Глава 10 Диана
Да я с ума тут с ними сойду!
Они в годы супружества были как кошка с собакой, а сейчас-то вообще ужас. Искры летают, как бы пожар не устроили. Мама приехала, думая, что она будет диктовать тут свои правила, но папа ей такого не позволил. И цапаются, цапаются…
Царапина еще эта. Папа маме обработал, а та на него так глянула, у меня мурашки пошли. Захочет его вернуть – это будет ужас! Их же все равно надолго не хватит. По отдельности они гораздо более счастливые люди, чем вместе. У всех семей бывают тяжелые периоды, не спорю, но у них в целом один сплошной сложный период, так что… Я против. Не то чтобы я рассчитываю, что меня кто-то будет слушать! Нет, конечно. Но мнение-то высказать могу? Хотя бы внутри себя, не вслух.
И завтрак этот тоже сплошной кошмар! Кусок в горло не лезет. Папа сидит, я рядом с ним, а мама – напротив. К кофе даже не притронулась, только то на папу смотрит пристально, то квартиру осматривает.
– Ты украл у меня дочь, – внезапно выдает, у меня чуть кофе носом не льется. Папе даже приходится по спине мне стучать, чтобы я не захлебнулась.
– Ты в своем уме? Она и моя дочь тоже, – напоминает ей папа.
– И меня никто не крал, – встреваю, – я сама приехала. Имею на это право после того, как мне исполнилось восемнадцать.
– Ты долго будешь мне своим восемнадцатилетием в нос тыкать? – фыркает.
– Ну ма, это закон! Чем еще доказать, что я имею право?
– Не имеешь, – снова фыркает. Ей не нравится, что я у папы, я вижу! И если бы она хоть немного меня поняла… То все было бы совершенно иначе. Но она выбрала другой путь: делать все наперекор мне и моим желаниям. Как я должна себя вести в такой ситуации? Из-за их развода год назад я доучилась в одиннадцатом классе и не поступала никуда. Потому что переезд, новый город, стресс, окончание учебного года в новой школе… Не до этого было, и без того тяжело. Решила вот в этом году, приехала куда хотела! А мама снова против.
– Ирина, – рычит папа. Он раньше себе такого не позволял. Хотя я знаю, как папа умеет рты закрывать. Но с кем угодно, не с мамой. Уважал всегда свой выбор, несмотря ни на что. – Она не у чужих людей, а у родного отца. Прекрати истерику.
– Этот отец ничему хорошему не научит!
– А ее не надо учить, – говорит он. – Она взрослый человек. Ей нужно помогать, давать крышу над головой, финансировать, пока твердо на ноги не встанет. Все это я могу. Какие претензии?
– Претензии в том, что вы оба, – она показывает на нас пальцами, – угробите ее будущее. И она, гонясь за своими мечтами и призрачными надеждами, ничего не добьется в жизни! Потом будет плакать, приползет ко мне, и…
– Хватит! – рычит папа. Злой, даже венка на виске вздувается! И кулаки сжимает так сильно, что становится даже немного страшно. Я его дома таким никогда не видела. А чего злиться-то? Я привыкла. Столько раз уже слышала. – Прекрати по-хорошему.
– Или что?! – спрашивает с вызовом.
– Или мы с дочерью, – выделяет он, намекая, что я останусь у него, – тебя больше никогда не ждем. А сейчас прости, нам с Мышкой пора уходить. Попрошу удалиться.
– Куда это?! – спрашивает она.
И правда. Куда это? Нет, куда он – я знаю. А я куда?! Хотя все равно, я везде готова.
– На работу. Я к себе, а дочь наша теперь в группе поддержки у нас танцует.
Смотрю на папу, не веря своим ушам. Это что значит? Я могу попробоваться? Хотя бы до поступления! Или он просто так сказал? Блин! Как спросить у него сейчас, если нужно делать вид, что я в теме, а?
– Она танцует где? – вытягивается лицо у мамы.
– В группе поддержки. Какие вопросы?
– Их масса! – кричит мама и вскакивает из-за стола.
– Отлично, тогда заходи к нам вечером, сейчас мы спешим. Мышка, собирайся!
Мне хочется смеяться, плакать, танцевать и прыгать на месте, чтобы не сойти с ума, но я и правда бегу собираться. Мама идет за мной в комнату, и я стараюсь одеваться так быстро, что у нее не остается времени читать мне нотации или вывести меня на разговор. Даже легкий макияж наношу буквально на ходу! Мама, конечно, все это время говорит, что я занимаюсь не тем, чем нужно, что папа меня и мое будущее загубит, что я должна вернуться в Питер и все прочее и прочее, но я сегодня плохая дочь, да, и маму не слушаю. Мне немного совестно! Но я впрыгиваю в джинсы и убегаю в прихожую, где меня уже ждет папа, который хитро мне подмигивает.
– А я… – выходит к нам мама, пока мы обуваемся, – могу остаться тут?
Ее пыл резко пропадает, потому что от этого зависит, где она проведет весь день. Здесь или слоняясь по улице. Домой она точно не уедет, потому что меня не сломала ведь, миссию не выполнила, совесть не позволит.
– Ну, – пожимает папа плечами, – если тебе не будет противно, то пожалуйста. Запасные ключи висят тут, – он показывает пальцем на ключницу на стене, и мы тут же выходим, он даже немного меня подталкивает в спину! А потом захлопывает дверь.
Я, честно признаться, ни черта не понимаю вообще! Кроме того, что мы просто как нашкодившие дети сбежали оттуда.
Только открываю рот сказать хоть что-то, как папа тут же прижимает палец к своим губам, призывая молчать, и стреляет глазами на дверь. А… ну да. Подслушивает и подсматривает наверняка.
Сбегаем по ступенькам, идем на парковку, садимся в машину и…
Начинаем хохотать во все горло! Как настоящая команда. Как я по этому скучала…
– Я – ужасный родитель! – выдает он через пару минут, когда мы немного успокаиваемся и выезжаем со двора.
– И неправда, – протестую, – самый лучший.
– Нельзя настраивать тебя против матери.
– Ты не настраивал, я ее все равно люблю, ты же знаешь. Просто… Ты понимаешь, что я не хочу ехать, и заступился за меня. А про группу поддержки… правда могу потанцевать там?
– У нас нет группы поддержки, – посмеивается папа, – но мама твоя об этом не знает, так что я был уверен, что это прокатит.
– Как так – нет? – удивляюсь. У всех клубов есть! А тут как… – Была же! Я не могу путать.
– Ну, она была какое-то время. Точнее, долгое время была. А потом у них там ссоры, споры, руководитель ушел, новый не прижился… Я, короче, в это особо не лезу и толком не знаю, но то, что уже давно никого там нет, это точно.
Папа везет нас в ледовый дворец, у него тренировка, а меня, видимо, за компанию и просто подальше от мамы, и тут мне в голову приходит просто сумасшедшая мысль! Если группы поддержки нет – то ее можно основать! Это же крутой старт для меня как танцора и хореографа, крутой опыт. Да и девчонок знакомых с танцев много, всех соберу, и проблем не будет с набором команды.
– Па-а-а, – зову его.
– Что ты придумала уже? – посмеивается. – Я знаю этот тон.
– Я хочу вернуть группу поддержки «Фениксу»! – выдаю я, и он чуть не пропускает красный свет на светофоре. – Ну что ты так реагируешь? С кем там надо будет поговорить? Соберу танцоров, буду хореографию ставить, команду твою поддерживать! Все выезды рядом, разве не здорово?
– Здорово, – бурчит.
– Что не так? – закатываю глаза. Хотя есть у меня подозрение, что не так, конечно.
– Они все в коротких юбках. На трибунах. А у нас не самые порядочные болельщики. Молчу про тренировки в одном ледовом с игроками, тем я вообще не доверяю никому. Только женатым. А у меня таких только половина пока что!
– Ну, во-первых, не обязательно быть в коротких юбках. Во-вторых, ты же всегда рядом! Как я могу кого-то бояться, а?
Глажу его словами по шерстке, как дикого кота, которого надо приручить. С папой это работает всегда! Напомни ему, что он самый главный и лучший защитник в твоей жизни, и он позволит тебе все, что только душе угодно. Я это еще года в четыре поняла, а может, и раньше. До сих пор работает!
– Ох, Мышка, – качает он головой, а значит, уже сдается, – в целом попробовать можно. Тем более ты умница у меня такая, справишься… Говорить надо со спортивным директором нашим, сейчас приедем, я отведу тебя к нему, побеседуете. Если что – козыряй фамилией, разрешаю, – посмеивается он, и я хихикаю вместе с ним. Ну, это святое! Зря я, что ли, Громова, в конце-то концов.
Дальше едем и просто вовсю поем песни, а когда подъезжаем к ледовому дворцу, почему-то руки трясутся. Не знаю, с чем связано… То ли волнение перед таким очень спонтанным решением, то ли потому что давно тут не была, хотя раньше часто на игры ходила. Просто никто и никогда не знал тут, что я дочь главного тренера. Более того, я не уверена, что кто-то вообще в курсе, что я у папы есть!
– Пошли, – открывает мне дверь, а говорит еще, что не джентльмен! – Колосов, – окликает он тут же одного из своих игроков, который, как и мы, выходит с парковки, – сюда.
– Здрасьте, Виктор Палыч, – говорит тот и жмет руку. Потом смотрит на меня и хмурится. – Здравствуйте.
– Здравствуйте, – киваю. Вот и доказательство, что о том, кто я есть, тут никто ни сном ни духом.
– У вас Ольга Сергеевна сегодня первая, свистни там всем, чтобы переодевались для земли. Я подойду потом.
– Понял, – кивает тот и уходит.
– А чего ты местами вдруг тренировки поменял? – спрашиваю у него.
– Это я думал выспаться и приехать сразу к своей, но твоя мама поменяла все планы, – говорит он, и я посмеиваюсь.
По пути от парковки до входной двери мы встречаем еще троих хоккеистов из его команды, и все до единого смотрят на меня так странно, что мне под землю провалиться хочется! С ума сойти, у них, наверное, мир перевернется, когда они узнают, что у их любимого тренера помимо двадцати трех детей на льду еще один реальный ребенок есть.
Мы поднимаемся на второй этаж, останавливаемся у нужного кабинета. Мне льстит тот факт, что папа очень быстро согласился на мое предложение, заметив мой энтузиазм. В целом именно поэтому я приехала к нему, а не осталась с мамой. Напоминаю себе это еще раз.
– Если хочешь, зайду туда я и все решу, – говорит папа, – но я за то, чтобы ты сама.
– Я сама, – подтверждаю его слова, – мне важно самой.
– Тогда иди.
Папа целует меня в лоб и отходит к окну на противоположной стене, а я набираю полную грудь воздуха и делаю три стука…
– Можно?
– Папу-у-у-у-у-уля! – прыгаю ему на шею, как только выхожу из кабинета.
– Я так понимаю, это «да»? – спрашивает он сразу, как ставит меня на пол.
– Твердое! Мне даже не пришлось «козырять» фамилией, представляешь? Оказалось, что очень давно тут нуждаются в группе поддержки, но почему-то никак не могли найти, а тут я такая молодец! Я уже даже документ подписала… Быстро все оформили. Он, когда увидел фамилию, спросил, не родственница ли я нашего главного тренера. А был бы внимательнее и прочитал бы отчество – не задавал бы вопросов таких дурацких!
– Ты сказала ему, что мы не знакомы?
– Гордо сказала, что твоя дочь! Мне кажется, он даже по клавиатуре застучал быстрее. Сказал, что если я в папу ответственностью, то проблем у нас точно не будет. Па, я работаю теперь! – пищу и радуюсь, эмоции просто через край! Я почти не верю в происходящее, правда. Все так быстро! Так спонтанно! Вот я как приехала к папе резко, так и происходит все тут вот так же. Быстро настолько, что я едва успеваю понимать, но мне все это та-а-а-ак нравится!
– Поздравляю, Мышка! Пошли, угощу тебя кофе по такому поводу.
Мы спускаемся на первый этаж, идем в сторону буфета. Тут большие панорамные окна, и как раз как мы заходим – мимо окон пробегает весь «Феникс» папы. У них ведь тренировка на улице. Краем глаза я замечаю там какого-то парня, но не могу понять, кто он и откуда я могу его знать. Решаю, что ошиблась, и иду с папой к кассе.
– Два кофе и чизкейк девушке, – говорит па и лезет в свою спортивную сумку. – Блин… А где?..
Он хлопает себя по карманам, еще раз смотрит в сумке, начинает хмуриться.
– Пап, что?
– Портмоне потерял, походу… Черт.
Расплачивается телефоном, но уже как-то не особо до кофе и чизкейка.
– Может, в машине выпало? – спрашиваю его.
– Да в сумке всегда. Ладно карты, но там вся наличка была. Мать твою, а… ладно, найду, – отмахивается он. – Ты чем заниматься планируешь? Домой?
– Не-не! Я поеду в студию к своим девочкам. Потанцую, про группу поддержки им расскажу. Надо еще рекламное объявление дать, если вдруг там не все согласятся. Короче, дел много теперь!
– Ну деловая, – смеется и снова достает телефон, – сейчас на такси скину. Вечером созвонимся, заберу тебя.
Итак, к концу тренировки с девочками в моей группе есть уже шесть человек и еще четверо под вопросом. В целом если согласятся, то можно будет больше и не искать никого! Поэтому пока подожду с объявлениями и не буду спешить.
Я очень скучала по танцам! Мы вместе с самого детства танцуем, уезжать было больно, а вернуться – невероятно круто. Несколько часов пролетели как пара минут, и поэтому мы с девчонками решили прогуляться и выпить кофе в парке недалеко от нашей студии.
– И тебя правда взяли без просмотра даже? – удивляется Вика. Мы с ней ближе всех в коллективе дружили всегда и сегодня дольше всех обнимались. – Как так? На доверии?
– Ну, я показала ему несколько видео наших, рассказала, сколько лет танцую. Там, видимо, настолько нуждаются в группе поддержки, что ему этого было достаточно. Да и не думаю, что сам спортивный директор очень уж разбирается в танцах, чтобы устраивать целый просмотр.
– Прикольно, – говорит она и закусывает губу, – хоккеисты мне нравятся. Познакомишь?
– А я сама не знакома, – посмеиваюсь, – папа меня особо не втягивал туда никогда. На игры ходила, сидела на трибунах, как все. Сегодня убедилась, что они даже не в курсе, что у папы дочь есть. Знаешь, как детишки в детском саду не верят в то, что у воспитателя за пределами их детского сада личная жизнь есть, вот так и они.
– А у папы кулаки чесаться не будут, когда к тебе подкатывать начнут?
– Ой, – отмахиваюсь, – не будут. Он же сразу скажет, кто я и зачем я тут. Не думаю, что там найдется смертник, готовый пожертвовать и командой, и жизнью. Так что придется вам принимать весь удар на себя!
– Как страшно, – посмеиваются девчонки, – ужасные хоккеисты, кто бы спас!
Мы гуляем до самого позднего вечера, теряя счет времени. Я даже звоню папе сказать, чтобы ехал домой без меня, а я доберусь на такси, но он только посмеивается, что с моей мамой один на один не останется, и говорит, что поедет по каким-то там делам. Какие это у него дела, интересно?..
Но решаю его больше не трогать и доехать правда на такси. Вдруг это какие-то очень важные дела? А он сорвется из-за меня, отменит все. Поэтому, когда расходимся с подружками, достаю телефон, чтобы вызвать машину. Только, как назло, их поблизости совсем нет и ехать никто не хочет! Отказываются и все…
И с чего вдруг?
Вечером еще прохладно, довольно ощутимо, весна жаркими ночами не балует. Я ежусь, сидя на лавочке в парке совсем одна, и в целом как-то уже не по себе… Видимо, все-таки придется звонить папе и отвлекать его, выбора у меня все равно нет.
– Красавица, ты чего тут одна сидишь? – звучит надо мной мужской голос, и я ежусь еще сильнее. О-у… я такого не люблю. Я такого боюсь! Мне сразу хочется от страха плакать, а еще бежать. И обычно побеждает второе, слабость я уже дома могу свою показать. Надо быстро ошарашить его ответом, послать куда подальше и, пока он не очухался, сбежать. Куда-нибудь, где побольше людей и будет уже не страшно.
Набираю полную грудь воздуха, поднимаю голову, и…
– Слушай, иди куда ше… Ты?!
– О! – восклицает он довольно. – Какая встреча!
Это Дима. Ну, тот самый, из кафе, который рассмешил меня, пытаясь развеселить другую девушку. Неожиданно, однако, было встретить его здесь! Но почему-то страх ушел сразу же. Хотя я знать его не знаю, по сути, виделись один раз. Но внутреннее чутье подсказывает, что он не обидит, и я решаюсь ему довериться. По крайней мере, едва знакомый парень – это лучше, чем совершенно незнакомый.
– Привет, – киваю ему, а потом начинаю хихикать. – Красавица, серьезно? Ты ко всем так подкатываешь?
– Только к красивым, – пожимает он плечами и падает на скамейку рядом. Он весь в спортивном, на плече большая сумка, явно спортсмен. Интересно, не боксер? Он похож на того, кого частенько по голове били.
– Банально.
– Но не значит плохо, – говорит он, и в целом я абсолютно согласна с ним. – Так чего одна сидишь?
– Такси не едет, – взмахиваю рукой, в которой телефон, – не могу вызвать.
– Далеко тебе?
– Машиной минут пятнадцать.
– А пешком?
– А пешком я боюсь! – говорю ему правду. Он же не решит, что я трусиха? Но правда же страшно, это адекватные опасения.
– А с рыцарем, который защитит тебя от всего, чего ты испугаешься? – флиртует он. Кривовато, конечно, но миленько.
– С таким не страшно, – подыгрываю я. – Найдешь мне такого? Только чтобы точно рыцарь! Его верный конь – мимо.
– Сделаем вид, что я посмеялся, – кривится он.
– Сделаем вид, что я шутила, – все еще поддерживаю глупый юмор, но потом соглашаюсь прогуляться с ним до дома, раз все-таки приглашает. – Ладно, рыцарь, пойдем. Но ты даже не спросил, в какую мне сторону.
– Мне всегда туда же, куда и тебе, – подмигивает он мне, и я посмеиваюсь и закатываю глаза. Он забавный! Дурак такой, правда. Серьезности в нем ноль, и видно, что бабник. Подкаты у него такие… специфические! Дурацкие, но отточенные, удивляюсь, как он меня запомнил вообще. По розовым прядям, наверное. Отличительная черта. – Расскажи о себе.
– О не-е-е-е-ет, – протестую тут же, – завязывай сразу же, мы не в школе анкету заполняем, зачем это нужно?
– Вдруг мое сердце при виде тебя отстукивает азбуку Морзе и по буквам просит узнать тебя получше? – спрашивает он.
Я смеюсь снова громко, он такой дурак!
– Ты не знаешь азбуку Морзе, – улыбаюсь.
– Не знаю, – кивает, подтверждая, – но я чувствую, что просит сердце. Узнать красивую девушку поближе, чтобы потом…
– Потерять ее номер телефона в контактах среди миллиона таких же, кого ты провожал вечером до дома. Наутро ты и имя мое не вспомнишь, а «Диана розовые волосы» в твоем телефоне сольется с такой же «Дарина сиськи» рядом, чтобы потом ты мне как-нибудь позвонил от скуки, когда будешь перебирать номера тех, кто может развлечь тебя вечером. Угадала?
– Нет! – протестует он. – Вдруг я тебя собирался записать как «сиськи»?
Я смеюсь, опускаю взгляд на свои далеко не выдающиеся формы и говорю ему:
– Это вряд ли.
– То есть шанса не будет?
– Он тебе и самому не нужен, – пожимаю я плечами. – Ну и перспектива стать девяносто шестой в твоей телефонной книге меня тоже не радует, честно признаться.
– А девяносто пятой? Я могу удалить номер тети! – подхватывает он веселье, уже даже не отрицая свою сущность.
Да и глупо было бы. Он явно понимает, что я не клюну на его божественный пикап и дальше этой почти вынужденной, пусть и прикольной, прогулки у нас ничего не будет. Сейчас здорово, а завтра и правда мы забудем друг друга, поэтому лишние движения с записыванием номеров вообще никому не нужны.
– Тетя – святое, не будь извергом.
– Ну а если ты моя судьба? Вот ты же рядом сейчас. А сегодня полнолуние, это точно что-то да значит!
Поднимаю голову и закатываю глаза, глядя на тоненький месяц. Он бы хоть с матчастью поработал, что ли, прежде чем всю базу подкатов выдавать.
– Не рядом я, Дмитрий, – подмигиваю ему. – Поблизости, и то из-за стечения обстоятельств. Прекращай, не порть прогулку.
– Ладно, – вздыхает он и поправляет на плече сумку. – Но сердце ты мне разбила, так и знай.
– Бессердечным живется легче, – говорю ему и ежусь от сильного порыва ветра. Эй, лето, ты скоро там? Я мерзну!
– Вот все вы, девочки, одинаковые, – вздыхает он, закатывает глаза и хватает меня за руку, останавливая. – То вам не так, это не так. – Он снимает с себя толстовку, и я не понимаю, что происходит. – Подкатываешь – плохо, не проявляешься никак – тоже плохо.
Он продолжает смешно ворчать, как старый дед, и такими отточенными движениями натягивает на меня свою толстовку, что я едва успеваю опомниться, как стою уже в его одежде, а он возвращает сумку на плечо. Э-эй, я не просила! Я поежилась не ради этого…
– Не стоило… – я теряюсь даже от такой легкой наглости и доли заботы. Что я там вообще ему говорила?
– Ну джентльменом-то дай мне побыть хоть немного, что ж ты, жестокая женщина, меня со всех счетов списала? – улыбается.
– А ты не замерзнешь?
– А я горячий, – подмигивает он мне пошленько, я закатываю глаза в сотый раз за вечер, но ничего не отвечаю, потому что…
Он горяченький! Во всех смыслах. Тут фонари хорошо светят, у него очень и очень красивые руки, мне даже стыдно становится за то, что я нагло разглядываю его плечи. Что ж за спорт, а? Ну точно бокс! Руки, плечи, спина… И даже грудные мышцы под футболкой видно. Ой… Это у него от толстовки чем-то с феромонами пахнет, ну точно, иначе чего это я тут с ума схожу?
А, ну и одежда правда горячая! Меня мигом укутывает это тепло, и я расслабляюсь, готовая так теперь ходить хоть до самого утра.
Большеватая мне, правда… Рукава задрать приходится, но зато пятой точке тепло – прикрывает.
И вот почему-то теперь мне и язвить ему так сильно не хочется. Сломал во мне стерву своим этим жестом, а мне делать что теперь? Молча идти? Кошмар какой. Как жить вообще в обществе этих мужчин ненормальных? Эмоциональные качели даже от едва знакомых, голова кругом!
Ну и я не нахожу ничего лучше, чем ответить на его вопрос «расскажи о себе», потому что молчать нам ну о-о-о-очень некомфортно, мы чужие люди. Говорю совсем немного, что танцую, что переехала из Питера к папе, мелочи всякие… Но на эти мелочи уходит вся дорога до дома.
– Ну, мы пришли, – пожимаю я плечами, поворачиваясь к нему лицом. – Спасибо, что проводил, даже несмотря на жуткие попытки флирта, мне было весело и не страшно.
– Они не были жуткими, – отрицает, но в глазах пляшут смешинки. Забавный, правда.
– Были. На сто из десяти были.
– Скинь пару баллов за толстовку, изверг, – смеется он, и я вспоминаю: точно! Я совсем забыла про нее, чуть в ней не ушла.
– Ой! – спохватываюсь. – Точно, забирай, спасибо!
Но Дима тормозит мои руки, хватая меня за кисти. Горячий! Как это возможно? На улице холодно, он в одной футболке и горячий…
– Оставь себе, – выдает он внезапно, – раз уж мы никогда не увидимся больше, пусть она останется как воспоминание о прекрасной ночи, проведенной со мной.
– Звучит двусмысленно.
– Так и было задумано, – кивает он, и я снова посмеиваюсь. – Пока, Диана-сиськи!
– Пока, Димка-член, блин… – кричу ему вслед дурацкое прозвище в тон тому, что он придумал мне, и сажусь на лавку у подъезда, чтобы позвонить папе. Не хочу домой одна! Там ма…