Нельзя устроить слишком большую вечеринку.
Большая вечеринка развлекается сама собой.
Когда голоса братьев и сестер стихли позади, Каллиопа Обри прижала ладонь к животу, подавляя странный трепет. Сложно было сказать, чего ей хочется: смеяться или плакать. Она направлялась в Лондон, о чем мечтала с тех пор, как узнала, что молодые женщины поступают так, когда их начинают считать достаточно взрослыми.
Калли и раньше бывала вдали от дома. В пятнадцать она ездила в Бат с двоюродной тетей, но они лишь посещали воды, поскольку тетя считала ее слишком юной для знаменитых балов и ассамблей. И она побывала в Оксфорде и в замке Уорик. И даже добралась до Банбэри в базарный день.
Но Лондон, светское общество? Все семнадцать лет ее жизни, казалось, вели к этому. Мисс Каллиопа Обри любила семью больше, чем что бы то ни было в мире, но вторым пунктом с небольшим отрывом шли вечеринки. Конечно, она предпочитала их церкви, в которой служил ее отец, хотя об этом старалась не задумываться часто, поскольку чувствовала себя виноватой. Но с другой стороны, даже в Библии есть описания пиров, так что это не могло быть слишком порочно с ее стороны.
А что такое Лондон, особенно Лондонский сезон, как не вечеринка такого масштаба, о какой Калли и не мечтала?
И все же, пока ее сестра решительно смотрела вперед, а кузина дико махала тем, кто остался позади, Калли не ощутила безграничного энтузиазма, как ожидала. Ей хотелось развернуть экипаж, забрать отца, мать – и да, даже младших детей – и увезти всех с собой. Если бы только ей не пришлось оставить позади частичку сердца, Лондон был бы идеален.
Калли шмыгнула носом, а когда Грация протянула ей чистый, хотя и мятый носовой платок, решила, что ведет себя нелепо. Лондон восхитителен, она не сомневалась в этом и намеревалась наслаждаться каждой минутой там, одеждой, концертами и достойными внимания женихами. Она смотрела, как мимо мелькают знакомые поля, и слушала цокот лошадиных копыт по утоптанной грунтовой дороге, стараясь поднять себе настроение. Когда старший кучер подал сигнал, что они подъезжают к шлагбауму, ей даже не пришлось заставлять себя улыбаться.
– Как думаешь, у нас сразу же появятся кавалеры? – спросила Калли, к явному облегчению Талии прерывая лекцию Грации о брачных привычках лебедя-трубача. Калли украдкой улыбнулась сестре. Хотя они были совсем не похожи: Талия высокая и светловолосая, с почти черными глазами, тогда как Калли миниатюрная и темноволосая, с голубыми глазами и кожей, которая легко загорала на солнце, – их разница в возрасте составляла всего тринадцать месяцев, и сколько Калли себя помнила, они всегда были лучшими подругами. Если Калли иногда и не понимала любовь Талии к размышлениям, а Талия – любовь Калли к людям, они искренне любили друг друга.
– Предполагаю, что так и будет, – сказала Грация. – Ты всех любишь, в результате невозможно не отвечать тебе тем же. А Талия так прелестна, уверена, у нее тоже найдутся поклонники. – Она вздохнула. – Что касается меня, если мама и сможет кого-нибудь запугать, чтобы он ухаживал за мной, то лишь за мои деньги, и это мне совсем не нравится. – Она просияла. – Я собираюсь подойти к сезону как к эксперименту, внимательно изучать светские ритуалы и сделать выводы, чтобы развлечь себя.
– Только поделись ими с нами, – сказала Талия. В глубине души Калли меньше интересовали наблюдения Грации за высшим светом, чем собственный опыт, но она согласилась со словами сестры. Разговор перешел к обсуждению светил науки и искусства, с которыми Грация и Талия надеялись встретиться. О большинстве из них Калли никогда не слышала, что укрепило ее тайное убеждение, что в той части высшего общества, к которой она надеялась присоединиться, необязательно будут умные люди. Что даже к лучшему, потому что интеллектуалы часто оказывались настолько серьезны, что с ними становилось совсем скучно. Калли проигнорировала разговор, вернувшись к своим размышлениям. Правда ли корсеты принца-регента скрипят так, как об этом болтают? И сможет ли тетя Гармония раздобыть приглашения в залы ассамблеи «Олмак», как обещала?
Она достала из дорожной сумки экземпляр La Belle Assemblée и начала представлять, какие платья могла бы заказать. Она понимала, что по большей части эти мечтания так и останутся неосуществленными, поскольку дочь многодетного священника должна быть умеренна в своих желаниях, но это ее не расстроило. По крайней мере, не слишком сильно. Тетя Гармония предложила подарить ей что-то из своего гардероба, и, возможно, удастся убедить ее побаловать любимую племянницу несколько больше, чем одобрила бы мама.
А модный гардероб был необходим, если Калли собиралась блистать в обществе, как планировала. Она намеревалась обзавестись друзьями и поклонниками… и, возможно, если очень повезет, мужем. Мама надеялась, что хотя бы одна из них удачно выйдет замуж, а Талия была слишком поглощена книгами, чтобы проявлять практичность. Но не существовало таких причин, по которым практичность нельзя было бы сочетать с весельем. В конце концов, можно выйти замуж по любви и за деньги.
Одну ночь путешествия они провели в маленькой, но опрятной гостинице, и Калли вспомнила о маме, папе и младших детях не менее полудюжины раз. Но прежде чем она успела поверить, что такое возможно, они снова выехали на дорогу и оказались на окраинах Лондона. Утрамбованная земля сменилась булыжником, фермы – тесно стоящими домами и магазинами. Калли восхищалась красивыми зданиями, мимо которых они проезжали, пока торговцы выкрикивали рекламу товаров. Она даже втайне наслаждалась теснотой на дорогах, задержавшей их прибытие, так у нее появилось больше времени осмотреться, получив неоспоримое доказательство, что они в Лондоне.
Калли надеялась этим же вечером отправиться на бал, но тетя Гармония высказалась против.
– Мы не станем появляться на публике как деревенщины, необходимо обновить гардероб, прежде чем выйти в свет, – сказала она. Но затем испортила эффект своих слов, добавив: – Кроме того, в Лондон еще немногие прибыли, и не стоит вести себя так, будто мы отчаялись.
Калли, как могла, развивала в себе добродетель терпения. В следующие несколько дней они посетили больше магазинов, чем ей возможно было представить: лучших и, как подозревала, самых дорогих модисток, галантерейные лавки, портних и многое другое.
Как только прибыли новые костюмы для верховой езды, девушкам разрешили проехаться верхом в сопровождении грума по Гайд-парку. Они неторопливо следовали за ним по Роттен-Роу вдоль Серпантина, и Калли разглядывала молодых джентльменов, проходивших мимо, приподнимая шляпы, и жалела, что ее не представили кому-нибудь, кому угодно, ведь юной леди неприлично здороваться с молодым человеком, которому она не представлена.
Через неделю после их приезда леди Элфинстоун начала наносить утренние визиты избранным представителям высшего света. Она познакомила девушек с подругами и их дочерями, а потом, пока они не опозорили себя своим поведением, выбрала покровительниц «Олмака», чье одобрение требовалось, прежде чем кому-то из Элфинстоунов или Обри позволили бы войти в бальный зал.
Калли едва могла вздохнуть, когда присела в реверансе перед леди Салли Джерси, хорошенькой шатенкой с приветливой улыбкой. Когда леди Джерси начала говорить – безостановочным потоком слов, который сразу объяснил, почему ее называют «Молчанием», – Калли расслабилась. Эта женщина оказалась не такой устрашающей, как она думала. Талия, как всегда, была очаровательна, и даже Грация, казалось, выставила себя в выгодном свете, ограничившись короткими, не вызывавшими возражений замечаниями о погоде и, к счастью, не о привычках какого-то существа, лебедя или кого бы то ни было.
Еще одна покровительница «Олмака», принцесса Эстерхази, прибыла к леди Джерси в тот момент, когда Элфинстоуны и Обри собирались уходить, и была очень любезна. Она схватила Калли и Талию за руки и соединила их.
– Но вы сестры? Какой очаровательный контраст. Обещаю, о вас заговорит весь свет.
Калли хотела бы, чтобы мама услышала эту похвалу, и сделала мысленную пометку, чтобы рассказать об этом в следующем письме домой. Она проигнорировала укол тоски при мысли о матери и сосредоточилась на том, что было важно: они с сестрой получили приглашения в «Олмак» – одно из самых эксклюзивных мероприятий светского сезона.
Довольная дневной прогулкой, Калли провела ужин и несколько партий в вист со старшими Элфинстоунами и Грацией, пока Талия царапала стихотворные строчки на листах бумаги. Затем Калли удалилась в свою комнату и начала добросовестно описывать в дневнике события дня, полная решимости не упустить ни одного радостного момента первого сезона, и тут осознала нечто ужасное: за все время их визита она не встретила ни одного подходящего джентльмена.
На следующее утро последовал новый раунд визитов, сначала к миссис Солсбери, старой школьной подруге тети Гармонии. Лакей провел их в салон, со вкусом оформленный в бледно-золотистых и зеленых тонах, и миссис Солсбери томно поднялась со своего места, чтобы обнять подругу. Пожилые женщины отошли к окну и начали болтать, оставив девушек развлекать двух дочерей миссис Солсбери, старшая из которых была замужем за лордом Стэнторпом и привезла с собой маленького ребенка.
Грация и Талия разговорились с младшей, мисс Энн Солсбери, хорошенькой девушкой с тициановскими волосами, которая только начинала свой второй сезон. Калли увидела румяного мальчика, сидящего на полу, и не смогла удержаться и не присесть рядом с ним. Она обожала детей. Тетя Гармония бросила на нее строгий взгляд, но, поскольку кроме них тут никого не было, ничего не сказала.
Калли прикрыла глаза ладонями, а затем раскрыла так, как делала с младшими братьями и сестрами. Мальчик захихикал. Его мама улыбнулась Калли, взглянув сверху вниз.
– Вы любите детей, мисс Каллиопа? – спросила леди Стэнторп. Как у матери и сестры, у нее были рыжеватые волосы и ярко-голубые глаза.
– Калли, пожалуйста… и да, люблю! Это такие забавные булочки, не правда ли? Я помогаю маме с младшими братьями и сестрами, и иногда, если кто-то из женщин в приходе болен, мы с мамой занимаемся их малышами.
– И, возможно, у вас скоро появятся собственные? – Леди Стэнторп лукаво приподняла брови. Калли покраснела.
– Надеюсь, не слишком рано. Я не тороплюсь выходить замуж, хотя с нетерпением жду начала сезона.
– Вы уже бывали на каких-нибудь вечерах?
– Нет. Тетя Гармония не позволила нам, пока не готов гардероб, но завтра мы отправляемся на вечер к Гардинерам.
Малыш подполз к Калли и похлопывал ее по колену, пока она не взяла его на руки. Он был теплым и пах молоком. Он попытался встать на ножки у нее на коленях, и она схватила его пухлые ручки и помогла ему подняться.
– Уверена, вечер пройдет замечательно. У миссис Гардинер всегда лучшие закуски, а обе ее дочери великолепно играют на фортепиано. – Леди Стэнторп добавила: – Думаю, мой брат Генри неравнодушен к старшей мисс Гардинер.
Словно услышав ее слова, в салон, постукивая хлыстом для верховой езды по блестящим высоким ботинкам, вошел молодой человек. Он не отличался высоким ростом, его вьющиеся рыжие волосы были уложены в модную прическу «Брут», а улыбающееся открытое лицо вызывало симпатию.
– Мы только что говорили о тебе, Генри, – сказала леди Стэнторп, и ее улыбка стала шире, а на щеках появились неглубокие ямочки. Она похлопала по дивану рядом с собой.
Молодой человек повернулся к ним в тот момент, когда ребенок на коленях Калли срыгнул, молочно-белая жидкость пролилась на рукав ее платья и потекла по руке.
Калли вспыхнула. Мистер Солсбери – если это действительно был брат леди Стэнторп – являлся, возможно, самым красивым мужчиной, какого она встречала в Лондоне. И вот она здесь, сидит на полу в детской рвоте.
Леди Стэнторп вскочила с дивана и подхватила ребенка, передав его няне, прежде чем последовать за ней из комнаты.
– Ох, Каллиопа. – Тетя Гармония вздохнула. Будто Калли виновата в том, что дети часто срыгивают. Талия встала, но мистер Солсбери оказался быстрее, подойдя к Калли и наклонившись, чтобы предложить руку. Его хватка была крепкой, и он поднял ее так, словно она ничего не весила. Калли, возможно, и хотела бы выглядеть более грациозной, но поклон мистера Солсбери был безупречен, как и носовой платок, который он протянул ей, когда она опустилась на диван, освобожденный леди Стэнторп. Она вытерла руку и промокнула рукав платья.
– Это неразумное дитя проделывало со мной подобное столько раз, что и не сосчитать, – признался мистер Солсбери, садясь рядом с Калли, отчего диванная подушка сместилась под его весом. – И всегда – на мой лучший жилет, будто у него чутье на то, что следует испортить.
У нее неожиданно перехватило дыхание от осознания, что его безукоризненно одетое бедро находится всего в нескольких дюймах от ее. Чувствовал ли он кислый запах попавшей на нее детской слюны? Как бы то ни было, мистер Солсбери казался веселым, и тот факт, что малыш проделывал с ним то же несчетное количество раз, наводил на мысль, что это его не так уж и беспокоило.
– Итак, – сказал он, и в глазах у него появился огонек, не вызывавший доверия, – вы с моей сестрой говорили обо мне перед тем, как мой племянник несчастливо прервал беседу?
Калли снова покраснела. Хотя быть застигнутой за разговором о красивом молодом человеке было не так неловко, как оказаться покрытой детской рвотой, но все же не совсем прилично.
– Мы говорили о завтрашнем вечере у Гардинеров, и ваша сестра сказала, что вы… – Влюблены в старшую дочь Гардинеров. Нет. Она не может сказать подобное мужчине, с которым только что познакомилась. – Любите танцевать.
Миссис Солсбери, сидящая на соседнем диване, спросила:
– Думаете, там будут танцы? Миссис Гардинер обычно не приветствует увеселения на своих вечерах.
Глаза мистера Солсбери, карие с зелеными и золотыми крапинками, остановились на лице Калли.
– Если танцы будут, – сказал он, – сочту за честь потанцевать с вами, мисс Каллиопа.
– О! Я не… – Она замолчала в замешательстве, слишком поздно осознав, что он, должно быть, решил, будто она напрашивается на приглашение, но, если откажется, это будет выглядеть невежливо.
Мистер Солсбери улыбнулся, продемонстрировав такие же ямочки на щеках, что и у сестры, и повернулся к Талии и Грации.
– Я был бы счастлив потанцевать и с вашими сестрами, как только нас представят.
Тетя Гармония тут же поспешила сделать это и добавила:
– Талия и Каллиопа – сестры. Грация – моя дочь, их кузина.
Мистер Солсбери вновь повернулся к Калли.
– Каллиопа – не самое распространенное имя. Кажется, греческое? Значит, ваш отец – ученый человек?
На этот раз ей удалось улыбнуться.
– Папа священник. Он много читает, но я не назвала бы его ученым. Вина за выбор наших имен лежит на маме. Ее отец был ученым. Ее зовут Софрония, ее сестру – Гармония, и они обе решили, что продолжат традицию греческих добродетелей и граций в своих дочерях. Вы уже знакомы с Талией и Грацией, а моих младших сестер, оставшихся дома, зовут Урания и Антея.
– Вот только родители перепутали наши имена, – добавила Талия, – потому что Калли любит веселье, а я более поэтична.
Калли понимала, что Талия всего лишь хочет поддержать ее в разговоре, но невольно задалась вопросом, осознала ли сестра крохотный, словно шпилька, укол в своем замечании, предполагающем, что Талия – серьезна и поэтична, а Калли – пустышка.
– Да, – сказала она, пытаясь спасти ситуацию. – Я остроумна. То есть… не совсем остроумна, поскольку говорить подобное о себе не имеет смысла, но умею заставить людей смеяться… – Калли замолчала в смятении.
Что за чушь она говорит.
– Имя порой может быть обузой, – заметил Генри, любезно проигнорировав неудачный ответ Калли. – Взгляните на меня: предполагается, что «Генри» – благородный лидер, но я, увы, едва ли таков. Трагически неподходящее имя.
«Как Грация», – подумала Калли. Тетя Гармония назвала дочь в честь граций, будто кто-то способен соответствовать подобному имени.
– Все могло оказаться и хуже, – продолжил мистер Солсбери. – Если бы вас назвали Эвтерпой или Терпсихорой.
Она рассмеялась.
– Воистину, ужасная судьба! Когда у меня появятся дети, у них будут простые, обыкновенные имена, с которыми они смогу жить так, как захотят.
Улыбка мистера Солсбери стала шире, его большие, привлекательные глаза оставались прикованы к ее лицу.
– Не то чтобы я много думала о том, чтобы завести детей, ведь я еще не замужем, и хочется выйти замуж прежде, чем заводить их… – «Прекрати нести бред», – яростно приказала себе Калли. Учитывая ее промах с танцами, а теперь еще и это, мистер Солсбери, вероятно, решит, что она добивается предложения. А она едва с ним познакомилась. Все ее манеры, казалось, забылись.
И от нее действительно сильно пахло скисшим молоком.
Когда тетя Гармония проходила мимо к окну, Калли потянула ее за рукав.
– Мы уже можем уйти? – прошептала она, указывая на испачканное платье. Она знала, что ведет себя грубо, но испорченный наряд и близость мистера Солсбери делали ситуацию невыносимой.
– Через минуту, дорогая. Сперва я должна попрощаться с миссис Солсбери.
Пока тетя разговаривала с подругой, мистер Солсбери предпринял последнюю попытку вовлечь Калли в разговор.
– Как вам Лондон, мисс Каллиопа?
Боже милостивый, и почему он так старался? Неужели не видит, что она хочет уйти? Или если не уйти, то хотя бы быть оставленной в покое?
– Очень понравился.
Мистер Солсбери явно ждал, что она даст объяснение. Когда она не сделала этого, он добавил:
– И что вам особенно нравится в Лондоне?
«Вы», – пронеслось в голове у Калли. Нет, так не пойдет. Она пыталась придумать что-то.
– Дамские шляпки. И… эм, солнце.
Мистер Солсбери задумался, отчего морщинка на его лбу стала глубже, и Калли вжалась в диван. Вероятно, теперь он считал ее не только неотесанной, но и глупой. Дамские шляпки? Солнце? Ее четырнадцатилетняя сестра Антея смогла бы ответить более элегантно.
Талия, сидевшая в кресле рядом, поджала губы. Калли знала это выражение: ее сестра отчаянно пыталась не рассмеяться. Над ней.
Можно уже уйти?
Наконец, тетя Гармония закончила разговор с миссис Солсбери. Калли никогда еще не была так рада, когда прощалась с новыми знакомыми. Она вскочила, присела в реверансе перед хозяйкой и бросилась к двери, когда кто-то схватил ее за руку.
Это был мистер Солсбери.
– Было приятно познакомиться с вами, мисс Каллиопа.
– Я оказала вам честь, – ответила Калли.
Услышав сдавленный смешок Талии, она осознала сказанное. Ее лицо вспыхнуло.
– То есть вы оказали мне честь. Вы оказали мне честь. – Она собрала то, что осталось от ее достоинства, пулей вылетела из салона и побежала по лестнице к входной двери. Натянула короткий жакет на промокший рукав и вышла, чтобы ждать у экипажа.
Когда они усаживались, Талия сказала:
– Похоже, мистер Солсбери произвел на тебя сильное впечатление, Калли.
Тетя Гармония просияла.
– О, прелестный молодой человек! Он бы прекрасно подошел тебе, Каллиопа.
«Мистер Солсбери не прикоснется ко мне и десятифутовым шестом», – подумала Калли. Ей пришлось осадить тетю прежде, чем та попытается устроить новые неприятные встречи.
– О, пожалуйста, не надо сватовства, тетя. Я только приехала. Полагаю, мистер Солсбери достаточно хорош, но не думаю, что мы подходим друг другу.
Талия смотрела на нее, широко улыбаясь, будто знала, что сестра лжет. Калли отвернулась, устремив взгляд в окно, и скрестила руки на груди, хотя тугой крой жилета делал это затруднительным. Она жалела, что уже слишком взрослая, чтобы исцарапать сестру. Или по-детски надуться.
«Начинай так, как хочешь закончить», – всегда говорила мама.
Калли вздохнула. Если это действительно так, ее покорение высшего света началось плачевно.