До обеда Аза вышивала на пяльцах. Это занятие немного ее успокоило, но, когда она увидела за столом мужа, ее опять охватило волнение. После трапезы Вадим сообщил жене, что он идет к захворавшему чиновнику Аллакасевсу, и она с трудом удержалась от того, чтобы не попросить его остаться дома, поскольку ей не терпелось начать назревший разговор.
Но, когда вечером муж вернулся домой, Аза совершенно растерялась, не зная, с чего начать объяснение с ним. Он не обратил внимание на ее замешательство.
– Почему ты не была сегодня в храме? – спросил Вадим, устало опустившись на стул.
В его голосе Аза не услышала ни малейшей заинтересованности. Казалось, он задал ей вопрос лишь для того, чтобы хоть что-то сказать, и это ее задело. Она швырнула на сундук рукоделие и поднялась со скамьи, готовая вот-вот вскипеть.
Вадим продолжал не замечать состояния жены. Не дождавшись ответа на свой вопрос, он не стал переспрашивать, а с тем же спокойствием проговорил:
– Скоро вечерняя трапеза.
Терпению Азы пришел конец.
– Ты ждешь с нетерпением вечернюю трапезу? – зашипела она. – Ну, конечно! Там же будет твоя Евдокия, и тебе не терпится ее увидеть!
Вадим поднял голову и изумленно воззрился на жену.
– Ты давно ее любишь, а я тебе не мила! – продолжила она его обличать. – Признайся, что жалеешь о том, что женился на мне! Я для тебя стала обузой? Не знаешь, как от меня избавиться?
– Это неправда, – обрел, наконец, Вадим дар речи.
– А разве ты не избегаешь меня днем, и не пренебрегаешь мною ночью?
– Я устаю…
Аза не слушала мужа:
– С тех пор, как мы здесь, ты ни разу толком не поговорил со мной! И вообще почти все время молчишь! Зато с хозяйской дочерью у тебя долгие беседы!
– Когда это я с ней беседовал?
– Будто не помнишь? Я вас видела вместе на лестнице!
Вадим наморщил лоб.
– Не припомню. Хотя все могло быть. Хозяйская дочь любит поболтать, и часто пытается отвлечь меня своей болтовней от дела. Должно быть, тогда, когда ты нас видела, она мне что-то говорила, а я ее не слушал.
– Хочешь меня уверить, что она тебе не нравится?
– Мне она совсем безразлична.
Аза почувствовала на душе огромное облегчение, но почему-то при этом она не могла остановиться и продолжала обличения:
– Даже, если ты не любишь Евдокию, все равно ко мне в тебе любви совсем не осталось!
Вадим попытался ей возразить:
– Ты моя жена…
– Ах, вот оно что! – перебила она его. – Ты связан со мной долгом! Если тебе это так тягостно, я согласна быть монахиней. Отдай меня в монастырь и станешь свободным!
Вадиму слова жены не понравились, и он спросил с подозрением:
– Ты готова со мной расстаться?
– Если ты этого хочешь.
– Может быть, я просто тебе опротивел? Признайся честно!
Теперь уже оторопела Аза. Некоторое время она даже не находила слов, а потом растерянно проговорила:
– Мне не в чем тебе признаваться.
Они как бы поменялись местами. Закусив удила, Вадим принялся нападать на жену:
– Как не в чем? Разве красавец, которого я вылечил, тебе не мил?
– Ты говоришь о Морозини?
– О ком же еще?
– Он мне нисколько не нравится, – искренно ответила Аза.
У Вадима сразу пропал весь пыл. Уж ему-то было хорошо известно о том, что его жена не умеет лгать.
– Значит, ты не влюблена в него? – растерянно спросил он.
Аза подошла к образу Спасителя и осенила себя знамением, после чего повернулась и произнесла, глядя мужу в глаза:
– Перед Богом нашим, Иисусом Христом, клянусь в том, что я никого в своей жизни не любила, кроме моего мужа, Вадима. И пусть Господь меня накажет, если я солгала.
Вадим схватился за голову и простонал:
– Я – дурак, Аза! Ой, какой же я дурак! Прости меня, ради Христа и Пресвятой Богородицы! Ревность совсем меня ослепила!
Аза никогда еще не видела его таким сконфуженным. У Вадима даже слезы на глаза выступили. Он вскочил со стула, взволнованно прошелся по комнате и остановился в шагах двух от жены, после чего продолжил свою покаянную речь:
– Я сомневался в твоей любви. Думал, ты выбрала меня только потому, что я лучше Бертрана. Боялся, что ты полюбишь кого-нибудь, и я стану для тебя чем-то вроде хомута на шее…
Аза сердито прервала его:
– Я и соглашусь тебя променять только на Господа!
– Теперь я это понял, но еще недавно у меня разум помутился от ревности.
– Тебе казалось, что мне мил Морозини?
Вадим покаянно опустил голову.
– Честно признаться, я был в этом почти уверен.
– Почему же ты не спросил меня? – прошептала Аза.
– Боялся, что мои подозрения подтвердятся – смущенно признался ей муж. – Неведение давало мне надежду на твою любовь.
– Но ведь и со мной было то же самое, – проговорила Аза и неожиданно для самой себя рассмеялась.
Ей стало необычайно легко.
Вадим же, напротив, еще больше нахмурился.
– Эта история – нам наука, – сказал он.
– Верно, – согласилась с ним жена. – Нам надо больше доверять друг другу. Мы столько времени мучились вместо того, чтобы поговорить.
– Ты даже пыталась мне досадить, – заметил Вадим.
– Когда? – не поняла Аза.
– Когда навещала больного.
– В первый раз – да, – честно призналась она. – Но с другой стороны, мне трудно было отказать нашему хозяину. Он же позвал меня к Морозини в твое отсутствие, и мне пришлось пойти.
– Я готов был убить твоего воздыхателя, когда увидел вас вместе.
– Хорошо, что ты сдержался.
– А что ты вообще думаешь о Морозини? – задал Вадим жене неожиданный вопрос.
Аза хотела покривить душой, однако не смогла солгать мужу и смущенно призналась:
– Мне кажется, что он неплохой человек.
Но вопреки ожиданию, муж отнесся спокойно к такому отзыву о мужчине, которого он еще недавно считал своим соперником.
– Наверное, ты права, – согласился Вадим с женой. – Я к нему пристрастен, но, возможно, он неплохой малый.
– Но слишком капризный и изнеженный, – добавила она.
– Это не наша забота. Пусть живет, как хочет. Главное, что ты к нему равнодушна. Для тебя этот человек опаснее твоего покойного жениха.
– Почему? – удивилась Аза.
– Бертран, каким бы он не был, хотел, чтобы ты стала его женой, а Морозини не женился бы на тебе даже, если бы ты была свободной.
Аза нахмурилась. Выходит, пылкий молодой человек, предлагая ей выйти за него замуж, обманывал ее. Конечно, она отказала бы ему, будь он и искренным, просто неприятно, когда тебя пытаются соблазнить столь лживым образом.
– Морозини очень знатен, – добавил Вадим.
– Ну и что, – обиженно заговорила Аза. – Ты тоже знатен, да и Бертран происходил из рода правителей Прованса, однако вас обоих не смутило мое низкое происхождение.
Муж ласково обнял ее.
– Понимаешь, Аза, каким бы знатным не был мой род, положение у меня сейчас незавидное. И Бертран, несмотря на свою родовитость поднялся не слишком высоко. А ты допускаешь, чтобы на тебе женился виконт Нарбонны или граф Русильона?
– Нет, это невозможно.
– Вот и быть женой Морозини ты тоже не можешь. Мне кое-что удалось узнать от его слуг. Видишь ли, род Морозини считается в Венеции одним из самых именитых – равным роду тамошнего князя, коего они дожем называют.
– В самом деле? – спросила Аза, сама не зная зачем, поскольку она безусловно верила мужу.
Вадим кивнул.
– Да. Не зря же наш хозяин своего гостя лелеет. Хочешь знать, зачем твой воздыхатель посещал Царьград?
– Зачем?
– Он сосватал за сына своего князя дочь одного из приближенных императора Василия, да заодно и себе нашел невесту – внучку другого греческого сановника.
– Это тебе слуги Морозини рассказали?
Помявшись немного, Вадим признался:
– О сватовстве я узнал от Евдокии. Венецианский князь женит своего сына на дочери племянника ее жениха.
– Хвала Господу, что ты смог вылечить Морозини! – воскликнула Аза. – Его смерть дорого обошлась бы тебе!
– Не думай об этом, – сказал ей муж. – Гость почти здоров.
– Судя по его выходке, он не почти, а совсем выздоровел, – едко проговорила Аза и осеклась.
– О чем ты? – насторожился Вадим.
Азе ничего другого не оставалось, как поведать мужу о признании ей в любви Морозини. Говорила она неохотно, зная о том, какой будет реакция Вадима.
– Вот как? – произнес он и грозно нахмурился.
– Святые угодники! – испугалась Аза. – Что ты задумал?
– Проучить наглеца.
– Ради Бога, не надо!
– Он оскорбил и тебя, и меня! – зарычал Вадим. – Если я смолчу, то опозорю свое имя и память отца! Ты моя жена, и никто не смеет так с тобой обращаться!
– Умоляю, не трогай Морозини! – воскликнула Аза. – Ты погубишь себя! Он не стоит этого! Подумай обо мне, в конце концов, если не жалеешь себя!
Эти ее слова подействовали на мужа. Взяв себя в руки, он произнес уже ровным голосом:
– Не бойся, я всего лишь потолкую с твоим воздыхателем. Одной беседы должно хватить, чтобы он унялся.
– О, Боже! Представляю, какая у вас будет беседа! Как бы она не обернулась ссорой или, не приведи, Господи, поединком! Почему ты уверен, что не будет последствий? Положение Морозини слишком высокое по сравнению с твоим!
– Я найду нужные слова, – пообещал Вадим.
Он говорил так уверенно, что у Азы пропал страх. Чего ей боятся, если ее всегда защитит муж? Она улыбнулась и, забыв обо всех горестях, бросилась ему на шею. Взаимные обиды остались в прошлом, и два любящих человека слились в страстном поцелуе. Затем Вадим поднял жену на руки, отнес в опочивальню и положил на постель. Аза заметила, что она уже без верхней одежды только тогда, когда муж, оторвавшись от нее, сам начал раздеваться.
Внезапно за дверью раздались шаги.
– Что надо? – грубо крикнул Вадим.
Женский голос сказал что-то по-гречески. Хотя Аза мало освоила этот язык, она все-таки поняла, что речь идет об ужине.
«Боже всемогущий! Мы же совсем забыли о вечерней трапезе!»
– У меня жена прихворнула! – отозвался Вадим. – Я ее лечу.
Азу рассмешил ответ мужа, и она, чтобы не расхохотаться, уткнулась лицом в подушку.
Когда шаги за дверью затихли, Вадим подошел к жене и повернул ее лицо к себе. Аза звонко рассмеялась, но ее смех тут же был заглушен поцелуем…