Сегодня понедельник, время половина восьмого утра, и в офисе нет почти ни одной живой души. Ну и замечательно, говорю я себе с облегчением после того, как выхожу из лифта и оглядываюсь по сторонам.
Кажется, моего антагониста пока еще нет на месте – хотя бы потому, что время на часах и в самом деле не слишком подходящее для начала рабочего дня в обычный, ничем не примечательный понедельник. Однако для меня этот понедельник – не такой, как все остальные. Сегодняшний понедельник знаменует собой начало нашей совместной работы с Иэном. Какая тягостная мысль!
Тамара появляется передо мной неожиданно, в тот самый момент, когда я уже стою перед дверью своего кабинета.
– Доброе утро, Дженнифер, – приветливо здоровается она. Она всегда очень мила и любезна со всеми просто по своей природе. Жаль только, что ее шеф – первостатейный мерзавец. Надеюсь, ей это помогает закалить характер.
– Доброе утро, Тамара, – отвечаю я ей с не меньшей любезностью, но потом замечаю, что она застыла как вкопанная перед моей дверью и уставилась на меня, разинув рот, а на лице ее написано крайнее изумление.
– Что-нибудь не так? – спрашиваю я с видом полнейшей невинности. Я прекрасно знаю, почему она так зачарованно меня разглядывает.
– Нет, ничего, – машинально говорит она, продолжая на меня таращиться. – Просто ты сегодня такая… совсем другая… – отваживается она наконец.
– Смелее, можешь сказать это громче, – отвечаю я ей с улыбкой.
Я действительно стала совершенно другой, и мне это очень нравится. У Веры оказались просто золотые руки: голова у меня ослепительно белокурая, и уложенные легкими волнами волосы распущены по плечам. И это я, носившая хвост последние двадцать лет своей жизни.
Не говоря уже о том, что на мне элегантный черный костюм со смелым разрезом на юбке и туфли на высоких каблуках. А ведь я всегда относилась к женщинам, гардероб которых состоит из кучи брюк и кучи обуви без каблука.
– Ты… как бы это сказать… довольно сильно изменилась. Но тебе очень идет, – тут же спешит она добавить.
– Спасибо. – Я знаю, что она права.
Теоретически перемены во внешности должны отражать собой и внутренние перемены. Будем надеяться, что это правда. Будем надеяться, что с серыми мышками и неудачницами навсегда покончено.
Буквально через секунду подходит и Джордж, который даже не думает скрывать своего восхищения.
– Да что, черт возьми, с тобой случилось? – спрашивает он. – Не то чтобы я не одобрял, но это какие-то слишком крутые перемены.
– Я рассталась с Чарльзом, – коротко отвечаю я. Нет смысла ходить вокруг да около.
Он кивает.
– Что ж, меня это не может не радовать. Ну правда, Дженни, где ты только в наши дни умудрилась откопать преподавателя философии? – подтрунивает он надо мной.
Приходится признать, что он прав, и я, смеясь, отвечаю на его вопрос:
– Ну что тебе сказать, у меня, наверное, какой-то особый нюх…
– В следующий раз тебе стоит выбрать кого-то не столь бесхребетного. Не такого несгибаемого, как ты, конечно – это было бы просто невозможно, – но хотя бы вполовину, – советует он мне из самых лучших побуждений.
– Если честно, я пока не планирую никаких свиданий. Хочу немного перевести дух и сосредоточиться на работе. В ближайшие несколько недель дело Беверли будет занимать у меня слишком много времени.
– Но у Иэна его имя тоже стоит в рабочем расписании, – в замешательстве произносит Тамара.
– Я знаю, – киваю я с таким видом, будто мне это совершенно безразлично. Боже, как бы мне хотелось, чтобы это и в самом деле было так, потому что в действительности меня это до смерти раздражает. Из-за этого человека у меня язва откроется еще до сорока лет.
– Этим делом мы будем заниматься вместе, согласно особому пожеланию клиента, – объясняю я им обоим.
И они оба разевают рты, будто выброшенные на берег рыбы.
– Вы с ним что, правда будете работать вместе? – спрашивает меня Джордж. – Ну, то есть… я слышал что-то такое в прошлую пятницу, но был уверен, что вы найдете способ этого избежать…
– Да, избежать – это была самая первая мысль, но она практически неосуществима, – признаюсь я.
Джордж и Тамара с изумлением смотрят на меня. Обычно для двух таких упертых типов, как мы, нет ничего неосуществимого.
– Что ж, ни пуха, ни пера, желаю удачи, – смеется Джордж.
– В последнее время ты слишком часто мне это повторяешь. Но спасибо, удача мне сейчас явно не помешает.
Несколько часов спустя в дверь моего кабинета заглядывает Колин. Он тоже явно несколько ошеломлен моим преображением.
– Добрый день, Дженни, – здоровается он, не отрывая глаз от моей прически. Как будто это так странно, когда женщина меняет цвет волос. Его секретарша перекрашивается чуть ли не каждый месяц, и никто не обращает на это никакого внимания.
– Добрый день, – отвечаю я ему, сосредоточенно изучая цифры на экране моего компьютера.
– Комната для переговоров в полном вашем распоряжении, – сообщает он. И я сразу же понимаю, кого он имеет в виду.
– Спасибо, это и правда хорошая мысль. Нам лучше общаться на нейтральной территории.
Колин довольно улыбается.
– Я так и подумал. И соответственно забронировал ее на два часа. Но все же она не звукоизолированная, – замечает он.
– Я знаю, вообще-то я не один год здесь работаю, ты не забыл?
Мой шеф закатывает к небу глаза.
– Ну, скажем, эти стены помнят немало бурных сцен, которые вы закатывали. Секретарши жалуются, что с тех пор, как вы не работаете больше вместе, жизнь в офисе стала невыносимо скучной и предсказуемой.
– А значит, наше новое совместное поручение вызывает всеобщее любопытство, – заканчиваю я за него фразу. – Но ведь предсказуемость в нашем деле является достоинством, ты не находишь?
– Просто я бы не удивился, если бы кому-то пришло в голову поставить в комнате для переговоров жучки, чтобы слушать, что у вас там происходит. Прежние ваши встречи носили очень… как бы это сказать… пылкий характер, – заявляет шеф.
Я с сомнением смотрю на Колина.
– Ну, я бы, наверное, не использовала именно это слово, но могу себе представить, что кто-то и правда может задумать что-нибудь в этом роде, – признаю я.
Уже в дверях Колин вдруг напоследок оборачивается.
– Кстати, выглядишь ты просто сногсшибательно, блондиночка.
И, подмигнув мне на прощание, он скрывается за дверью.
Комната для переговоров представляет собой аскетичное помещение с минимально необходимой обстановкой. Говорят, что все лишнее убрали оттуда как раз в период наших с Иэном ссор – из опасения, что мы начнем кидаться друг в друга какими-то предметами, способными причинить вред здоровью. Учитывая, какой оборот приняли затем события, в этом в общем-то было разумное зерно.
Когда я, собравшись с духом, решительно распахиваю дверь, то вижу, что Иэн уже удобно устроился в кресле, беседуя с кем-то по телефону. Если бы речь шла о ком угодно другом, я бы вышла, чтобы не мешать разговору, но Иэн не заслуживает никаких любезностей с моей стороны, так что пусть идет к черту.
Не прекращая говорить, он окидывает меня изучающим взглядом. Лицо у него остается непроницаемым, но он продолжает на меня смотреть, не отводя глаз.
– Ладно, мне пора, – произносит он в трубку, – я пока и правда не знаю, какие у меня планы на этот день. Не могу ничего обещать, но если я буду поблизости, то обязательно заскочу. Пока, мама. – Он разъединяется. Быстрым движением прячет телефон в карман и немедленно бросается в атаку.
– Тамара мне сказала, что у тебя новый впечатляющий лук, – язвительно заявляет он, – но, конечно, я и представить себе не мог, что до такой степени.
А я-то надеялась его поразить и тем самым получить над ним хоть какое-то психологическое преимущество, но его помощница успела уже выболтать все своему шефу, так что никаких тебе эффектов неожиданности.
– Женщины часто меняют прически, что тут такого необычного?
– Ты этого не делаешь никогда, – коротко отвечает он, явно не желая продолжать тему.
– Ну, а вот сейчас сделала, и неизвестно еще, не захочу ли делать это и в будущем. Я подумывала о том, чтобы стать рыжей. Разве есть какой-то закон, обязывающий меня оставаться все время одной и той же?
– Твоя проблема в том, что, несмотря на все внешние перемены, ты фактически остаешься той же, что и всегда. В этом твоя трагедия – ты не можешь убежать от себя самой, – говорит он с противным видом всезнайки.
А это уже просто смешно.
– Тебе никогда не приходило в голову, что я вовсе не хочу бежать от той, какая я есть? – раздраженно парирую я.
– Ты-то, может быть, и не хочешь, но твои парни явно хотят от тебя удрать, бегут со всех ног, – замечает он. Так, сегодня же голова Тамары будет лежать у меня на столе – это же надо, какая змеюка!
А теперь, если бы я двинула ему второй раз по носу, скажите мне, хоть кто-нибудь смог бы меня осудить? Разве его словесные удары не менее болезненны?
– Ха-ха, такие слова от человека, обычно даже не запоминающего имени девушки, с которой провел прошлую ночь, можно считать только комплиментами, – отвечаю я ему в тон.
– Однако я нашла для тебя выход: я бы посоветовала тебе называть их всех одним и тем же общим именем, например «золотко», и тогда ты сможешь не волноваться, что в них запутаешься. Перепутать имя в самый интересный момент – это же так по-плебейски, а для тебя так важно всегда оставаться лордом, ведь правда? – провоцирую я его.
Лицо Иэна внезапно становится очень напряженным. Гневно напряженным, если сказать точнее. Попала в самое яблочко.
Пару секунд мы молча глядим друг на друга с откровенной неприязнью. Потом я все-таки решаю, что пора уже бросить наконец все эти досужие пререкания.
– Ну что, если с любезностями мы покончили, то, как ты думаешь, может быть, мы займемся работой? – спрашиваю я, садясь с ним рядом и открывая папку с пятничной презентацией. Но я не успеваю взять из нее и листа, как чувствую, что он придвигается ко мне поближе.
– Прежде чем мы начнем, я хотел бы прояснить одну вещь. – Тон у него серьезный.
Мое молчание служит явным приглашением продолжать.
– Такие люди, как Беверли, привыкли вести дела по старинке, принятым когда-то образом. И вопрос тут не в твоих решениях, а в твоем к нему отношении. Даже если у тебя будут самые блестящие в мире идеи, для него самое важное – то, как ты ему их подашь. Это человек, привыкший всегда и во всем побеждать, и он ждет, что так дальше и будет продолжаться. Если он что-нибудь предлагает, то лишь для того, чтобы этой его идеей воспользовались, но уж никак не для того, чтобы ему взамен советовали что-то другое. Никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя подвергать сомнению то, что именно его деловое чутье – самое острое и безошибочное.
Я внимательно смотрю на него, пытаясь понять, действительно ли он верит в то, что говорит. Его пронзительно-голубые глаза убеждают меня, что на этот раз он вполне серьезен.
– Ну, тогда я не понимаю, зачем он нам платит. Если он и сам способен найти все решения… – шепчу я тихо, но внятно.
Иэн всегда быстро выходит из себя, вспыхивая как спичка. «Не будь идиоткой, ты прекрасно понимаешь, как устроен мир. Секрет в том, чтобы подкинуть ему определенные идеи, которые он потом сможет представить как свои. Мы должны всего лишь посеять в нем зерно сомнения и ждать, пока оно прорастет.
– Ты же шутишь, правда? Я не собираюсь потакать мании величия какого-то старого сноба с окончательно поехавшей крышей! – восклицаю я нервно.
Иэн недовольно вздыхает.
– Мы все время возвращаемся к одному и тому же, разве не так? Для тебя все всегда упирается в классовую борьбу! – упрекает он меня.
Я яростно смахиваю с лица непокорную прядь волос, то и дело падающую мне на глаза.
– Это вопрос вовсе не классовой борьбы, это вопрос банальной логики: если ты платишь эксперту, то ты ожидаешь получить от него экспертное мнение. Ну а если ты в состоянии разрешить все проблемы сам, то тебе тогда вообще ни к чему обращаться за помощью! – запальчиво настаиваю я на своем.
– Ну хорошо, давай тогда поступим так. Я предлагаю определить какой-то период времени для изучения ситуации до вынесения окончательных решений – время, в течение которого мы сможем внимательно понаблюдать за Беверли и оценить его образ мыслей и подход к делу, а потом мы снова обсудим этот принципиальный вопрос. Потому что все найденные нами решения не будут значить ровным счетом ничего, если мы не сумеем представить их правильным образом.
– Ты что, намекаешь, будто я не знаю, как делать мою работу? – возмущенно спрашиваю я.
– Ни на что я не намекаю. Это очевидный факт, что в чуткости восприятия ты можешь потягаться с носорогом!
– Я? А про тебя-то тогда что можно сказать? Ты у нас прямо воплощенная чуткость и проницательность! – парирую я в свою очередь, угрожающе склоняясь в его сторону.
– Да уж побольше тебя! Ты с рождения каменная, тебя родители, наверное, высекли из гранита!
– Завидуешь моему характеру, Иэн? Так бы сразу и сказал…
И кто знает, сколько еще мы бы продолжали осыпать друг друга оскорблениями, если бы не внезапное вторжение Колина в комнату для переговоров. Очень вовремя, судя по всему.
– Между прочим, я стучался, прежде чем войти. Но, понятное дело, как вы могли меня услышать, если вы вопите как резаные?
Колин по-настоящему взбешен – это видно по тому, как раздуваются у него ноздри. От напряжения в воздухе буквально потрескивает электричество, и исходит оно не только от нас с Иэном.
– У вас есть две минуты, чтобы привести себя в чувство и потом с радостными и улыбающимися лицами явиться ко мне в кабинет. И если я говорю «улыбающимися», то это значит, что я хочу видеть, как рот у вас в буквальном смысле растягивается до ушей, пока вы идете по этому коридору, – угрожающе говорит он.
И после этих слов он выходит, громко хлопнув за собой дверью.
– Упс… – На этот раз мы серьезно попали.
– Да уж… – соглашается Иэн.
Мы поспешно собираем вещи и торопимся на выход. В коридоре толпятся коллеги, ожидающие нашего появления. Ясно, что все подслушивали и, конечно, слышали каждое наше слово.
Старательно удерживая на лице улыбки, мы быстрым шагом подходим к кабинету Колина. Иэн распахивает дверь, знаком приглашая меня проходить первой, и на этот раз я подчиняюсь ему без возражений. Пропустив меня вперед, Иэн следует за мной по пятам.
По-прежнему молча мы усаживаемся в два кресла напротив Колина, наблюдая за тем, как он, все еще очень рассерженный, тарабанит по клавиатуре своего компьютера. Через минуту, проведенную в похоронном молчании, он наконец решает поднять на нас глаза.
– Я думал, что имею дело со взрослыми людьми, но, судя по всему, мы тут в детском саду, так что я буду вести себя с вами соответствующе. С этого момента вы двое будете встречаться за пределами офиса. Будете уходить в шесть и обсуждать дела за аперитивом где-нибудь подальше отсюда. Как можно дальше, вам это понятно? Вас никто не должен видеть! Я бы посоветовал вам найти какое-то место с дурной репутацией где-нибудь в глухомани. Я уже почти готов предложить вам встречаться по вечерам дома у кого-то из вас двоих, но все-таки боюсь, что, если рядом не будет свидетелей, эти встречи могут закончиться смертоубийством, так что пока что воздержусь от внесения подобных инициатив.
Я уже собираюсь что-то возразить, как Колин решительным движением руки меня останавливает.
– Мое терпение в том, что касается вас двоих, лопнуло. После того безумного года я думал, что вы окажетесь в состоянии вести себя как взрослые люди и оставить наконец ваши бесконечные ссоры, но теперь понимаю, что заблуждался. Вы – просто пара идиотов, и поверьте, я делаю вам комплимент. Так или иначе, если вам хочется послать к черту вашу карьеру, то пожалуйста, вы имеете на это полное право. Но меня за собой вы не утащите. Я все ясно сказал?
Я еще никогда не слышала, чтобы Колин разговаривал подобным образом. Мне так стыдно, как будто я что-нибудь украла.
– Яснее некуда, – отвечаю я с пылающими щеками.
– Абсолютно ясно, – мрачно подтверждает Иэн.
– Хорошо, тогда договаривайтесь на завтра о вашей треклятой встрече и грызитесь сколько хотите, где угодно, только не здесь. Но когда вы закончите, я прошу вас, однако, перейти к рабочим вопросам. И обсудить их со всей серьезностью и конструктивностью. Потому что Беверли в субботу утром ждет вас в своем шотландском поместье, чтобы провести восхитительные выходные в компании двух своих любимых консультантов по имущественным делам. И, честно признаться, я ему совсем не завидую.
Произнеся эту фразу, он отворачивается и снова принимается сосредоточенно колотить по клавиатуре.
За одну минуту он нас просто уничтожил, стер в порошок, и это стало поистине горьким уроком. Когда мы выходим из кабинета Колина, на лицах обоих и в помине нет облегчения. И поэтому неудивительно, что каждый из нас возвращается к себе, так и не проронив ни слова.
Когда я на следующий день возвращаюсь домой, то Лора с Верой кажутся почти испуганными. И, вообще-то говоря, они правы: на часах всего шесть, а я с того дня, как меня приняли на работу, еще ни разу не возвращалась так рано.
– Ты себя плохо чувствуешь? – взволнованно осведомляется Лора, едва я успеваю с ними поздороваться.
– Девочки, не беспокойтесь, со мной все в порядке, но через полчаса у меня деловая встреча, и я должна переодеться. Во что-нибудь не слишком формальное. – Эти слова я произношу на ходу, прямиком направляясь в свою комнату в поисках чего-то подходящего. Господи, что обычно надевают в подобных случаях?
Иэн сегодня днем прислал мне на почту сообщение с указанием времени и места встречи. Я там не бывала, но название слышала. Когда я повторяю его Лоре, пришедшей вслед за мной в мою комнату, у нее глаза вылезают на лоб.
– И с кем это ты должна встретиться в таком крутецком месте? – спрашивает она меня с подозрением.
– Это просто по работе… – оправдываюсь я, выуживая пару джинсов вместе с черной футболкой.
– У этой футболки слишком большой вырез, – многозначительно отмечает Вера, в свою очередь проследовавшая за нами в мою комнату.
– Давай-ка не увиливай, с кем ты должна увидеться?
Прежде чем ответить, я секунду собираюсь с мыслями.
– Если вы поклянетесь мне, что ничего такого не подумаете…
С явно нарастающим любопытством обе они кивают.
– Ну хорошо, я должна встретиться с Иэном. Но это сугубо деловая встреча. В офисе мы только и делаем, что ссоримся, и поэтому шеф предложил, а вернее, приказал нам найти для общения нейтральную территорию.
– То есть после того, как вы чуть ли не поубивали друг дружку в офисе, вы решили довершить это дело где-нибудь в другом месте? А я-то думала, что чему-то тебя научила! Только смотри, чтобы не было свидетелей, Дженни! – подкалывает меня Вера.
– Это работа! Только работа и точка, – раздраженно уточняю я.
– Ну да, конечно… – вторит ей в тон Лора, – и именно поэтому ты вся на нервах, как натянутая струна, потому что это ведь только работа…
– Вовсе я не на нервах! – решительно протестую я.
Но, черт возьми, это и в самом деле так. Эта схватка с Иэном меня почти доконала, морально и физически.
Пара секунд – и я готова, заново краситься или распускать волосы я не собираюсь. Сегодня я сознательно снова завязала хвост в надежде вернуться к прежней нормальной жизни. Мне не хочется, чтобы Иэну в голову пришли какие-нибудь не те мысли.
Туфли на низком каблуке, а вернее, практически без каблука – я ведь ни на кого не собираюсь производить впечатление.
Я прощаюсь с девочками и уже через несколько минут спускаюсь в метро. «Иэн, конечно, выбрал самое что ни на есть малолюдное место», – думаю я с иронией. Но, могу вообразить, этот парень просто не знает ни одного неприметного паба или хоть какого-нибудь заведения в дальнем, не фешенебельном и не роскошном районе. Роскошь, по-видимому, является для Иэна необходимостью, все в нем буквально излучает ее: от волос, чуточку слишком длинных, но искусно подстриженных его доверенным стилистом, до его дорогущих, сшитых по мерке костюмов.
Я быстро добираюсь до указанного Иэном заведения, битком набитого разными модными пижонами. Ненавижу подобных снобов.
Одна из девушек, обслуживающих столы, быстро замечает мой потерянный взгляд и пытается прийти мне на помощь.
– Вы кого-нибудь ищете? – спрашивает она, видя, как я озираюсь по сторонам.
– Ну да, такого высокого черноволосого парня с голубыми глазами…
– А, я поняла, ты ведь Дженнифер!
Я смотрю на нее с изумлением.
– Пойдем со мной, там в глубине есть зал поспокойнее.
Мне остается лишь подчиниться, и я следую за ней, пока она ловко пробирается между столиками. В конце концов мы действительно оказываемся в гораздо более тихом зальчике, где народу совсем немного. За столиком в плохо освещенном углу сидит Иэн, просматривая поток писем и сообщений. Меня он пока не замечает.
– Это он? – спрашивает девушка.
– К сожалению, он, – подтверждаю я. В ответ она улыбается – как мне кажется, с пониманием.
Я благодарю ее и подхожу к столику. Иэн одет в костюм, в каком обычно он ходит в офис: он снял галстук и пиджак, закатал рукава рубашки, но во всем остальном он такой же, как и всегда. Заметив мое приближение, он кладет телефон на стол и удивленно меня оглядывает:
– Вижу, тебе нравится спортивный стиль.
– Для тайных встреч я предпочитаю удобную форму одежды, – объясняю я.
– И никаких платьев а-ля женщина-вамп, – изумляется он.
– Я – и женщина-вамп? Господи, Иэн, ты что, уже выпил? – Я усаживаюсь за столик.
– И капли в рот не брал. Алкоголь замедляет реакцию, а рядом с тобой я не могу позволить себе пойти на такой риск.
– Ну спасибо, буду считать это комплиментом, – ворчливо огрызаюсь я.
На какое-то мгновение мы замолкаем, с вызовом глядя друг на друга.
– Нам и правда нужно начать с чистого листа, – в конце концов вдруг произносит он, явно не испытывая от этой мысли большого энтузиазма.
– Я знаю, – соглашаюсь я с ним тем же ровным безжизненным тоном, каким говорят на приеме у стоматолога.
– Вчера дела у нас снова пошли наперекосяк.
– Я знаю. – Я и сама в состоянии понять, что мы опять перегнули палку.
– И это может разрушить нашу карьеру…
– Иэн, мы можем пропустить то, что и так очевидно? Мы здесь, потому что мы оба решили измениться. Я все поняла, правда.
– И ты готова приложить усилия? – Он поднимает на меня взгляд.
Я смотрю ему прямо в глаза.
– Ну, если и ты готов.
– Я – да, честно. – В пронзительной синеве его глаз мерцает опасный огонек.
– Тогда и я – да.
– Хорошо, в том числе и потому, что секретарша Беверли только что прислала мне подробные инструкции относительно этих выходных, и могу сказать, что пережить их будет очень непросто, если мы не найдем с тобой согласия.
– Да уж, могу себе представить, – подтверждаю я. И так ясно, что ситуацию нужно менять.
– Прекрасно, ну тогда можно сказать, что выяснение наших отношений прошло лучше, чем я ожидал, – облегченно вздыхает он.
Я раздраженно смотрю на него.
– Послушай, я – человек крайне рассудительный с тем, кто желает рассуждать.
– Ну, рассудительной я бы тебя не назвал, – заявляет Иэн, знаком подзывая к себе официантку.
– Ты что будешь, Дженни? – спрашивает он почти галантно – так, будто он не оскорбил меня секунду назад.
– Я бы хотела капучино, – бормочу я обиженно.
– Прекрасно, пожалуйста, капучино для барышни и бокал белого вина для меня, – заказывает он девушке.
– Мы же должны работать. Какой алкоголь? – колко замечаю я.
– Надеюсь, что теперь я могу позволить себе расслабиться. Худшее, похоже, уже позади.
– Ну-ну, надейся. – Я достаю из сумки внушительной толщины папку, содержащую максимально обширные и подробные сведения относительно Беверли и всех его компаний, а также его родственников. – Лучше пока не знать, что тебя ждет впереди.
Два часа спустя мы все еще сидим, склонившись над бумагами: я – взвинченная еще больше, так как в крови у меня циркулирует приличная доза кофеина, а Иэн – более расслабленный после нескольких выпитых им бокалов белого вина. Похоже, он чувствует себя вполне комфортно, время от времени улыбается и порой даже прилагает усилия, чтобы казаться милым. Однако единственное, что ему удается, – это вызвать у меня раздражение.
Я вижу, что он действительно старается изо всех сил, и это меня бесит, потому что сама я не в состоянии забыть прошлое и начать все с чистого листа с той же легкостью и непринужденностью. Я и правда хотела бы вести себя так же, но мне себя не пересилить. Подпускать его к себе близко – опасно, я ведь знаю, как он коварно действует: он всегда пытается усыпить твою бдительность, а потом – именно в тот момент, когда ты меньше всего ждешь, – наносит удар. Он столько раз поступал так в прошлом, когда я еще плохо его знала и считала умнейшим и талантливейшим парнем. И только потом я узнала, что на самом деле он деспотичный и мстительный.
Лучше этого не забывать и держаться настороже.
Но все это напряжение последних дней, видимо, совсем меня доконало, совершенно лишив сил, так что в конце концов я сдаюсь.
– Похоже, нам придется продолжить завтра, а то я чувствую, что у меня голова сейчас лопнет. – Я поднимаю глаза от плана секьюритизации корпоративных кредитов.
Иэн внимательно смотрит на меня.
– Да, что-то ты и в самом деле неважно выглядишь. Похоже, у тебя слишком сильный стресс.
И, быстрым движением протянув обе руки к моему лицу, он кладет большие пальцы мне на виски и начинает их массировать.
Я настолько ошарашена, что проходит несколько секунд, пока я наконец не отшатываюсь.
– Какого черта ты делаешь? – резко спрашиваю я, возможно, несколько грубее, чем входило в мои намерения.
– Пытаюсь снять с тебя напряжение, – отвечает он как ни в чем не бывало. Я стряхиваю с себя его руки, как будто его прикосновение меня обжигает.
– Только, ради бога, не надо нарушать мое личное пространство – не приближайся так ко мне и, самое главное, не смей до меня дотрагиваться! Одна из главных причин моего нынешнего стресса – это ты, так что лучше тебе держаться за пределами моего психологического пространства, – угрожающе заявляю ему я.
Иэн смеется над моими словами. Ну и пусть он считает меня ненормальной, мне наплевать.
– Окей, тогда пойдем. – Он встает из-за стола и знаком показывает официантке, что хотел бы расплатиться.
– Что ты делаешь? – Вижу, как он достает свою платиновую кредитную карту.
– Ну, может быть, плачу? – отвечает он саркастическим тоном.
– Нет уж, заплачу я! – агрессивно возражаю я.
– Об этом не может быть и речи, – решительно парирует он.
– Может, да еще как, ведь Беверли – это мой клиент, – напоминаю я ему.
– Беверли – наш клиент. – Он протягивает официантке карту для оплаты.
Но я вырываю ее у него из рук и кладу на стол. А затем достаю из кошелька пару купюр и отдаю их девушке, которая, смеясь, наблюдает за нами.
– Ни одна девушка не будет платить по счету, если она со мной, – с раздражением сообщает мне он.
– Вот именно, а я для тебя – не девушка, а коллега. Мне рассказывали о том, как ты бурно проводишь ночи, и, поскольку ночь еще только начинается, у тебя есть куча времени, чтобы выгулять кого-то из твоих обычных знойных красоток – из тех, кто, уж конечно, не будет против, чтобы ты заплатил за них по счету.
Лицо Иэна выражает такое горькое удивление, что кажется, будто он проглотил лимон. Может быть – но только может быть, – я немного перегнула палку.
Официантка схватывает ситуацию на лету: она берет со стола карту Иэна, вместе с тем забирая у меня и мои деньги. После недолгого ожидания она приносит обратно карту и мою сдачу.
Мы встаем из-за стола и направляемся к выходу. Иэн по-прежнему оскорбленно молчит. Перед тем как попрощаться, я поворачиваюсь к нему и слегка дотрагиваюсь до его плеча, привлекая его внимание.
– Я хотела извиниться. Я сказала то, чего говорить не стоило.
Он молчит, не высказывая ни согласия, ни возражения.
– Я серьезно говорю: что я могу знать о жизни моделей или пиарщиц, может, в их среде вести себя так и нормально…
Иэн в свою очередь стискивает мне локоть, явно желая, чтобы я прекратила. Вся эта сцена выглядит довольно смешно…
– Так ты делаешь только хуже, – говорит он мне наконец. – У тебя довольно дикий способ просить прощения.
– Мне недостает опыта, – признаюсь я, – как правило, я всегда права.
Это мое замечание странным образом помогает ему расслабиться, и он улыбается.
– Надо отдать тебе должное, у тебя есть какое-то свое извращенное чувство юмора.
– Ну конечно есть. У меня особый, колкий юмор, но это же в любом случае юмор, разве нет?
Иэн ненадолго задумывается.
– Ну, раз уж мы остались живы и не поубивали друг друга во время сегодняшнего аперитива, что ты скажешь на то, чтобы поднять планку и завтра вечером рискнуть вместе поужинать? Я чувствую отчаянную необходимость как следует питаться.
Ну а я – соблюдать диету. Правда, я всегда могу заказать себе салат.
– Можем попробовать. Только никаких пафосных мест, пожалуйста. И я понимаю, что тебе такие неизвестны, так что на завтра выбор за мной.
– Я тебе кажусь завсегдатаем пафосных мест? – насмешливо спрашивает он.
Мой взгляд слишком красноречив, чтобы нужно было еще что-то отвечать.
– Ну ладно, ладно, можешь сама выбирать место, можешь сама платить и, если тебе этого мало, можешь даже сама выбрать завтра вино. – Он поднимает руки в знак капитуляции.
– Никакого вина, только вода. Не обижайся, но вино на тебя как-то странно влияет. И потом, каждый платит за себя. Или, в крайнем случае, можем разделить счет пополам, – уступаю я.
– Как великодушно с твоей стороны. – Он приподнимает брови.
– Ну а теперь я пойду. – Я указываю рукой в сторону метро.
– Я бы предложил проводить тебя, но ты же наверняка скажешь, что тебе это не нужно и что ты абсолютно в состоянии сама, без провожатых, добраться до метро, так что, как видишь, я воздерживаюсь!
– Я ценю, что ты не набиваешься в провожатые, – заверяю его я.
– Спокойной ночи, – желает он.
– Ну, а я не желаю тебе спокойной ночи, потому что она у тебя впереди еще долгая. Пока! – и, помахав ему рукой, я удаляюсь.
Как только я переступаю порог дома, меня уже ждут Вера и Лора, явно сгорающие от любопытства.
– Ну как? – хором интересуются они.
– Что «ну как»? Мы не поубивали друг друга, если вы именно это хотите знать, – отвечаю я, почти защищаясь. Расчистив себе местечко посередине, устраиваюсь между ними на диване.
– Ты не отделаешься таким простым ответом. Мы тут уже который час воображаем себе картины вашей жестокой схватки. Ты плещешь ему в лицо из своего бокала, он в ответ швыряется в тебя орешками… Короче, что-то в таком роде, – смеется Лора.
– В общем, вечер был странный, – признаюсь я, делая упор на последнем слове. – Ну правда, я даже не знаю, как по-другому его описать.
– Странный в каком смысле? – нетерпеливо переспрашивает Вера.
– Ну, если честно, я и сама ждала, что мы с ним будем ругаться гораздо сильнее, чем получилось на самом деле, но нам как-то удалось сдержать свою враждебность. И, в общем, мы очень продуктивно поработали, так что можно сказать, что все прошло хорошо.
– Очень за тебя рада. Тогда предлагаю завтра устроить вечер в чисто женской компании и отпраздновать твою свободу от отношений, потому что, скажем прямо, потерять Чарльза оказалось гораздо большей удачей, чем его найти. К тому же нам надо выпить еще и за то, что мы с Дэвидом помирились! – торжественно произносит Лора.
Во всяком случае, несомненной пользой от всех этих событий, происходивших в последние дни, стало то, что я не слишком думала о Чарльзе и у меня не было времени, чтобы себя жалеть. Но, хотя обычно я всегда согласна найти повод что-то отпраздновать, на этот раз мне придется уклониться.
– А что, если мы перенесем это на послезавтра? – предлагаю я. – Завтра вечером мне нужно работать.
– С Иэном, – уточняет Вера. Она не спрашивает, а уверенно заявляет, хихикая.
– Да, с Иэном, но я знаю, когда ты говоришь таким тоном, дорогуша… – угрожающе начинаю я.
– Кто бы мог сказать, что наша подруга пошлет нас куда подальше и предпочтет нам графа, – подкалывает меня Лора.
– Да уж, и подумать только, что ее родители воспитывали в ней уважение к определенным ценностям… Смотри-ка, в кого она превратилась в Сити… – в тон ей откликается Вера.
– Эй, может, вы обе заткнетесь? – возмущаюсь я.
Но они веселятся от души.
– Надо отметить, что этот парень и в самом деле достоин внимания, – не унимается Лора. – Ты видела газету там, на столике?
Вера берет газету и начинает быстро ее перелистывать.
– Вот, нашла! – восклицает она, демонстрируя нам фотографии, на которых Иэн запечатлен вместе с какой-то очередной красоткой с ногами от ушей и явным отсутствием мозгов.
– Однако, – Вера разглядывает фотографии, – в этом молодом человеке чувствуется потенциал.
– Ну уж нет, моя дорогая, этот молодой человек уже более чем достаточно раскрыл свой потенциал, точно так же как и свое самомнение и свое мерзкое отношение к людям. – В это время мой взгляд падает на одну из фотографий. Нужно признаться, что мои подруги отдают ему должное.
– По-твоему, он такой из-за своего титула, из-за денег или из-за своей внешности? – серьезно спрашивает меня Лора.
– Вполне вероятно, из-за того, другого и третьего вместе. Знаешь, когда растешь в определенной среде, для тебя само собой разумеется, что тебе все должно подаваться на тарелочке.
– А жаль, – немного погодя, задумчиво бормочет Вера.
– Да уж, – подтверждает и Лора.
Что касается меня, то я беру пульт от телевизора и начинаю щелкать по каналам, потому что я и в самом деле устала без конца говорить об Иэне. Лучше подумать о чем-нибудь другом.