– Эй, соня, просыпайся. На выход, – спустя какое-то время будит меня Маринкин голос.
Подняв голову, растерянно обвожу полусонным взглядом довольные лица. Самый серьезный из троицы Влад. Пока я сладко почивала на его плече, он стоически нес свой рыцарский пост и выглядит вконец измотанным.
– Всё? Можно идти? – недоверчиво уточняю я.
Марина радостно кивает.
– Прикинь, менты решили, что мы домушники. Пришли грабить богатый дом и заодно решили поразвлечься и закинуться коксом, – удивительно бодрым тоном сообщает Грызлова и тянет меня к выходу. – Вот дебилы, да, Варюх? Если бы не отец Влада, на нас бы еще и попытку ограбления повесили.
Дверь на свободу открыта, и мы беспрепятственно выходим в темный коридор, вдоль которого нас ведут двое надзирателей в крошечный кабинет, где выдают нам телефоны, сумки и обувь. Ни моей, ни Маринкиной одежды – нет.
– Да вы издеваетесь! – верещит Грызлова. – Как я домой в таком виде заявлюсь?
– Не ори, – резко припечатывает полицейский. – Не хуй шмотьё свое скидывать, где ни попадя. Мы в горничные не нанимались, а будешь вякать, задержу до выяснения личности.
– Она больше не будет, – вступается за Маринку Влад. – У девушки стресс.
– Проваливайте, у меня смена заканчивается через десять минут. Только зря время на вас потратили, – потеряв к нам всяческий интерес, и даже не подумав извиниться за отвратное отношение и превышение должностных полномочий, менты быстренько спроваживают нас из участка.
– Истеричка! – хмыкает Марат, приобняв Маринку.
Она злобно пихает его в бок и вырывается из медвежьих объятий.
– С меня хватит, Марик. Мы расстаемся, – импульсивно бросает Грызлова.
Никто ее слова не воспринимает всерьез, даже сама Марина.
На парковке возле сельского обшарпанного участка нас поджидает солидный мужчина возле глянцево-черного Майбаха. Вот это я понимаю у мужика жизнь удалась! По схожим внешним данным с Владом догадываюсь, что это и есть его всемогущий отец, вытащивший наши невезучие задницы из знатной заварушки.
Вид у него хмурый и крайне недовольный. Смущенно опустив глаза в землю, натягиваю толстовку до середины бедра, радуясь, что за минувший год Влад прибавил пару размеров, и она висит на мне как балахон.
– Как вечеринка? Понравилась? – громовым голосом спрашивает солидный суровый мужик. – Повторить не хотите?
– Виктор Степанович, мы же не виноваты, – скромно потупив глазки, заискивающе гнусавит Маринка.
– Молчать! Не виноваты они! А если бы эти дерьмоеды догадались кровь у вас на наркотики взять? – рявкает Виктор Степанович, который больше похож на военного в отставке, чем на востребованного хирурга.
Инстинктивно вжимаю голову в плечи и вздрагиваю от неожиданности, почувствовав, как теплая ладонь Влада ободряюще сжимает мои ледяные пальцы.
– Хватит, пап. Мы все поняли. Прости засранцев. Такого больше не повторится, – сдержанно обращается он к отцу.
Тот смотрит на наши переплетенные руки и свирепеет еще сильнее. Невольно вспоминаю папашу Эдика Круглова, открытым текстом заявившего, что его сыну я не пара. Словно я на него претендовала! И сейчас складывается примерно похожая ситуация.
Эх, приятное первое впечатление на светило хирургии произвести явно не получилось. Неудивительно, учитывая обстоятельства, и мой потрепанный внешний вид. Я, правда, в снохи ему не набиваюсь, но все равно неприятненько.
– Да, слово даем, – радостно подхватывает Марик. – Спасибо вам огромное, Виктор Степанович.
– Спасибо не отделаетесь, – чеканит мужчина. – Если совесть есть, скинетесь в равных долях, чтобы этот оболтус, – тычет пальцем в сторону насупившегося сына. – За вас всех не отдувался.
– А о какой сумме речь? – дрогнувшим голосом осмеливается спросить Грызлова.
Я задерживаю дыхание в ожидании ответа на этот животрепещущий вопрос.
– Сто двадцать штук, по тридцатке на каждого. И это они еще по-божески с меня содрали.
Тридцатка… Мой ежемесячный заработок в цветочном салоне.
Отдохнула, блин, с друзьями.
Лучше бы в салон красоты сходила, деньги хотя бы с пользой потратила. А еще лучше купила бы новый холодильник. Старый в последнее время почти не морозит.
– Влад, дуй в машину, – командует Виктор Степанович, смерив меня неласковым взглядом.
– Пап, я сам доберусь, а ты поезжай. Мама, наверное, волнуется.
– Мать не в курсе, иначе со мной бы прискакала. Я не понял, твои друзья сами не в состоянии до дома доехать?
– Я девушку провожу и приеду, – упрямо отрезает Влад, загораживая меня собой, все больше укрепляясь в своем рыцарском статусе.
– Девушку он проводит, – раздраженно цедит мужчина. – Было бы там что провожать. Вот Алла…
– Пап, давай я сам разберусь, – перебивает отца Влад.
– Вижу, как ты разбираешься, – махнув на сына рукой, Виктор Степанович разворачивается к своей шикарной тачке.
Спустя минуту он, наконец, уезжает, все с облегчением выдыхают.
– Ух и суровый у тебя батя, Грудинин, – нервно ухмыляется Маринка. – Он ведь про деньги не пошутил?
– Забей, – равнодушно отзывается Влад. – Я вас пригласил, на мне и ответственность.
– Супер, спасибо, брат, – обрадованно тянет свою граблю Марат, и крепко жмет другу руку, хотя я бы поспорила насчет того, кто тут кому – друг, а кто – так. – У меня в этом месяце по баблосу голяк. Мы с Маринкой путевки в Турцию на Новый год купили.
– Но в следующий раз проставляемся мы, – встревает Маринка. – В ноябре? Ага?
– Посмотрим, не люблю загадывать, – пожимает плечами Влад и оборачивается ко мне. – Варь, хочешь заедем за твоими вещами? Тут на такси минут сорок.
– А потом час обратно, – подсчитываю вслух.
Безуспешно пытаюсь включить разряженный телефон, который в отличии от наших вещей полицейские подобрать не поленились. Давно нужно было мобильник поменять, а я как обычно тяну и экономлю.
– Сколько сейчас времени? – поднимаю на Влада вопросительный взгляд.
– Половина пятого утра, – посмотрев на экран айфона, сообщает он.
– Поздно, через полтора часа мама проснется, – с упавшим сердцем бормочу я.
– Понял, – кивает Влад. – Адрес тот же? Я такси вызываю.
– А ты помнишь? – удивленно вскидываю брови.
– Я же сказал, что ты мне сразу понравилась. Конечно, я запомнил твой адрес, – с улыбкой отвечает Влад.
– Ты бы знала, как он с меня номер твоего телефона тряс, – встревает Марина. – О, за нами через пять минут Тойота Корола приедет, – радостно объявляет она.
От отделения полиции отъезжаем одновременно. Марина с хахалем на Тайоте, мы с Владом на Киа. В салоне тепло, приятно пахнет и водитель на удивление вежлив. Влад размещается вместе со мной на заднем сиденье и всячески пытается приподнять мой упаднический настрой.
– Не дрейфь, Варь. Через двадцать минут будем на месте.
– Угу, – мрачно киваю я, представляя бурную реакцию мамы на феерическое возвращение блудной дочери. В толстовке с чужого плеча поверх нижнего белья. Тут к гадалке не ходи, решит, что я по рукам пошла.
– Хочешь, я с тобой поднимусь, объясню твоей матери все, как было, – предлагает Влад. – Возьму всю вину на себя.
– Нет, – сделав страшные глаза, отнекиваюсь я. – Надеюсь, что она не проснется. А ты и так, всю ответственность на себя взял. За всех, причем. Кстати, ты регулярно употребляешь или это была разовая акция? – очертив взглядом мужественные черты лица, в который раз удивляюсь, как ему удалось так сильно преобразиться за сравнительно короткий срок. Если мотиватором была не бывшая девушка Алла, то что тогда?
– Я не употребляю, Варь, – пронзительно глядя мне в глаза, заверяет Влад. – Марик балуется иногда и те приятели тоже, но я категорически мимо и алкоголь в исключительных случаях. Я же медик, осознаю последствия.
– Ладно, проехали, – в полной мере удовлетворённая объяснениями, перевожу взгляд в окно.
Умытый дождем город тонет в неоновых огнях, а я в своих унылых мыслях. Бурная ночка временно задвинула тягостные эмоции от обмана Красавина, но теперь они снова расцвели буйным цветом, отдаваясь щемящей болью в сердце. И мобильник словно нарочно сел, оградив меня от позорных попыток снова ему написать или позвонить.
Почувствовав, что мне не до разговоров, Владислав оставляет меня в покое до конца пути, за что ему большое человеческое спасибо.
Ловлю себя на том, что в его обществе чувствую себя на удивление комфортно и необременительно. Он меня не раздражает, не вызывает отторжения и неприязни, и я не считаю его глупым, легкомысленным и посредственным, как большинство парней, что пытаются за мной приударить.
Может, зря я не дала ему шанс год назад? Глядишь, могло бы что-то получиться, хотя…
Нет, не могло. В то время я никого, кроме Красавина в упор не видела, да и после тоже.
– Дашь мне свой номер телефона? – просит Влад, когда такси тормозит у моего подъезда.
Очнувшись, я вытягиваю голову, выглядывая в окно. Это определённо мой двор, в окнах нашей квартиры темно, что сильно обнадеживает. Дергаю дверцу машины и спохватившись, резко оборачиваюсь к ожидающему моего ответа парню.
– Извини, конечно. Записывай… – по памяти диктую цифры личного номера. – Спасибо, что подвез и… вообще, за всё. Толстовку верну позже. Постираю и…
– Можешь не стирать, – широко улыбается Влад, вгоняя меня в краску, – Мне нравится твой запах.
– Сейчас я пахну обезьянником и его обитателями, – сконфуженно отвечаю я.
– Ты не против, если я вечером завезу тебе твои вещи? Может, заодно прогуляемся куда-нибудь? В кафе посидим? Или в кино сходим?
– После смены я буду никакая, Влад, – шмыгнув забитым носом, удрученно вздыхаю. – И, вероятно, все-таки разболеюсь.
– Тебе бы отлежаться, – беспокоится Влад. – Никак не перенести смену?
– Нет, – качаю тяжелой головой. – Сейчас напьюсь противовирусных и постараюсь как-нибудь продержаться до вечера.
– Я могу с работы тебя встретить, домой подвезти, – вызывается зубной фей.
– Набери мне около шести, – неуверенно веду плечами.
Отшивать его совершенно не хочется. Просияв, Влад порывисто целует меня в щеку, и кажется, смущается еще больше, чем я.
Пунцовая и взвинченная, нервно выскакиваю из машины, бросив напоследок робкое: «пока, до квартиры провожать не надо».
Такси срывается с места, а я, накинув на голову капюшон, и, глядя исключительно под ноги, крадусь к подъезду. Хочется верить, что никто из соседей в столь ранний час не отсвечивает у окна, иначе сплетен не оберешься.
Я почти у цели, когда передо мной внезапно вырастает мускулистая преграда в дорогих кроссах, синих джинсах и стильной черной кожанке. В нос ударяет знакомый запах мужского парфюма с нотками крепких сигарет и соленого ветра.
– Привет, Варь, – мрачно произносит голос, который я уже не надеялась услышать.
Сердце стынет в груди, в мыслях полнейший хаос. Нет, этого просто не может быть. У меня зрительные и слуховые галлюцинации на фоне стресса. Растерянно пискнув, запрокидываю голову, натыкаясь на прожигающий взгляд бездонно-голубых глаз, наблюдающих за мной с недобрым прищуром.
Красавин.
Высокий, заматеревший, загорелый, отчего его отросшие волосы, схваченные на затылке кожаным шнурком, смотрятся светлее, чем я запомнила. Африка однозначно благотворно на него повлияла. От педантичной слащавости и следа не осталось. И энергетика просто убийственная, с ног сносит.
Качнувшись, натягиваю толстовку чуть ли не до колен, чувствуя себя помятой замухрышкой. Боже мой, как же обалденно он выглядит, даже появившиеся морщинки в уголках глаз его не портят.
Может, он мне снится?
Господи, ну пожалуйста! Я не готова!
И, вообще, хуже ситуации специально не придумаешь.
Щипаю себя для пущей уверенности и громко шмыгаю носом.
– Кошмар… – выдаю первое, что производит мой обалдевший мозг. – Откуда ты взялся? – вторая попытка звучит так же глупо.
– Откуда я – понятно, а вот ты, Варь… – сделав красноречивую паузу, окидывает меня с головы до ног уничижительным взглядом. И столько в нем всего… Недоумение, растерянность, злость, разочарование, что-то еще более тягостное, глубинное.
– А я вот… – дар речи снова подводит, нервно развожу руками, скидывая капюшон и, вспомнив как два часа прождала его под дождем на лавочке, нахожу в себе силы разозлиться.
Какого лешего он смотрит на меня так, словно я ему по гроб жизни обязана?
Ладно, обязана, но ведь это Макс меня кинул, а не наоборот. С какой стати я должна перед ним оправдываться?
– Твоя мать сказала, что ты на свидание ушла. Вижу, оно прошло продуктивно, но объясниться все же придется, – добивает Красавин, и схватив меня за руку, куда-то тащит.
Не успеваю опомниться, как оказываюсь в салоне его Ауди на переднем пассажирском сиденье. Макс заводит двигатель, чтобы включить обогрев, не сводя с моей физиономии нервирующего тяжелого взгляда.
Вроде бы молчит, а ощущение, что кричит, не жалея матерных слов. Меня буквально припечатывает и размазывает в сопли. Прячу руки в рукава, сердце гулко бухает в груди, перед глазами пляшет калейдоскоп разноцветных точек, лицо горит лихорадочным румянцем, а под кожей – ледяной озноб.
– Так и будешь молчать? – Макс прерывает гнетущую тишину, бьющую по нервам статическими разрядами.
Напряжение зашкаливает, он требует, чтобы я что-то сказала… а если мне нечего… нечего ему ответить? Если внутри ледяная пустыня и промозглая осень?
– Я прождала до одиннадцати часов, потом поехала к друзьям за город. Вечеринка вышла из-под контроля. Эту ночь я провела в отделении полиции, – механическим простуженным голосом перечисляю свои злоключения.
Я отлично понимаю, как выгляжу со стороны и предпочитаю не приукрашивать правду. Зачем? Мы друг другу никто, чтобы придумывать оправдания.
– Я, смотрю, жизнь тебя ничему не учит, – положив руки на руль, Макс криво усмехается, глядя в унылый полумрак октябрьского утра. – Все так же болтаешься по сомнительным вечеринкам и встреваешь в неприятности?
– Выходит, что так, – не спорю я. Опять же – зачем? – Все могло сложиться иначе, если бы ты позвонил и предупредил, что опоздаешь.
– Сейчас я думаю, что это даже к лучшему, – хмуро констатирует Красавин.
Меня передергивает от его эгоистического похуизма и самонадеянности.
– К лучшему? – ледяным тоном переспрашиваю я. – Что хорошего в том, чтобы заставить меня ждать два часа под дождем? Ты знаешь, сколько раз за это время я набрала твой номер? А сколько килобайт сообщений отправила?
– Не знаю, Варь, – передергивает обтянутыми черной косухой плечами. Повернув голову, с укором смотрит на меня. – Я выронил телефон в аэропорту. Торопился на рейс. Обнаружил пропажу уже в самолете. Извини, но новый купить не успел. Кто же знал, что тебя потянет на подвиги после всего двух часов ожидания.
– Всего? – сиплю я, сжимая пальцы в кулаки. – Я промокла до нитки. Думала, что-то случилось. Как дура, мониторила твой рейс.
– Я прилетел позавчера, – ошарашивает меня Красавин.
– Позавчера? – не верю собственным ушам.
Почему он перенес рейс? Хотя какая, к черту, разница, если…
– За два дня ты не нашел времени, чтобы купить телефон? – цежу сквозь зубы, ощущая, как ядовитая обида сковывает горло невидимой петлей.
– Было как-то не до этого, Варь.
Его взгляд стекленеет, красивые губы сжимаются в тонкую линию. Макс тянется за пачкой сигарет в бардачке и, опустив стекло, жадно прикуривает. Никотиновый яд расползается по салону, глаза предательски слезятся. Нет, все рыдания потом, дома, в ванной под шум воды.
– Признайся, что ты снова обо мне забыл. Я просто не понимаю, Макс… Зачем это было? Звонки, переписка? Ты заскучал на карантине? – брошенные на эмоциях вопросы повисают в воздухе.
Красавин снова отрешенно смотрит в одну точку, по всей видимости не собираясь опровергать мои подозрения. Едкий дым горчит на языке, словно я сама до тошноты накурилась. Мне физически плохо, ноет все тело, особенно в области груди, и дело вовсе не в простуде.
Когда-то я просила его не меняться, но это все равно произошло. Мир так устроен, жизнь не стоит на месте, она кружит нас в своем диком танце, заставляя двигаться вперед или назад.
Не во времени… нет. Вернуться в прошлое не способен никто, но застрять в нем – легко. Глядя на сегодняшнего Макса, я понимаю, что он отпустил многое, но ничего не забыл. Между нами больше нет Агнии Даниловой, но я по-прежнему чувствую разделяющую нас непробиваемую глухую стену.
– Я так ждала эту встречу… – обреченно бормочу я.
– Так ждала, что сейчас сидишь в мужской толстовке на голое тело? – ухмыльнувшись, произносит Красавин. – Быстро же ты утешилась, Варь.
Каждое слово жалит, как укус кобры. Яд расползается по телу, парализуя мышцы. Не могу принять, что все это реально… Мы же так красиво расстались. Несмотря на всю мою боль и разорванное в клочья сердце – мне не в чем было его обвинить.
Но вот он снова передо мной. Совсем другой, незнакомый, далекий и давно уже не мой. Если свобода и подарила ему крылья, то они сумрачно-черного цвета и вряд ли способны поднять в небеса. Обожжённый пустыней принц с ледяным сердцем, которое я не смогла отогреть. Наверное, потому что холодным оно было только для меня… Для той другой он горел, пока она не спалила его дотла.
– Прости, Варь. Я не имею право что-то тебе предъявлять, – глухо произносит он. – Просто я думал… – тряхнув головой, он горько ухмыляется, выпуская очередную порцию удушливого дыма. – Ладно, закрыли тему. Жизнь твоя, и тебе решать, как и с кем проводить свое время. Парень, одолживший тебе толстовку… Он – кто? Случайная связь или…
– Или, – сморгнув набежавшие слезы, перебиваю я и вызывающе задираю подбородок.
Как же легко он записал меня в шлюхи! Так же безапелляционно, как в нашу первую встречу.
– Влад – постоянный. Мы давно в отношениях. Ты его уже видел однажды.
– Тот ботан в очках? – едко ухмыляется он, смерив меня изучающим взглядом.
– Он больше не похож на ботана, – неожиданно для самой себя вступаюсь за зубного фея.
– Ага, теперь он похож на лоха, которому ты собиралась наставить рога со своим бывшим парнем, – язвит Красавин. – Скажи, Варь, а «давно в отношениях» – это после меня или вовремя?
Снова больно бьет, не рассчитав силу. Откуда ему знать, что за какие-то пять минут он прокрутил мое сердце в фарш?
Боже, я опять его оправдываю….
– После, Максим, – устало отвечаю я.
– Ну хоть на этом спасибо.
– И я не собиралась наставлять рога с бывшим, – добавляю с нажимом. – Это твои домыслы.
– Врешь, – глядя мне в глаза, хмыкает Макс. – Во всём врешь.
– Тогда какой смысл вести беседы с заядлой лгуньей? – с обидой парирую я.
– Ты права – никакого. Беги домой, Варь, – небрежным кивком головы, он указывает на дверцу машины с моей стороны. – Рад был повидаться, – последнее звучит, как смачный плевок в душу.
– Извини, но я того же не скажу, – проглотив горький комок, смотрю в льдистые глаза, запечатлевая в памяти любимый образ. – Почему ты прилетел раньше? – не удержавшись, спрашиваю я.
Сердце надрывно бьётся в клетке из ребер, в глазах собираются слезы. Прежде чем уйти, я должна знать, что заставило его забыть обо мне.
– Мой отец умер. Я перенес рейс, чтобы успеть на похороны, – глядя в сторону, севшим голосом произносит Макс.
Внутри все обрывается, я каменею, перестаю дышать и чувствовать. Тупая боль атакует затылок, за грудиной печет и царапает. Меня с головой накрывает лавиной скорби и сожаления. А еще стыда за свое глупое поведение.
Господи, я недавно размышляла, что хуже ситуации не бывает. Оказывается, бывает. В миллиард раз хуже. У меня нет слов, я словно рыба, выброшенная волной на каменистый берег.
– Это ужасно, Макс, – выдавливаю едва слышно, дрожащими пальцами накрывая его сжимающую руль ладонь. – Соболезную вашей утрате… Если бы я знала…
– Ты не знала, Варь, – опустив голову, он смотрит на мою руку поверх своей. – Все нормально. Я справлюсь. Маме сейчас тяжелее всех… Отец всегда казался несокрушимым и сильным. Та самая надёжная стена, о которой мечтают многие женщины. Они по-настоящему были счастливы.
– Что случилось? – дребезжащим голосом спрашиваю я.
– Обширный инфаркт, – глухо отзывается Макс. – А еще Маша сегодня… нет уже вчера родила дочь.
– Твой отец станет ее ангелом хранителем. Как назвали девочку?
– Ева.
– Красивое имя. Маша в порядке? – намеренно отвлекаю Макса от тягостных мыслей.
Я была совсем маленькой, когда умер отец, мало что тогда осознавала, но моя жизнь сделала крутой поворот «не туда» именно после его смерти. Мама… она не справилась и нашла утешение в алкоголе. Боль потери – самое страшное чувство и несмотря на то, что я его не испытывала в полной мере, видела, как оно разрушало многих, даже самых сильнейших. Агния Данилова – печальный тому пример.
– Маша в больнице. Роды начались раньше срока, но врачи заверяют, что всё под контролем.
– Забота о внучке поможет твоей маме переключиться, – крепче сжимаю мужские пальцы. – Надеюсь, Машин муж будет не против.
– Солнцев не будет против. Мама сегодня выедет в Москву. Побудет с ними до девятого дня.
– Это правильно, – киваю я. – Вам сейчас нужно максимально сплотиться и держаться вместе. Когда ты возвращаешься в Париж?
– Через неделю. Дольше задержаться не могу, – сдвинув брови, отвечает Макс.
– Я могу тебе чем-то помочь? – задержав дыхание, тихо спрашиваю я.
– Можешь, Варь, – вскинув голову, он смотрит на меня сумрачным взглядом, от которого моя нервная система выдает очередной сбой. – Проведи эту неделю со мной.