– Добро пош-ш-шаловать! – повторила Паучиха.
Блеклый свет, вырвавшийся из щели в двери, вырезал силуэт хозяйки жилища. Асгард с трудом сдержал крик. А закричать и в самом деле было первой реакцией, которая рождалась внутри при виде
этого
.
Паучиха… циркачи, эти суровые, с закаленными долгими дорогами характерами и нравами, выбрали ей самое подходящее прозвище, которое только можно подобрать.
Это и в самом деле была паучиха. Вроде бы человеческая фигура, но с боков выделялось еще три пары суставчатых длинных конечностей. Костяные, обтянутые кожей, они медленно вздымались вверх и опускались, противно цокая шипастыми оконечниками по деревянному полу и потолку. Горбатая спина еще больше придавала хозяйке схожесть с пауком.
– Я чувствую страх-х-х… – шумно втягивая ноздрями воздух, произнесла Паучиха. В голосе слышалась веселость.
Асгард невольно отступил назад. И уперся спиной в запертую дверь.
Паучиха сделала еще один шаг вперед и парень смог разглядеть ее лицо в деталях.
Лучше бы он этого не делал.
Огромный рот, слишком огромный, словно рассеченный ножом от уха до уха; четыре пары круглых немигающих глаз; круто выпирающие скулы; две жвалы, выглядывающие из-под верхней губы. В лице угадывались и человеческие черты и от этого становилось еще отвратительней. Что за чудовищные метаморфозы произошли со стоящей перед Асгардом? Какая неведомая сила превратила ее в это?
Или это не внешнее воздействие, ни чьи-то колдовские чары и проклятия?
Что, если стоящий перед парнем монстр, был перворожденным? Тем, кто так и выглядит, с рождения? А значит где-то есть целое племя таких…
– Я чувствую страх-х-х, – повторила Паучиха, подходя еще ближе к Асгарду. – И с-слабос-сть.
И это вдруг обожгло гордость парня. Страх в миг ушел. Его вытеснила ярость.
Асгард стиснул кулаки, чувствуя, как злость красной волной подкатила в голову, прошептал:
– Я не слаб! Не слаб!
И зашептал словно мантру слова учителя:
– Сила – в созерцании. Сила – в действии. Сила – в Великой Черноте, и Сила – в Небесных Реках.
– Что?!. – Паучиха явно не ожидала такой реакции. – Что ты делаешь?!
– Сила – в созерцании. Сила – в действии. Сила – в Великой Черноте, и Сила – в Небесных Реках, – повторил Асгард, сжимая ножичек до боли в пальцах.
Вокруг парня начали вспыхивать искры, больно щепая его щеки, нос, шею.
Но Асгард не обращал на это внимания. Едва ли он вообще сейчас чувствовал боль. Его разум вдруг погрузился в какой-то водоворот черноты, который крутил и крутил его душу, открывая до селе неведомые глубины.
Природная сила, ее слабые эманации и колебания, сейчас с помощью сложных техник и невольной медитации, больше похожей на транс, создавали завихрения вокруг парня, образуя над головой плотное кольцо.
А Асгард все повторял, выводя в руках затейливые движения:
– Сила – в созерцании. Сила – в действии. Сила – в Великой Черноте, и Сила – в Небесных Реках.
Знающие мастера сказали бы, что парень применил давно забытую практикую северных народов гримуардов обращения внешней силы под названием Тысяча Игл Чертополоха. Но применил не намеренно, интуитивно. Да и едва ли смог удержать. Однако один факт того, что сейчас использовалась высшая магия заставило хозяйку резко изменить свои планы.
Паучиха вопросительно глянула на парня. Рявкнула:
– Прекрати!
Но в этом крике послышалось не только раздражение, но и страх.
Асгард затих.
– Интерес-с-сно. Ты не так прос-ст, каким кажеш-ш-шся. Ты ранен. Не с-снаружи, но внутри. Твои… – Паучиха вновь втянула ноздрями воздух, словно определяя что сегодня будет на ужин. – Твои меридианы разрезаны. Ты обернут в горе как в погребальный с-с-саван. Но ты не с-с-сдался. Интересно. Очень интерес-с-сно.
Парень открыл глаза, чувствуя, как все его тело объяла пыльная слабость. Древняя техника не далась даром.
– Ты съешь меня? – без всякого страха спросил Асгард.
Он готов был сразиться с Паучихой. Пусть эта битва и будет для него последней. Довольно было бежать. Он хотел драться, чтобы выплеснуть ту горечь, что накопилась в нем.
– С-съес-сть? – хозяйка глянула на парня и рассмеялась шипящим сухим смехом. – Нет, с-сегодня у меня на ужин будет кое-кто другой.
Асгард понял, что Паучиха имеет ввиду Кали и от этого его вновь объял липкий холодный страх.
– А как же зверь… – прошептал парень.
– С-сегодня это не его добыча. Ты напугал з-зверя, – Паучиха улыбнулась так, что по спине Асгарда пробежал холодок. – Хоть и был с-слабее его, ты показал с-свое мужес-с-ство. Это похвально. Медведь заверш-шит начатое тобой и прогонит неприятеля. А я с-сберегу жизнь тебе, отужинаю тем, кто уже мертв.
– Но так нельзя… – одними губами произнес Асгард, имея ввиду поедание своих товарищей.
– Я не каждый день ем человечес-скую плоть. Но мне нужно ее ес-сть время от времени. Иногда. И только печень. Иначе я умру. Таков выбор. И каждый его делает с-сам. Ты, кс-стати, его тоже выбрал.
Паучиха облизнулась и Асгард не смог сдержаться – брезгливо отвернулся.
– Что ты имеешь ввиду?
– Ты встал на путь мес-сти – это твой выбор.
– Мой выбор?! – вдруг повысил голос Асгард. – И среди каких вариантов я выбрал этот, позвольте полюбопытствовать?!
– Между быс-строй безболезненной с-с-с-смертью, после которой будет лишь небытие и вечный с-с-сон и долгой мучительной полной боли жизнью, ты выбрал пос-следнее. Так что теперь не жалуйся.
– Ты видишь будущее? – спросил Асгард, хотя вдруг почувствовал это и сам. Ярость быстро ушла, заменившись любопытством. – Можешь заглянуть в мое?
Паучиха вновь усмехнулась.
– Так ли оно важно?
– Важно, – с нажимом ответил парень.
– Тебя ждет Война, – после некоторой паузы ответила Паучиха.
Говорила она гортанно, булькающий звук исходил из самых низов живота. Глаза хозяйки подернулись белесой пленкой. Она пребывала в трансе.
– Война. Башня. И… С-смерть.
– Моя? – нетерпеливо спросил Асгард.
– Не знаю, – ответила Паучиха. Голос ее стал прежним, взгляд осознанным. – Будущее туманно. Ос-собенно твое.
– А война? А башня? Что это значит? – растеряно спросил Асгард.
Такое предсказание сложно было хоть как-то применить на себя.
– Я не знаю! – раздраженно крикнула Паучиха. – Убирайс-ся прочь пока не поздно! Я голодна!
Паучиха раскрыла свою огромную пасть, обнажая ряд кривых острых клыков.
Асгарду хотел спросить еще многое, но он благоразумно отступил. Спорить с Паучихой было бы верхом глупости.
Створки двери сами по себе отскочили и парень выбежал наружу.
Там его уже встречали остальные. Циркачи с нескрываемым любопытством смотрели на Асгарда.
– Живой вышел! – шепнула Лоуна, поглядывая на парня. Такого исхода она явно не ожидала.
– Такой дрянной, что даже Паучиха побрезговала сожрать его! – злобно прошипел Лавей, метая на парня полные ненависти взгляды.
– Паучиха просила передать тебе, чтобы ты почистил зубы – воняет так, что слезятся все четыре пары ее глаз! – огрызнулся Асгард и народ рассмеялся.
Обстановка сразу разрядилась.
– Да я тебя… – прошипел Лавей, но Медведь остановил его.
– Остынь!
– С тобой все в порядке? – подошла к Асгарду Аттея.
– Да, я в порядке, – кивнул парень.
– Ты защищал меня, – произнесла девушка, глядя на парня как-то иначе, не как всегда.
– Я просто…
– Ты встал перед зверем, загородив меня. Это поступок, достойный настоящего мастера.
– А где, кстати, сам зверь? – оглянулся Асгард, стараясь скрыть румянец, выступивший на лице. Слова Аттеи были ему приятны.
– Медведь его прогнал.
Некоторое время народ гудел, в полголоса обсуждая случившееся. Обсуждали все и только смерть Кали обходили стороной, даже не глядя туда, где лежало его тело. Словно и не случилось трагедии. Асгард пару раз глянул в сторону мертвеца и хотел что-то сказать, но Медведь предостерег его, покачал головой.
«Не надо», – прошептал одними губами.
Парень смолчал.
Скрипнула дверь головной повозки. К собравшимся вышел Рейн. Был он зол.
– Все по своим жилищам! – крикнул он, оглядывая всех так, словно готов был испепелить их.
Но не нападение зверя на обоз было причиной его ярости.
Он был разъярен от того, что сегодня его цирк лишился ценного кадра, который приносил ему деньги. Черт бы с Кали, если бы вместо него был другой фокусник, на замену. Но его нет. А значит – потеря доходов. Это единственное, что могло действительно разозлить Рейна. Кали приносил неплохую прибыль своими фокусами, веселя деревенщину. Теперь же нужно было что-то срочно придумывать.
– Живо! Я открываю двери Паучихи!
Это подействовало. Всех словно сдуло.
Асгард почувствовал, как огромная рука Медведя сгребла его и утащила в обоз.
За считанные секунды в лагере воцарилась тишина. Медведь кивнул парню на его место и сам плюхнулся на свое.
Уставший Асгард лежал на соломе, вслушиваясь в эту могильную тишину с ужасом. Он знал что должно было произойти.
И это произошло.
В ночном небе раздался протяжный гул, было не понятно кому он принадлежит – Паучихе или ветру. Потом раздался смех, колючий, неприятный. Его ни с чем уже нельзя было спутать.
Паучиха вышла из своего убежища. Было слышно как цокают о колеса телег ее ноги, те самые, костяные.
От этого звука стало не по себе. Асгард зарыл голову глубже в солому, надеясь не слышать этого. Не помогло. Смех и цокот словно звучали внутри головы.
А потом по лагерю прокатилось это. Хлюпающий, срывающийся на свиное хрюканье звук, чавканье, рычание.
Паучиха ужинала.
***
Наступила ночь, но спать не хотелось. Пережитое за день – нападение зверя и разговор с Паучихой, – не давали сомкнуть глаз. Асгард вошкался, переворачивался с боку на бок, пытаясь попутно прикрыть уши от громоподобного храпа Медведя, но все было бестолку. Сна ни в одном глазу.
Паучиха давно закончила свою трапезу и сыто рыгнув, вновь ушла к себе. Тишина. Могильная, невыносимая.
Не вытерпев, Асгард тихо поднялся и вышел из обоза. Снаружи было тихо, россыпь звезд освещала округу. Во всех вагончиках лучины уже были потушены, циркачи крепко спали.
Осторожно ступая мимо потухшего очага, Асгард прошел вперед. Несмотря на поздний час и отсутствие защиты в виде Медведя, парень не боялся уже встретить рысь. Глубоко внутри была твердая уверенность – зверь больше не сунется сюда.
Сейчас Асгард направлялся вновь туда, где днем они тренировались с Медведем. Парень хотел вновь попробовать ту технику, о которой рассказывал здоровяк, но сделать это с учетом того, что произошло в телеге Паучихи.
Асгард понимал, что нащупал что-то, но что именно не знал. Эх, жаль нет Исаму, он бы подсказал что именно удалось ухватить парню и как это развивать. Сейчас же приходилось действовать вслепую. Читающий тоже не смог ответить на его вопросы.
Но силы нужны. Больше жизни нужны. Для мести.
Асгард вышел на площадку, осмотрелся, глянул на звездное небо. Вид, открывавшийся отсюда, был невероятен. Миллиарды звезд и созвездий рассыпались по черному бархату небосвода словно рисинки. Вон Гидра, а вон там, ниже, Старшая Сестра и Младшая. Северней раскинулась Предельное Царство – созвездие, про которые говорят, что это и не звезды вовсе, а отблески иного мира, где каждый, даже самый слабый житель, имеет такие силы, что сравнимы с божественными. Там боевые искусства имеют иной уровень. Там один взмах крыла бабочки может свернут горы, мимолетный взгляд принца может рассечь в ткани реальности глубокий шрам, а выдох принцессы создает новые боевые техники.
Исаму много рассказывал про Предельное Царство. Говорил даже, что некоторые великие войны и мастера, живущие тут, на этой плоскости мира, пришли когда-то оттуда. Только вот добровольно или были изгнаны? Учитель не давал на это ответ.
Тряхнув головой, Асгард сосредоточился и откинул посторонние мысли. Нужно было попробовать еще раз создать то, что у него получилось сотворить у Паучихи. Создать – и, главное, понять и закрепить эту технику. Ведь ее получилось сотворить без меридиан, а это… это очень полезный навык, который может пригодится.
Предельная концентрация. Фокусировка. Все, как учил Исаму.
Да, меридианы перерезаны, точки разбиты, собрать внешнюю силу и направить ее в нужное русло не получится. Но есть воля. Есть опыт. Есть упорство. Иначе как объяснить то, что ему удалось сотворить что-то, если и не магическое, то очень близкое к этому?
Асгард был сосредоточен как никогда. Даже на экзаменах у Исаму он не был так собран.
Предельный. Каменный. Постигающий. Именно такими словами можно было сейчас охарактеризовать парня.
Сколько он пребывал в этом состоянии Асгард не знал. Время остановилось, созерцание внешнего ушло, и только глубинные точки были сейчас единственным важным.