька пота спустилась по его лбу.
– Мистер Бойл, – начал было он, но телефон в его руках завибрировал, и я увидел, как он торжествующе улыбнулся тому, что увидел на экране, – мистер Бойл, сейчас подойдет сменный заместитель директора аэропорта, и она все вам объяснит, – выдохнул он на одном дыхании и рванул с места с такой скоростью, что я не успел даже спросить, как зовут этого таинственного человека. Её? В Денвере никогда не было заместителей женщин, я знал этот аэропорт как свои пять пальцев и не помню, чтобы слышал о какой-то дамочке, хотя, зная Майкла, я мог не удивляться, он всегда любил увиваться за женщинами, наверное, привел свою очередную пассию лет сорока с несколькими докторскими по архитектуре и истории искусств, как это бывало и раньше. Я сел на кресло и выпустил воздух из легких. Этот день начинался как полное дерьмо и теперь обещает быть одним из худших.
– Мистер Бойл, – меня вывел из мыслей сладкий голос, и я поднял глаза на ту, что стояла прямо возле меня и буравила своим взглядом. Серо-голубые глаза, в которых полыхал огонь, нет, скорее ярость, и я был уверен, она была направлена на меня. Я улыбнулся своей самой соблазнительной улыбкой и встал с кресла.
– Да, мисс? – я протянул руку, но эта девушка её даже не заметила и лишь отошла от меня на пару шагов, явно осматривая и делая свои выводы. Под её взглядом я впервые чувствовал себя как-то неловко, будто меня исследуют, изучают и я нахожусь под микроскопом. Я почувствовал, как по спине сбежала капелька пота от её взгляда, и тяжело сглотнул.
– Я пришла к вам, чтобы сообщить о том, что вылеты рейсов откладываются пока на неопределенное время и, боюсь, ваш рейс тоже, – она даже не попыталась улыбнуться или подсластить пилюлю, просто вот так ставит меня перед фактом. Меня?
– Мисс, мне надо улететь сейчас, плевать на ваши правила, мои летчики в самолете и готовы к вылету, вам всего лишь надо нажать на звонок в телефоне и дать добро на вылет.
– Никто и никуда сегодня не полетит, – настаивала девушка. Я сделал шаг назад, чтобы рассмотреть её и понять, как мне следует продолжать диалог. Она совсем крохотная, сантиметров на 20, а то и 30 ниже меня, у нее очаровательные пухлые щечки, на которых появился румянец, едва я начал её рассматривать. В её глазах все так же полыхал огонь, и я пока не уверен, что знаю причину, но мне стало очень любопытно, что с ней не так. Она была одета в ужасную форму, но это не мешало ей оставаться привлекательной, это платье делало её такой целомудренной, что уверен, когда она его снимает, превращается в дикую кошечку, у нее собраны волосы в тугой пучок, а на личико аккуратно нанесен макияж, но думаю, она и без него прекрасна. Её губы немного дрожат, такие розовые, кажется, будто их недавно кто-то покусал, они видятся мне слишком алыми. Я изучаю её медленно и вижу, как она сжимается под моим взглядом, что наводит на мысль о том, что от нее не ускользает то, что испытывают обычно женщины в моем присутствии. Желание. Будет слишком легко.
– Мисс, мне очень надо улететь. Может, мы можем решить это между нами? – я подхожу к ней непозволительно близко, таким образом замечаю, как у нее перехватывает дыхание. И почему я раньше не видел эту милашку тут? Она вся дрожит, и я уже принимаю свою победу как свершившийся факт, но её голос заставляет меня резко изменить планы.
– Если вам не дорога ваша жизнь, то можете садиться в самолет самостоятельно и лететь куда угодно. Но я не выпущу самолет отсюда, потому что не хочу, чтобы из-за вашей глупости погибли еще и пилоты, и экипаж, и сопровождающие вас лица.
Я приближаюсь практически вплотную, не давая ей даже шанса взглянуть в моё лицо, я понимаю, что могу напугать её одним своим видом.
– Вы понимаете, кто я и что могу сделать? Мне надо вылететь из этого аэропорта сегодня, и я собираюсь сделать это с вашей помощью или без нее.
– Вы совсем глупый? Я сказала, что никто не улетит отсюда.
Моя рука взметнулась вверх, и я уже собирался сделать то, что обычно не в моих правилах, – применение силы против воли женщины непозволительно, – но она буквально нарывалась на то, чтобы я сделал так, чтобы она пожалела о своем решении.
– Уорен, помогите мистеру Бойлу покинуть аэропорт, – я успел лишь увидеть, как двое мужчин встали по обе стороны от меня, перед тем как гневно взглянул на эту невыносимую девушку, которая разговаривала со мной совсем не так, как полагается. Меня силой развернули к ней спиной и, подхватив под руки, повели к выходу, я даже не сопротивлялся. Слышал только, что она что-то говорила, но её слова уже не долетали до меня. Уорен и еще какой-то верзила не позволили бы мне обернуться и посмотреть на нее еще раз. Но я навсегда запомню эти каштановые пряди, которые выбились из идеальной прически и обрамляли её личико, делая ещё прекраснее, как её глаза горели этим огнем, когда она кричала на меня, и я точно не забуду, как сбилось её дыхание при одном взгляде на меня.
Я прикурил, стоя на улице, и поднес телефон к уху.
– Тэг, – на другой стороне провода послышались ругательства, и я был уверен, что так мой адвокат приветствует только меня одного.
– Узнай все об одной девчонке, – я снова услышал ругательства и усмехнулся. Кажется, утренняя головная боль вновь возвращается ко мне.
– Нет, я уже трезвый. Просто узнай все что сможешь об Алисе Грин – заместителе директора аэропорта Денвера. Это очень важно, – на том конце провода послышался ответ, я получил согласие, которого ждал.
– И да, расторгни брак с Шайлин в ближайшее время. Отдай все, что она попросит. И спасибо, Тэг.
Я положил телефон в задний карман брюк и выкинул недокуренную сигарету в урну.
Ну что же, мисс Алиса Грин. Игра только начинается. Я сделаю твою жизнь такой невыносимой, что ты пожалеешь, однажды преградив мне путь. Надеюсь, ты знаешь, что такое страдать, потому что с этого момента твоя жизнь станет невыносимой.
Я усмехнулся собственным мыслям. Эта девчонка – настоящая ядерная катастрофа, интересно будет посмотреть, как она сломается. Это будет очень интересная игра.