Один день.
День, мать его, номер один, а я уже готова набить этим сукам морды.
Еще никогда в моей проклятой жизни я так долго не сохраняла самообладание.
Откровенно говоря, если подумать, я вообще не знала, что у меня есть самообладание.
Каждый урок – адский кошмар, но я ни разу не оторвала взгляда от тетрадки – спасибо, мать вашу, этой тупой районной неделе тестирований.
Сейчас время ланча, и радостные шлюшки порхают вокруг, крайне агрессивно настроенные.
И я более чем уверена, что вот-вот взорвусь, если что-нибудь с этим не сделаю.
Стоит об этом только подумать, мне как будто подают знак свыше – мое внимание привлекает яркое черно-бирюзовое пятно в виде огромного изогнутого лука. Хлоя вышагивает походкой от бедра по столовой – прямо как моя мама, вышедшая на охоту.
Я не свожу с нее взгляда, отмечая каждый покачивающийся шаг. Ее ноги несут ее прямо к столику парней.
Я вскакиваю со стула прежде, чем Коллинз успевает меня остановить, и быстро выдвигаюсь ей навстречу.
Я намеренно делаю шаг к ней, чтобы она врезалась в меня, и, конечно, замечаю, как в ту же секунду вокруг стихают все разговоры.
Она отлетает назад, я же, лишь слегка качнувшись, оправляюсь быстрее ее.
Сумка чирлидерши слетает с ее плеч, и она выругивается, переводя взгляд с сумки на меня. А потом ее глаза распахиваются, когда до нее доходит, в кого именно она «врезалась».
– Смотри, куда прешь, – выплевывает она, но я ухмыляюсь, видя, как кончики ее пальцев инстинктивно поднимаются к волосам, собранным в махонький хвостик.
– Ну, как тебе с короткими волосами? – подначиваю я.
Ее рука тут же опускается, она выпрямляется.
– Классно, – лжет она с мерзкой улыбкой. – Спасибо за стрижку.
– Обращайся, – отвечаю я, но чувствую, как мой взгляд становится тяжелее, пока мы стоим друг напротив друга.
Я делаю шаг к ней, и меня мгновенно охватывает пламя, голова начинает кружиться.
Да, я скучала по этому чувству.
Ее зрачки расширяются, и я могу лишь представить, как изменились мои глаза, раз Снежная королева вдруг так испугалась.
Я копила злость в себе так долго, не имея возможности выпустить пар.
Мое тело зудит, умоляя меня вцепиться ей в глотку, чтобы все вырвалось наружу – я практически не сплю уже несколько дней.
– Отвали, Рэйвен, – шепотом произносит она, отклоняясь телом назад, в то время как ее ноги будто приросли к полу.
И мне следовало бы так и сделать. Она всего лишь столкнулась со мной, да и то только потому, что я сама об этом позаботилась, при этом убедившись, чтобы все выглядело так, будто это она виновата, но мы, девочки, так же умны, как и безмозглы. Они поймут.
– Я Рэй. – Я хватаю ее сумку с пола и швыряю в мусорную корзину рядом. – И я не могу этого сделать.
Она охает и бросается вперед, но я преграждаю ей путь.
Я сую руку в боковой разрез платья и вытаскиваю то, что мне нужно, из-за пояса трусиков, сжимая в кулаке, чтобы она не увидела. А потом вытягиваю руку над мусорной корзиной.
– Что ты делаешь… – Она наклоняется ближе, но замирает, потому что мои глаза застилает дьявольская тьма. – Там же моя форма.
Не сводя с нее взгляда, я щелкаю зажигалкой, и из нее вырывается пламя.
Ее взгляд скачет между мной и пламенем, она нервно облизывает губы, пытаясь – безуспешно – беззаботно пожать плечами.
– Да пофиг, я куплю новую.
Я едва заметно киваю, скрывая раздражение из-за того, что не подумала об этом. Но она начинает переминаться с ноги на ногу, и я наклоняю голову.
– Ну, значит, никакого расстройства, эм? – тихим голосом травлю ее я, опуская руку на дюйм ниже.
– Да, но… – вырывается у нее прежде, чем она успевает захлопнуть рот, чтобы больше ничего не сказать.
У меня по спине пробегает холодок, и я опускаю руку так, чтобы пламя лизнуло подвернутый край сумки.
Она борется с собой, и я отдаю ей должное, но ее напускная смелость вдруг улетучивается, а дыхание сбивается, выдавая панику.
– Подожди! Там наши значки! Наша музыка, реквизит, все необходимое!
Я ничего не отвечаю, и ее глаза становятся влажными – одновременно от ярости и отчаяния.
Она злится, потому что знает, что не сможет остановить меня.
– Мы вылетаем завтра вечером. Нам никак не заменить все это вовремя!
Хорошему человеку стало бы стыдно, он бы отступил и позволил бы ей порыться в мусоре – этого было бы достаточно, чтобы донести до нее нужную мысль.
Он мой.
– Мы добивались этого целых четыре года! – визжит она, наклоняясь, но замирает на месте под моим тяжелым взглядом.
Запах жженого пластика наполняет мои ноздри, и я делаю глубокий вдох. В следующую секунду огонь добирается до салфетки, и через мгновение пламя охватывает всю корзину.
Крики и визги заполняют помещение, а я просто сую зажигалку обратно за пояс, жду еще минуту, пока не начинает трещать металлический замок – пламя пожирает ее сумку, а потом делаю шаг назад.
Она бросается вперед, но уже не может ничего сделать – все превратилось в пепел.
– Надо было сказать «пожалуйста», – глумлюсь я, слыша, как она выругивается сквозь слезы у меня за спиной.
Она знает, что это не помогло бы.
Из-за угла показывается директор Перкинс, словно все это время он был поблизости и наблюдал за происходящим. Он направляется ко мне, но, к моему удивлению, отступает при виде Коллинза, оказавшегося рядом. Он и и глазом не ведет, когда Коллинз хватает меня за плечо так грубо, что остается синяк.
– Ты за это заплатишь, Карвер.
– Поцелуй меня в задницу, Грейвен.
Он издает мерзкий смешок, а потом шепчет мне в ухо:
– Ага, или ты будешь целовать кое-что уже через несколько секунд. Я знаю, что за хрень ты сейчас устроила и почему. Так что нужно перестраховаться.
– Я не…
Я не успеваю договорить – меня отталкивают к шкафчикам, а в челюсть Коллинза прилетает мощный хук справа.
Он падает назад, ударяясь о металл рядом со мной.
Коллинз сплевывает и бросается на Мэддока, который разводит руки, словно приглашая его.
Услышав, что начался кипеж, ученики устремляются в коридор, но Кэптен и Ройс преграждают им путь, как кирпичная стена, и захлопывают двери столовой.
Услышав тяжелый стон, я поворачиваюсь к дерущимся.
Коллинз ударяет Мэддока в живот, но тот лишь смеется и слегка сгибается, хватая Коллинза за ногу и плечо. Поднимает его и ударяет боком об стену, а потом с грохотом швыряет на пол.
– Еще хоть раз схватишь ее так, ублюдок, и я переломаю тебе руки.
Коллинз бросает быстрый взгляд на меня, и по его лицу я понимаю, чего он хочет.
Решай проблему.
Проклятье.
Я прикусываю щеку изнутри, быстро и сильно, пока по горлу не начинает струиться кровь. Мои щеки будут одной сплошной раной, когда все это закончится.
Но если мое тело будет истекать кровью, возможно, сердце не будет.
– Он может хватать меня, когда захочет, – говорю я, сама удивляясь твердости своего голоса: у меня в голове это был стыдливый мерзкий шепот.
Мэддок оборачивается и смотрит на меня диким взглядом. Ему придется убедить себя, что сейчас я сказала то, что сказала.
Ройс и Кэптен медленно приближаются к нам – их нахмуренные лица повернуты ко мне. И от меня не ускользает то, как Перкинс исчезает в другом конце коридора.
Могу поклясться, на его лице была ухмылка.
Плечи Мэддока все еще напряжены, но он шагает ко мне.
Ярость и неуверенность.
Боже, что же я делаю? Это не должно было так ранить его.
Я глубоко вдыхаю и делаю полшага к нему, но Коллинз вскакивает на ноги и бросается ко мне.
Мэддок смотрит вниз на меня, его руки подергиваются.
Толпа обступает нас.
– Рэй… – зовет меня Коллинз. В его голосе звенит самая фальшивая нежность, какую я когда-либо слышала, громко и отчетливо – чтобы все эти придурки услышали.
Могу ли я сделать это перед всеми их людьми? С врагом?
Есть ли у меня, черт подери, выбор?
Я отвожу от него взгляд, потому что на этот раз просто не могу смотреть ему в глаза, и делаю шаг в сторону, но, конечно же, он вытягивает руку и останавливает меня рядом с собой, плечом к плечу, но мое тело развернуто в одну сторону, а его в другую.
И мы оба поворачиваемся, чтобы встретиться взглядами.
Я вижу в его глазах то, что чувствую сама.
Это пытка.
– Мэдмэн, – тихо произносит Ройс.
Это срабатывает – Мэддок отступает, пряча от меня глаза под привычной маской. Я свободна. Он быстро уходит прочь.
Коллинз подходит ко мне, и я украдкой сжимаю зубы, когда он берет меня за руку и подносит мои пальцы к своим губам. Он уводит меня, прикладывая немалые усилия, чтобы изобразить доброту.
Лживый сукин сын.
Как только мы сворачиваем за угол, он заталкивает меня в темный кабинет, и мы оказываемся лицом к лицу.
– Ты что, мать твою, издеваешься надо мной? – рявкает он, ударяя рукой по стене рядом с моей головой, словно ожидая, что я подпрыгну.
Я этого не делаю.
– Почему я должен вечно напоминать тебе, чтобы ты держала свою задницу рядом со мной? – шипит он.
– Потому что слушатель из меня дерьмовый.
– Ну, тебе, мать твою, придется научиться слушать, а иначе видео окажется не только на сайте этой чертовой школы, но и в вечерних новостях, на хрен.
– У тебя кишка тонка.
– Если бы ты в это верила, тебя бы здесь не было.
Я отпихиваю его.
– Я знаю, что это так, детка, – вдруг произносит он, поспешно пододвигаясь ко мне. А потом шепчет: – Стой спокойно и не смотри, Брей номер три следит за нами. – Его рука обнимает меня за талию и сжимает.
Брей номер три?
Какой же он идиот. Нет никакого номера три, есть три номера один – каждый силен так же, как другие двое. Если он надеется найти среди них слабое звено, его ждет разочарование.
– Я сейчас наклонюсь, и ты мне позволишь. Не вздумай отталкивать меня, – предупреждает он тихим голосом.
– Однажды ты за все это заплатишь, Грейвен. Так или иначе, – шиплю я в ответ.
Он усмехается, выдыхая мне в шею, в то время как его рука на моей талии поднимается вверх.
Я вдавливаю ногти ему в бицепсы так, чтобы остались отметины, и он весь сжимается, как сучка.
– Клянусь тебе, детка, – почти в полный голос произносит он. – Он едва задел меня, не волнуйся. – Его губы скользят по моей щеке, и я закрываю глаза, чтобы не пришлось смотреть на его лицо.
Его рот опускается к моему, и в то же мгновение в коридоре громко хлопает дверь, а потом слышен звук удаляющихся шагов.
Я отпихиваю его прежде, чем его губы успевают лечь на мои, втягивая грудь так, что она едва не прогибается. А Коллинз смеется, ударяя костяшками пальцев мне под подбородок.
– Отличная работа, Рэй, – улыбается он и выходит.
Я закидываю голову назад и шлепаю ладонью по стене, позволяя себе пострадать минуту.
Я делаю глубокий вдох, выхожу из кабинета и замираю, потому что напротив двери стоит Бас со скрещенными на груди руками, уставившись перед собой.
Он крутит колечко в губе, разглядывая меня.
– Что, мать твою, тебе-то нужно? – резко произношу я, злясь на все и всех.
Он протягивает мне мой рюкзак – должно быть, он забрал его из столовой для меня.
Он смотрит мне прямо в глаза примерно минуту, а потом качает головой и уходит прочь.
Ой, да пусть тоже катится ко всем чертям.
Я иду на следующий урок – урок, на котором сидит и Мэддок. Я вхожу в кабинет с высоко поднятой головой, однако мои ноги слегка запинаются, потому что я вижу, как он развлекает одну из миньонов Хлои.
Я делаю еще один шаг, и ее взгляд поднимается, встречается с моим.
Я вижу в ее голубых глазках вспышку паники, и она быстро отводит взгляд, вытаскивает телефон и машет Мэддоку, возвращаясь к своему месту.
Внезапный телефонный звонок, да?
Мэддок откидывается на спинку стула, и я подхожу ближе.
Я сажусь на свое место и проигрываю в уме то, что только что случилось.
Я знала, что эти девчонки умны.
Да, леди, все верно. Может, я и не с ним, но и вы с ним не будете, пока я рядом.
Остаток дня проходит чуть менее отстойно, хоть все во мне и видят подлую суку.