Три времени любви
Три времени любви, счастливых и печальных,
три времени любви – находок и утрат,
три времени любви за нашими плечами —
звездопад, листопад, снегопад.
Как сладок первых дней любви
счастливый звездопад!
И юных звезд так ярок свет беспечный…
Мы жили и любили наугад —
и счастье нам казалось бесконечным.
Как горек поздних дней любви
печальный листопад,
и желтый лист – как будто волос белый…
Мы жили и любили невпопад —
как быстро наше время пролетело.
Как больно видеть, что следы заносит снегопад,
и белый снег – как чистая страница…
и пусть уже нам нет пути назад,
три времени любви нам будут сниться.
Взгляды, как молнии, пересекаются,
и никуда нам не деться —
два одиночества наши сливаются
в ритме единого сердца.
Небо целуя в свободном падении,
мы разбираться не будем:
то ли мы ангелы, то ли – мы демоны,
то ли обычные люди.
Прошлое наше уже обесточено,
перевернем и забудем,
мы друг для друга теперь – многоточие,
и продолжение – будет!
Мое сердце сошло с ума
Это было как выстрел,
как внезапный удар…
Это было так быстро,
как еще никогда.
И из множества версий
правда только в одной:
одинокое сердце
захлебнулось тобой…
Мое сердце сошло с ума!
в нем не лето и не зима,
в нем не камни и не цветы —
только ты!
Как вороны, над нами
все, что было, кружит —
но смывает цунами
нашу прежнюю жизнь.
И безумие это
поглотило меня —
и закат стал рассветом
бесконечного дня…
Как объясняются в любви глухонемые?
Каким движеньям рук ли, глаз ли, губ
доверить те слова хмельные,
которые до смерти берегут?
Забудешь все: и жест, и взгляд, и вскрик,
и руки, что сомкнулись за плечами, —
но пару слов, качнувших этот миг,
уже ничто не возвратит в молчанье.
Тебя я у неба взял взаймы
Шевельнуть боюсь плечом,
чтоб твой сон не потревожить,
поцелуй стучится мой к тебе во сне.
И сейчас мне ни о ком
и подумать невозможно…
Ты весь мир заменила мне!
Тебя я у неба взял взаймы,
когда в моем сердце было пусто,
чтоб отогреть среди зимы
замерзшие чувства…
Тебя я у неба взял взаймы,
твоим околдован магнетизмом —
и понял я вдруг,
что долг я верну
лишь собственной жизнью.
Будет день, и будет ночь,
будут слезы и улыбки,
но моя рука всегда найдет твою…
Перед небом я в долгу,
что не совершил ошибки
в миг, когда прошептал: «Люблю»…
Когда на крыльях ночи прилетает утро,
всегда ты улыбаешься во сне —
и я не сомневаюсь ни минуты:
тебе приснилось то же, что и мне.
Я охраню тебя от всех случайных взглядов,
и ты меня от сглаза сохрани —
и отразятся в лужах безотрадных
высокие небесные огни.
Когда затихнет солнце на твоих ресницах,
опять я утону в твоих руках —
и снова до утра нам будет сниться,
как ангелы танцуют в небесах.
Как хорошо целоваться весной!
Сад возвратился, и дождь, и улыбка,
и, накрывая горячей волной,
юные губы парят надо мной
в небе лица твоего.
Сад истомившийся бредит грозой:
нет ни секунды без птиц или ветра,
и, заслоняя порядок былой,
юные очи летят надо мной
в небе лица твоего.
Темное небо покинул закат…
Может быть, все это мне только снилось?
Но озаряет бушующий сад
неповторимое, как звездопад,
небо лица твоего.
Как хорошо жить на этой земле,
быть молодым и увидеть однажды,
как, словно синяя птица во мгле,
новое небо откроется мне —
небо лица твоего.
День любви
Я тебя сфотографирую на память,
чтобы день любви мне помнить много лет…
Вместо вспышки будут звезды с неба падать,
улыбнись – и птичка вылетит на свет.
А потом нас повезет трамвай к вокзалу:
лето кончилось – пора и нам с тобой…
Я не знаю, это много или мало —
день любви, но он останется со мной.
Улетела птичка и не оглянулась…
Я над странной фотографией притих:
ночь была, но так светло ты улыбнулась,
что засвечен оказался негатив.
Осенний романс
Угловатость лишней встречи,
угловатость октября.
Да, я знаю, время лечит —
Только как же без тебя?
Угловатая улыбка,
угловатые слова…
Значит, было все ошибкой,
значит, осень позвала.
Угловато прячешь плечи,
лист осенний теребя.
Да, я знаю, время лечит —
только как же без тебя?
Угловатое прощанье
с горьким привкусом беды…
Что-то время обещает?
В голом в небе – ни звезды.
Что-то будет – чет иль нечет?
Угловатость бытия.
Да, я знаю, время лечит —
только как же без тебя?
Зимняя Ялта
Зимняя Ялта туманом одета —
трудно поверить, что было тепло.
Кончился праздник счастливого лета…
Что же меня сюда вновь привело?
Воспоминанья по улицам бродят,
к морю спускаются нашей тропой,
ветер доносит обрывки мелодий —
все, словно прежде, но я не с тобой.
Как обезлюдела зимняя Ялта,
и пустотой болен сумрачный пляж…
Но к горизонту уносится яхта —
если, конечно, она не мираж.
Пьяный вальс
Пьяный пианист, пьяный контрабас
ночи напролет нам играют вальс.
Этот пьяный вальс так на жизнь похож:
где тут раз-два-три, разве разберешь…
Обними меня, чтобы свет погас…
Вечность напролет мы танцуем вальс,
только пьяный вальс всё сбивает счет:
то ли раз-два-три, то ль наоборот…
Давай станцуем вместе пьяный вальс,
и, может быть, он снова сблизит нас…
Щекой слезу мою сотри,
и пусть не слышно раз-два-три,
давай попробуем последний раз.
Небесный музыкант
Песню небесный играл музыкант,
ноты вели нас, как звезды в туман,
к любви.
Песню небесный играл музыкант,
но неземной ошибался талант,
увы…
Все начиналось с ноты до:
там под счастливою звездой
два наших сердца
открыли дверцы —
и в них любовь свила гнездо.
А нота ре взошла потом:
мы целовали летний гром,
и в каждом звуке
сплетали руки —
и нота ми казалась сном…
Но ноте фа досталась роль
нам принести измены боль —
и мы бездумно
свечу задули,
любовь приправив нотой соль.
И закричала нота ля,
как SOS больного корабля,
но было поздно,
погасли звезды —
и нота си не доплыла…
Моя душа беременна любовью,
я чувствую, она вот-вот начнется,
когда пересечемся мы с тобою —
и в каждой моей клетке вспыхнет солнце.
И кровь по жилам брызнет водопадом,
и оживет пропитое здоровье —
душа освобождается от яда,
когда она беременна любовью.
Сходить с ума от брошенного взгляда,
уснуть в ногах, проснуться в изголовье…
Мне больше ничего уже не надо,
когда душа беременна любовью.
И если бы не наважденье это,
я точно что-то сделал бы с собою —
но ночь в окне сменяется рассветом,
когда душа беременна любовью.
На стойку бара льется свет,
и никого у стойки нет,
лишь кофе пряный аромат
и откровенный чей-то взгляд.
По окнам бьет холодный дождь,
за окнами осталась ложь…
И кофе пряный аромат,
похоже, свел тебя с ума.
Я точно знаю, что нас ждет,
и все слова уже не в счет —
под кофе пряный аромат
меня ты выбрала сама.
И будет так, как быть должно,
и будет дождь стучать в окно…
Но кофе пряный аромат
ни в чем не будет виноват.
Письмо
Напишу Вам смешное письмо,
чтобы Вы, прочитав, улыбнулись,
напишу, с кем бываю в кино —
и ни слова о том, что люблю Вас.
Отыщу я такие слова,
чтобы Вам на мгновенье взгрустнулось,
напишу, что желтеет листва, —
и ни слова о том, что люблю Вас.
Я попробую так написать,
чтоб волнение к Вам прикоснулось…
Обо всем я сумею сказать —
и ни слова о том, что люблю Вас.
Твои письма, как капли крови,
исцеляют меня, когда
мне ничто не поможет, кроме
твоего далекого «да».
…Среди ночи глаза открою,
осознаньем ошеломлен —
у меня твоя группа крови
и твоей головы наклон.
Поцелуи – словно выстрелы,
мы с тобой смертельно ранены,
наши танцы будут быстрыми,
мы танцуем не по правилам.
Ничего, что ночь – случайная,
лучше так, чем в одиночестве.
Может, снова повстречаемся,
если музыки захочется.
Тает дымка сигаретная,
опустели рюмки узкие…
Не шепчи слова запретные —
все равно, утонут в музыке.
Две улыбки на прощание —
и розетка обесточена…
Может, снова повстречаемся,
если музыки захочется.
Такое время дня,
такое время года,
что слава не нужна
и не нужна свобода.
Должно быть, заодно
ноябрь и бездомность,
когда твое окно
взошло звездой бездонной.
Похороню крыло
у твоего порога —
окно твое взошло
над бедною дорогой.
Окно твое взошло,
последним светом брызнув,
и слово не спасло —
такое время жизни.
Я заглянул в твое окно —
и сразу запотели стекла,
и света яркое пятно
подернулось туманом блеклым.
Должно быть, в комнате тепло,
и без меня тебе просторно —
свело узорами стекло,
как судорогой сводит горло.
Ведь здесь так холодно, что звезд
не хватит для самообмана —
и сквозь меня пройдет мороз,
и старше на любовь я стану.