Семен выслушал рассказ больного отца, помолчал, призадумавшись, и спросил наконец:
– Так, история с географией. И чего? Нашел сундук? И где добро?
Отец прокашлялся, выпил воды и продолжил:
– Нашел, в стене он был. Я ночами туда шастал, да выносил все потихоньку, а как все вынес, так сундук пустой к старцу в комнату затащил, да под кровать запрятал. Никто ничего и не заподозрил.
И опять тишина. Семен сидел, как на иголках. Ждал, что же дальше было, но Матвей медлил с рассказом, тяжело ему, видать, было.
– Ну?! – не выдержал сын. – Не тяни кота за хвост, батя. Где ты все спрятал-то?
– У нас, в старой голубятне. Там пол двойной, старый когда прогнил чуток, мы с тобой поверх него новый настелили, помнишь? Вот там две доски отходят. Их приподымешь, и все найдешь. Только боюсь, не попортились бы образа да иконы.
Семен испугался, а что, если попортились? А если и нет, куда с ними? Кому продашь?
– Я с них ни копейки не поимел, ничего не тронул и не продал. Думал, тебе на учебу или на новый дом, коли семьей обзаведешься. А ты вон на четвертом десятке, да все бобылем. Найди себе женщину хорошую, женись, да поживите в достатке. Мать только не впутывай. Раскудахтается она, занервничает. Все дело испортит. А деньгами помоги, коли сможешь это добро в оборот пустить.
Отец смотрел на сына и понимал, какие мысли его одолели. Чужое добро в твоих руках – дело не шутошное, он вот не смог им распорядиться, а сын-то сможет? Шофер, без друзей, без связей. Эх, незадача! Но чтобы прервать его тягостные мысли, он спросил:
– А чего ж про церковь-то не спросишь? Починили мы фундамент, да по-хорошему, весь подвал засыпали, укрепили кирпичом. А старец вскорости и помер.
– Да знаю я, читал в газете о твоем подвиге на благо города. Мать газету до сих пор хранит.
– Путевку нам тогда с ней дали в Кисловодск, бесплатную. А душа на части разрывалась.
– Да ладно, батя, забудь. Ничейное оно, это добро. Считай, что нашел. Ты вот тыщу долларов найдешь, себе заберешь или в милицию отнесешь?
– Да на кой они мне? Мне уж ничего не надо, а ты сам будь осторожным. Попадешься, не отвертишься. Они тебя замучают, где взял, да где украл.
На этом разговор закончился, отец еще месяца три проболел и умер. После похорон отца Семену тоже было не до икон, боялся он к ним притрагиваться. Чувствовал, что не сдюжит. Но потом подвернулась ему удача, директор автобазы подозвал его к себе и сказал, что заказ ему пришел из центра, шофер со стажем нужен, дальнобойщик.
– В центр поедешь, там заработки ого-го, с нашими не сравнить. Заработаешь, да по стране поездишь, по ближнему зарубежью опять же. Соглашайся, я тебя рекомендовать буду. Мужик ты молодой, непьющий, да и один у нас холостяк. Остальных-то я от семей отрывать не могу, хотя желающие нашлись бы.
Семен долго не раздумывал, мать тоже не возражала:
– Соглашайся, Сеня. Большой город, большие возможности. Пропадешь ты тут у нас в захолустье. Да и девок молодых нет, всех уж разобрали, а разве это дело бобылем-то оставаться?
Так у Семена Тарасова началась новая жизнь. Жил он в рабочем общежитии, но большую часть времени проводил в рейсах, поэтому жилье его совсем не беспокоило. Напарник у него был опытный, Иван Савельевич. Сколько они с ним километров по стране отмахали! А разговоров сколько всяких, о себе да о судьбе. Только Семену особо и рассказать-то было нечего, а вот напарник его поделился с ним то ли радостью своей, то ли бедой.
– Дочка моя, Женька, хорошая девчонка была, но оторва, каких свет не видел. Все с мальчишками по дворам бегала. Не уберегли мы ее с матерью, работали, как проклятые, а она сама росла, что травинка в поле. И вот в двадцать пять лет за решетку попала, да уж второй раз. Сначала еще девчонкой совсем, там легко отделалась, а затем уже по-крупному. А толком и не знаю, за что. Банда у них была что ли, человек пять, деньги вымогали, какие-то сделки незаконные, кого-то шантажировали. По 163 статье загремела моя дочурка. А теперь вот вышла. Все, говорит, батя, больше я туда ни ногой. Остепенилась.
Семен слушал напарника в полудреме, поэтому вся эта информация доходила до него плохо. Что-то услышал, что-то нет. Одно в мозгу отпечаталось, дочка у Ивана Савельевича молодая и не замужем. Хороший вариант. Да и Савельич мужик, что надо. Познакомиться бы с этой Женькой. Сам он, конечно, не Ален Делон, но и не урод, работящий, при деньгах. А она тоже, поди, не нарасхват. Но раз решила остепениться, то сойдет. Как-нибудь поладят они.
И в один прекрасный вечер, после возвращения из рейса, Иван Савельевич пригласил своего напарника к себе на ужин. Семен быстренько осмотрелся, на нем джинсы, кроссовки, свитер и кожаная куртка. Ничего так, прилично одет, можно в гости пойти, да и согласился.
Купили в киоске бутылку шампанского, коробку конфет и появились в дверях квартиры, где их встречали две похожие друг на друга женщины, только одна в возрасте и простоватая, а вторая молодая, в малиновом спортивном костюме и с такого же цвета помадой на сочных губах. Полногрудая блондинка, очень аппетитная и, судя по всему, без комплексов.
– О! Мужичонка к нам на огонек! Милости просим. Это кто же такой мальчик-с-пальчик? Твой напарник, папаня? Это ты мне про него все уши прожужжал?
– Женька, ну ты хоть язык за зубами придержи. Ничего я тебе не жужжал, а говорил только, что напарник у меня хороший, это да. Проходи, Семен, не стесняйся. Женьке у нас палец в рот не клади.
Весь вечер мужчины и женщины хохотали, рассказывали анекдоты, иногда не очень приличные, ели-пили, веселились, а уже за полночь Семен засобирался домой, в общежитие. Но его не отпустили.
– Оставайся у нас. Женька в зале на раскладушке ляжет, а ты в ее комнате. Переночуешь, завтра утром поедешь. Куда сейчас ночью-то идти?
Семен согласился, хотя сказал было, что на раскладушке ляжет он, но Женька резко возразила:
– Нет, у нас в дому так не принято. Ты гость, поэтому иди ложись давай, где сказали. А мне и на раскладушке хорошо.
Но не прошло и получаса, как дверь спальни тихонько скрипнула, и нагая жаркая Женька запрыгнула к Семену в постель.
Так состоялось это знакомство, быстро и незатейливо. А на утро, за завтраком с блинами, родители Женьки и объявили Семену:
– Раз уж вы так быстро сошлись, то давайте по-серьезному. Она у нас девка не гулящая, грешки, конечно, есть, но вот развратничать не развратничает.
Семен, пожалуй, так радикально бы не выражался после того, что он испытал с «целомудренной» Женькой прошедшей ночью, но, положа руку на сердце, повторить бы не отказался.
Он кашлянул, метнул быстрый взгляд на свою неожиданную невесту, которая очень откровенно, с надеждой в просящем взгляде взирала на него, и ответил:
– А я что, я не против. Евгения девушка видная. Если она тоже согласна, то я и по-серьезному могу. Я теперь свободен пока.
Последнюю фразу он сказал специально, чтобы хоть на ступеньку поднять свой мужской статус, да, мол, свободен теперь, а до этого… ну, что хотите, то и думайте.
Мать Женьки слегка напряглась при этих словах, но отец быстро выправил ситуацию:
– Он свободен, женат не был, алименты не платит, тут все чисто. Хороший мужик, Семен. Я за него ручаюсь.
Женька взвизгнула при этих словах и прыгнула растерявшемуся жениху на колени.
– Ну и все, чего тут разглагольствовать, да, мужичок-с- ноготок? Да не куксись, я шучу. Ты мне сразу глянулся, симпатичный. А рост в этом деле не главное, я тоже не верста коломенская. Вот только каблуки люблю. Придется тебе терпеть.
Женька и правда была невысокой, наверное с Семена ростом, ну а на каблуках, конечно, он до нее не дотянется. Но она права, это не главное. А что главное – Семен тогда как-то и не задумался над этим вопросом, памятуя о прошедшей ночи.
Молодые люди, казалось, были счастливы, обретя друга, и первое время их общение было радостным и беззаботным. Семена и его напарника всегда ждали из рейса с хорошим ужином, выпивкой и жаркой постелью. Его все устраивало, во всяком случае до тех пор, пока Женька вдруг не заявила:
– Мальков, а ты жениться-то когда собираешься? Родаки уже косо смотрят. К тебе папаня мой с этим вопросом еще не приставал?
Семен слегка опешил, и спросил первое, что пришло в голову:
– Какой еще Мальков? Я Тарасов, или это ты меня так дразнишь, от слова малёк что ли?
– Тю! При чем здесь малёк? Это певец такой есть, Дима Мальков. Он на тебя похож, такой же махонький, но на морду клевый.
– Не Мальков, а Маликов тогда уж.
– Пофиг, хрен редьки не слаще. Ну? Предложение руки и сердца я когда получу? Или мне самой тебе предложение делать?
Вопрос стоял ребром, да и Иван Савельевич уже не раз намекал, мол, Женька в девках засиделась, чего вы тянете, дочь мне не опозорь, и все в таком духе. Надо было решаться.
– Женя, я вот чего подумал-то, жить ведь нам негде. Ко мне же ты не поедешь?
– В твой мухосранск? Я что, полоумная, по-твоему?
– Ну вот, я и говорю, не поедешь. А на квартиру мне еще копить и копить. Если поженимся, придется нам съемное жилье искать. Ты как?
– Глазом об косяк! Какое еще съемное жилье? Я тут буду жить, ты все равно в разъездах, на хрена мне в чужом углу тереться!
Так и порешили. Семен сделал своей возлюбленной предложение, она сказала, что надо подумать, затем сходила на кухню, выпила стакан воды, посетила туалетную комнату и наконец вернулась с принятым решением:
– Ладно, черт с тобой, согласная я.
А после этого все закрутилось, завертелось. Женька с матерью вплотную занялись подготовкой к свадьбе, которую назначили на следующее лето: денег надо подкопить, чтобы и на свадебные наряды, и на ресторан хватило. И угощение должно быть знатным, гостей созвать, только самых близких, конечно.
Агриппина Федоровна, мать Семена, только руками всплеснула, узнав от сына, что тот собрался жениться.
– Ну и слава Богу! Я уж и не чаяла внуков дождаться. Привези Женечку сюда, мы хоть познакомимся. Хорошенькая? И имя такое славное, Женя. Скромненькая, наверное. Из простой семьи?
– Мама, ну я же говорил, она дочь моего напарника, а мама в торговле, так что семья простая. Скромненькая или нет, тут большой вопрос. Она сама себе командирша, с характером. Симпатичная, модная. Привезу как-нибудь, если согласится.
– А чем же она занимается? Где работает? – продолжала расспросы мать.
Тут Семен совсем осекся. Этот вопрос он как-то упустил из виду, когда готовился к разговору с мамой. Но все же нашелся быстро:
– Пока нигде. И не собирается в данный момент, ребеночка думаем сразу завести. Какой смысл устраиваться на работу, если вскорости в декрет идти. Так ведь?
– Ну да, правда. Но она профессию-то имеет какую-нибудь?
– Да, имеет, – ответил Семен, не придумав профессии для Жени, но тут к ним в дверь постучала пришедшая повидаться соседка, и разговор, к счастью, прервался.
После этого Семен старался обходить этот вопрос стороной, да и мама больше не приставала, видимо почувствовала неудобство сына.
«Значит, похвастаться нечем», – подумала она и отступилась.
А Семен в это время всерьез задумался о собственном жилье и о том, чтобы обеспечить своей будущей семье достойную жизнь. Он искренне надеялся на то, что с деньгами Женя оценит его по достоинству и не будет рассматривать, как мелкого, никчемного шоферюгу. И сама при деньгах почувствует себя более уверенной в жизни, хорошо обеспеченной молодой женщиной, женой успешного, а не бедного мужа.
«Нужно мне добраться до этих икон, глянуть хоть, что там такое? Хоть бы не попортилось бы добро за столько-то лет», – подумал Семен и в один из свободных дней, когда мать отправилась с соседками на базар, решил забраться в голубятню. Голубей своих они уже давно разогнали, еще до его ухода в армию, а голубятня осталась, ломать не стали.
Отец его не обманул. Семен нашел две приподнимающиеся доски в полу, а под ними и склад. Каждый предмет было аккуратно завернут в мешковину, и все покоилось между двумя толстыми клеенками, одна подстелена снизу, другая сверху.
Он нащупал первый сверток и вытащил его на свет божий. Это была икона и, по-видимому, очень старая. Древесина изрядно покоричневела, а лик святого сохранился неплохо, краски яркие, чуть-чуть, правда, потрескались кое-где и в углах облупились. Но это ничего, старина ценится даже с такими изъянами, он об этом по телевизору слышал.
«Начну с нее», – подумал воспрянувший духом Семен, прикрыл остальное добро аккуратно клеенкой и положил на место доски.
В следующий свой приезд будущий муж прибыл к возлюбленной не с пустыми руками: он привез ей «фирменный» плащ, высокие сапоги, очень модные, но самое главное – икону.
– Вот, смотри. Моему бате в наследство кое-что досталось. Но они с мамкой верующими никогда не были, поэтому сложили это все в сундук, и валяется у них. А я подумал, может продать? Сколько это может стоить, как ты думаешь?
Женька присвистнула, взяла в руки икону и сказала:
– Ну сотню баксов, как пить дать, а то и больше.
– Чего так мало? – изумился Семен. – Я думал нам на квартиру накопить, распродать все и, либо купить, либо хороший взнос сделать.
– В ипотеку? А потом горбатиться двадцать лет на эту халупу. Чего ты с этой квартирой, как заведенный. На черта она нужна, родаки-то не вечные. Лучше одеться по первому разряду, да по курортам всяким поездить, за границей побывать. Вон в Турцию какие путевки продают, туда только богатые и ездят. А из Турции можно барахла всякого на продажу привезти, куртки, плащи кожаные. И будет тебе полезное с приятным. Ларек на рынке возьмем. Ну? Соображай маленько, малёк!
Семену такие разговоры не понравились. Ему хотелось вложить деньги по-хорошему, чтобы с пользой для семьи, а не пустить все под откос, на шмотки, да разъезды. Нет, конечно, в Турцию можно съездить отдохнуть, тут Женька права, но вот ларек на рынке открывать ему совсем не хотелось. Чтобы замять этот разговор, он сказал примирительно:
– Все, решено. Медовый месяц проведем в Турции. Согласна? Вот только эту икону надо продать, но не продешевить.
И тут Женьку осенило, она вспомнила про свою сокамерницу Татьяну, которую иногда брат навещал. Девки к ней пристали, кто он, чем занимается, и она рассказала про его бизнес с антиквариатом.
– Все, я знаю, что делать. Мне надо одну бабенку вычислить, у нее брательник на этом деле собаку съел. Буду искать. Обязательно где-нибудь встречу, а нет, найду его лавку старьевщика, и прямо к нему. Не боись, мелкота! Со мной не пропадешь! – провозгласила Женька и хлопнула своего кавалера по плечу так, что он аж подпрыгнул от неожиданности.
С неделю помотавшись по городу в надежде встретить Татьяну Садовскую, Женька совсем было отчаялась. Город хоть и небольшой, не Москва или Питер, но вот так запросто человека встретить сложно. Где его искать? Женька была в торговом центре, и не раз, подходила к кинотеатру и даже к театру, но ей не везло.
И вдруг, в один прекрасный день, гуляя по центру города, она увидела ее и сразу узнала. Татьяна сидела за столиком в небольшом кафе, и Женька чуть не взвизгнула от радости.
«На ловца и зверь бежит», – вспомнила она поговорку, и решительным шагом направилась в кафе, чтобы тут же приступить к реализации намеченного плана.