Понтер Боддет вырос в этой части света; про никелевую шахту он знал всю свою жизнь. Несмотря на это, он никогда не встречал никого, кто бы побывал в её глубинах – добычу полезных ископаемых вели исключительно роботы. Однако когда у Класт диагностировали лейкемию, они с Понтером начали посещать собрания больных раком, чтобы поддерживать, помогать друг другу и делиться информацией. Встречи проходили в здании кобалант, которое, разумеется, по вечерам пустовало.
Понтер ожидал, что в группе будут те, кто заболел из-за работы в шахте. В конце концов, спускаясь глубоко в толщу скал, ты подвергаешься воздействию повышенной радиации.
Однако никого, кто спускался в шахту, в группе не оказалось. Понтер стал расспрашивать людей и выяснил, что это была очень необычная никелевая шахта – уровень фоновой радиации окружающих её древних гранитов был чрезвычайно низок.
И вследствие этого у него возникла идея. Он был физиком и работал с Адекором Халдом над постройкой квантового компьютера. Но квантовые регистры чрезвычайно чувствительны к внешним воздействиям; одной из самых тяжёлых проблем было воздействие космических лучей, приводящее к нарушению когерентности.
Решение, как казалось, лежало прямо у них под ногами. С тысячами саженей скалы над головой космические лучи перестанут создавать проблемы. На такую глубину не сможет проникнуть ничто, кроме нейтрино, а нейтрино не помешает экспериментам, которые собирались проводить Понтер и Адекор.
Главным администратором Салдака был Делаг Боуст; этот пост его заставили занять Серые. Но с администраторами так всегда – тот, кто выбрал бы подобный вклад добровольно, обычно для него не годился.
Понтер представил Боусту свои предложения: позволить им построить лабораторию квантовых вычислений внутри шахты. И Боуст убедил Серых согласиться. В конце концов, технологическая цивилизация не может обходиться без металлов, а шахта не всегда была безвредной для окружающей среды. Так что любая возможность использовать её для чего-то полезного могла только приветствоваться.
Итак, квантовый компьютер был построен. У Понтера и Адекора появились проблемы с непредвиденным источником декогерентности – пьезоэлектрическими разрядами, вызванными напряжениями, которые испытывают на такой глубине горные породы. Но Адекору казалось, что он нашёл решение проблемы, и сегодня они снова попробуют разложить на множители непредставимо огромное число.
Автобус на воздушной подушке доставил Понтера и Адекора к входу в шахту. Стоял чудесный летний день, небо было голубое и безоблачное, как и предсказывал компаньон Понтера. Понтер чувствовал в воздухе запах пыльцы и слышал печальные крики гагар над озером. Он взял в кладовке головной протектор – две стойки, удерживающие плоскую платформу над головой, – и пристроил его к плечам. Адекор тоже надел защиту, и они направились к лифту.
Шахтный подъёмник имел цилиндрическую форму. Двое физиков вошли в кабину; Понтер нажал ногой педаль активации.
Лифт начал спуск.
Понтер и Адекор вышли из лифта и направились по длинному тоннелю в квантовой лаборатории; разумеется, она была построена в той части шахты, где ценных руд уже не осталось. Они шли молча, в лёгком, дружеском молчании двух мужчин, которые знают друг друга целую вечность.
Наконец они добрались до лаборатории. Она состояла из четырёх помещений. Первое было крошечной каморкой, предназначенной для еды – подниматься наверх, чтобы пообедать, а потом спускаться обратно отняло бы слишком много времени. Во втором был автономный санузел – в шахте не было канализации, так что все отходы каждый вечер нужно было поднимать наверх. В третьем помещалась пультовая с инструментальными кластерами и рабочими столами. А в четвёртом, самом большом, находилась гигантская вычислительная камера; по объёму она превышала все комнаты в доме Понтера и Адекора, вместе взятые.
Когда строят компьютер, обычно стараются сделать его как можно меньше: тогда задержки, вызываемые ограниченностью скорости света, будут минимальны. Но квантовый компьютерный массив Понтера и Адекора использовал в качестве регистров квантово запутанные протоны, и была необходимость отличать реакции, происходящие одновременно вследствие запутанности, от реакций, являющихся следствием нормального, «субсветового» взаимодействия протонов. И самым простым способом этого достичь было развести регистры на некоторое расстояние, так, чтобы время, которое нужно свету для того, чтобы дойти от одного регистра до другого, можно было легко измерить. Таким образом, протоны находились в колоннообразных магнитных ловушках, равномерно распределённых по всей площади помещения.
Понтер и Адикор сняли головные протекторы и вошли в пультовую. Адекор был практиком – это он нашёл способ воплотить идеи Понтера в электронику и программное обеспечение. Он устроился за консолью и начал запускать процедуры, необходимые для инициализации квантового вычислительного массива.
– Как скоро мы будем готовы? – спросил Понтер.
– Ещё полдеци, – ответил Адекор. – У меня до сих пор проблемы со стабилизацией 69-го регистра.
– Думаешь, он заработает? – спросил Понтер.
– Я? – отреагировал Адекор. – Конечно. – Он улыбнулся. – Разумеется, я говорил это и вчера, и позавчера, и позапозавчера.
– Вечный оптимист, – сказал Понтер.
– Эй, – откликнулся Адекор, – когда ты залез так глубоко, то единственный возможный путь – наверх.
Понтер рассмеялся, потом через сводчатый проход зашёл на кухню, чтобы взять тубу с водой. Он надеялся, что сегодня эксперимент наконец завершится успехом. Следующий Серый Совет уже скоро, и им с Адекором надо будет снова объяснять, чем их работа полезна общине. Предложения учёных обычно одобряют – каждый прекрасно видит, как улучшилась жизнь людей благодаря науке, однако всё же было бы приятнее иметь возможность сообщить о положительных результатах.
Понтер зубами сорвал пластиковую крышку с водяной тубы и сделал несколько глотков холодной жидкости. После этого он снова вернулся в пультовую и принялся просматривать веер бледно-зелёных листов, содержащих записи о предыдущих попытках; время от времени он делал глоток воды. Понтер сидел спиной к Адекору, который возился с консолью управления на противоположном краю небольшого помещения. Одна из стен была почти полностью прозрачной; окно выходило в огромную вычислительную камеру, пол которой находился ниже, а потолок – выше, чем в других помещениях лаборатории.
Они уже достигли определённых успехов в квантовых вычислениях. За последний декамесяц было факторизовано число, которое потребовало бы 1073 атомов водорода в качестве регистров – то есть неизмеримо больше, чем есть водорода во всех звёздах всех галактик, на шестьдесят с лишним порядков больше, чем уместилось бы в вычислительной камере, если бы её полностью заполнили водородом. Совершить такую операцию можно лишь одним способом – воспользоваться квантово-вычислительными эффектами, сделать так, чтобы ограниченное количество физически существующих регистров одновременно находилось во множестве состояний, наложенных друг на друга.
Фактически текущий эксперимент был лишь звеном в цепи – попыткой факторизовать ещё большее число. Но число это было из тех невообразимо больших чисел, которые, согласно теореме Дегандала, должны быть простыми. Ни один обычный компьютер не способен это проверить, но квантовый компьютер должен справиться.
Понтер просмотрел ещё несколько страниц распечатки, потом перешёл к другому пульту и вытянул несколько управляющих штырьков, регулируя компоненты записывающей системы. Он хотел убедиться, что каждый аспект тестового прогона будет записан, так чтобы сомнений в полученных результатах не возникло. Если бы можно было…
– Готов, – сказал Адекор.
Понтер почувствовал, как чаще забилось сердце. Он так хотел, чтобы всё заработало – и ради себя, и ради Адекора. Понтеру сопутствовала удача в самом начале его карьеры; в физических кругах он пользовался авторитетом. Даже если он умрёт прямо сейчас, его ещё долго будут помнить. Адекор же был не так успешен, хотя заслуживал большего. Как будет здорово, если они вместе смогут доказать – или опровергнуть, важен будет любой результат – теорему Дегандала.
Эксперимент управлялся с двух пультов, расположенных по краям маленькой комнаты. Понтер остался у того, возле которого стоял, расположенного у прохода, ведущего в кухню; Адекор перешёл ко второму. Вообще-то следовало оба контрольных кластера расположить в одном месте, но такая планировка позволила сэкономить почти тридцать саженей дорогого квантовопроводящего кабеля, которым соединяются регистры. Пульты были смонтированы на стене. Адекор встал перед своим и вытянул нужные штырьки. Понтер тем временем произвёл необходимые настройки на своём пульте.
– Всё готово? – спросил Адикор.
Понтер оглядел индикаторы: они все были красные, цвета крови, цвета здоровья.
– Да.
Адекор кивнул.
– Десять тактов, – сказал он, начиная отсчёт. – Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Ноль.
Несколько огоньков вспыхнули на панели Понтера, показывая, что регистры работают. Теоретически все возможные делители должны быть опробованы за долю такта, а результаты получены в виде набора интерференционных узоров на фотоплёнке. Обычному компьютеру, который расшифрует интерференционные узоры, понадобится некоторое время на составление списка делителей, который в случае, если теорема Дегандала неверна, может оказаться очень и очень длинным.
Понтер отошёл от своего пульта и присел. Адекор ходил взад-вперёд, поглядывал в окно на ряды регистровых ёмкостей – запаянных стеклянно-стальных колонн, содержащих точно отмеренное количество водорода.
Наконец обычный компьютер издал гулкий звон, сигнализируя о завершении работы.
В центре пульта Понтера был экран монитора; результаты появились на нём в виде чёрных знаков на жёлтом фоне. И результатом было…
– Хрящ! – выругался Адекор, стоящий позади Понтера, положа руку ему на плечо.
На экране светилась надпись: «Ошибка в регистре 69; факторизация прервана».
– Нам придётся его заменить, – сказал Понтер. – От него одни проблемы.
– Это не регистр, – ответил Адекор. – Это основание, которым он крепится к полу. Но на изготовление нового уйдёт декадень.
– И нам нечего будет показать на Сером Совете? – спросил Понтер. Перспектива выйти перед собранием старейшин и сообщить им, что со времени последнего заседания Совета им не удалось ничего добавить в копилку общих знаний, ему совершенно не нравилась.
– Разве что… – Адекор задумчиво замолчал.
– Что?
– Ну, проблема с 69-м состоит в том, что он вибрирует в нижней части; соединительные зажимы не были обработаны как следует. Если бы нам удалось его чем-то зафиксировать…
Понтер оглядел помещение. Ничего подходящего.
– А что, если я просто пойду в вычислительную и обопрусь на него. Ну, то есть налягу всем весом. Это предотвратит вибрацию?
Адекор нахмурился.
– Его надо будет держать очень крепко. Конечно, оборудование может выдержать небольшой сдвиг, но…
– Я попробую, – сказал Понтер. – Только… моё присутствие в вычислительной само по себе не создаст декогерентности?
Адекор покачал головой.
– Нет. Регистровые колонны хорошо экранированы. Понадобится что-то гораздо более радиоактивное или электрически шумное, чем человеческое тело, чтобы повлиять на содержимое.
– Ну, тогда…
Адекор снова нахмурился.
– Это не слишком элегантное решение проблемы.
– Но оно может сработать.
Адекор кивнул.
– Думаю, попробовать стоит. Это лучше, чем идти на Совет с пустыми руками.
– Хорошо! – решительно сказал Понтер. – Давай начнём.
Он открыл дверь, отделяющую три обитаемых помещения от большой камеры, содержащей регистровые колонны. Мужчина спустился по лестнице на гладкий гранитный пол пещеры, выровненный лучами лазеров. Понтер двигался осторожно – в прошлом он здесь однажды поскользнулся. Дойдя до цилиндра под номером 69, он положил руку на его закруглённый верх, накрыл её другой рукой, а затем изо всех сил надавил на него.
– Запускай по готовности, я держу, – крикнул он.
– Десять, – крикнул Адекор в ответ. – Девять. Восемь. Семь.
Понтер следил, чтобы руки оставались неподвижными. Насколько он мог судить, цилиндр совершенно не вибрировал.
– Шесть. Пять. Четыре.
Понтер глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Он удержит.
– Три. Два. Один.
«Поехали», – подумал Понтер.
– Ноль!
Адекор услышал, как задребезжало стекло в окне, выходящем на вычислительную камеру.
– Понтер! – закричал он. Потом бросился к окну. – П-Понтер?
Его нигде не было.
Адекор потянул за ручку незапертой двери, и…
Ш-ш-шух-х!
Дверь резко рванулась вперёд и распахнулась, ручка вырвалась у Адекора из пальцев, и воздушная волна из пультовой пронеслась мимо него в вычислительную камеру; Адекора едва не бросило на лестницу лицом вниз. Ветер дул внутрь вычислительной камеры из пультовой и шахты позади неё, словно… словно воздух, который был в ней до этого, куда-то исчез. У Адекора заложило уши.
– Понтер! – снова позвал он, когда ветер утих, но, хотя помещение было велико, регистровые колонны, заполнявшие его, были лишь тонкими трубками; они не могли загородить от него Понтера.
Что могло случиться? Если где-то в шахте рухнула стена, а за ней была область низкого давления, то…
Но весь шахтный комплекс утыкан сейсмическими сенсорами, и, если бы произошло что-то такое, система оповещения в лаборатории начала бы испускать запахи тревоги.
Адекор побежал по гранитному полу.
– Понтер! – кричал он. – Понтер?
На полу не было никаких трещин; его не могла поглотить земля. Адекор видел регистр 69, тот, с которым работал Понтер, на дальнем краю помещения. Понтера рядом с ним определённо не было, но Адекор всё равно до него дошёл, ища какой-нибудь ключ, след…
Хрящ!
Адекор почувствовал, как опора выскальзывает у него из-под ног, и грохнулся спиной о гранитный пол. Вокруг была вода – много воды. Откуда она взялась? Понтер перед этим пил из тубы, но, Адекор был в этом уверен, оставил её наверху. Кроме того, воды было гораздо больше, чем могло вылиться из тубы; здесь было по меньшей мере несколько вёдер воды, растёкшейся обширной лужей.
Вода – если это была вода – выглядела чистой и прозрачной. Адекор поднёс мокрую ладонь к носу. Никакого запаха.
Осторожно лизнул.
Никакого вкуса.
Похоже, вода и правда чистая. Очищенная.
С колотящимся сердцем и кружащейся головой Адекор разыскал несколько ёмкостей и взял образцы. Пока это был единственный след.
Откуда могла взяться вода?
И куда пропал Понтер?