Разбередил рану, уснул лишь к утру. Проспав всего часа два, Макар попытался взбодриться холодным душем и убойной порцией крепкого кофе. Хотя это было совсем неудивительно: банальный закон подлости, а он никогда не подводит. Как только предстоит важное мероприятие, на котором надо иметь чётко работающее сознание, так обязательно что-нибудь да помешает выспаться.
Слегка раздражённый он ехал на работу и прокручивал в голове текст предстоящего доклада. Сегодня был важный день в жизни Макара и его друга и коллеги Володи, вдвоём с которым они должны были бороться с сильной оппозицией за грант.
И вот, одетый в свой лучший летний костюм, Макар вышел из машины на парковке института в боевом настроении, оставив позади мысли о девушках и полностью сосредоточившись на рабочих моментах.
Дебаты были назначены на десять часов. У друзей имелся в распоряжении час, чтобы ещё раз пробежаться по деталям доклада и презентации, но Володя начал с волновавшего его вопроса.
– Сальные подробности?
– Чего? – Макар брезгливо скривился.
– Как тебе Кира?
– Слушай, я пытаюсь сосредоточиться на докладе. Флэшку давай.
– Держи, – кинул её Володя.
Молодой человек протянул руку и… получил по ней удар плетью.
– Убрал грязные лапы, пока целы! Порублю! – грубо гаркнул мужчина, сидящий на верблюде и ведущий Макара за собой на поводке.
Тот озирался с безумными глазами. Снова пустыня. Он в костюме, с непокрытой головой на солнцепёке, пленник.
– Кто вы? Что происходит? – спросил он, вскинув голову, прищурившись и пытаясь разглядеть своего конвоира. Мужчина с невозмутимым видом восседал меж верблюжьих горбов и даже не взглянул на вопрошающего, только дёрнул верёвку, больно сжав Макару горло.
– Поговори ещё!
«Чёрт возьми! Опять вырубился! С чего?» – Макар враждебно покосился на его холщовые брюки и кожаные сандалии.
Второй раз он уже здесь, однако пустыня ему изрядно поднадоела. Нет других локаций для сна?
Руки его не были связаны, и как в прошлый раз, он соорудил из рубашки бандану, чему мужчина на верблюде не препятствовал.
Всё повторилось: тело изнемогало от жары.
– Куда мы идём? – Макар понимал, что это всего лишь сон, а потому хоть и страдал, был спокоен.
Вместо ответа мужчина вновь сжал ему горло, не удостоив больше ни взглядом, ни словом, ни жестом.
«Ладно, – решил Макар, откашливаясь. – Видно будет».
Через чудовищно долгий промежуток времени, который тянулся мучительнее прежнего, перед путниками прямо посреди пустыни возник шатёр. Мужчина не сходя с верблюда наклонился к пленнику, отстегнул ошейник и молча сделал знак войти.
Скрыться от неутомимого и нещадного солнца было приятно даже на миг. Макар смело раздвинул плотную ткань и… оказался в своей квартире. Яркое солнце било во все окна, отчего привычные предметы казались нереальными, окутанными дымкой.
В гостиной за круглым столом, накрытым алой скатертью, сидела бабушка. Старчески сухая и сгорбленная, с высокой причёской, в траурном платье и кружевных чёрных перчатках она раскладывала пасьянс.
– А-а, это ты, – разочарованно протянула она, не взглянув на внука. – Я думала, Алёша… Чего хотел?
Макар гневно сжал кулаки. Даже здесь, во сне, она не может быть нормальной бабушкой. Хотя с чего бы? При жизни её не интересовал ни сын, ни внук, она жила лишь воспоминаниями о рано ушедшем муже. Дедушка погиб на богемной вечеринке, играя с такими же, как он, безбашенными молодыми талантами в русскую рулетку.
– Садись, раз пришёл, – безразлично махнула рукой бабушка.
– Что же ты так с ним и не встретилась? – ехидно спросил Макар, шагнув к столу. С его ботинок посыпался песок. – Выходит, всё было зря? – не унимался он, вразвалку усевшись на стуле. – Потратила жизнь на мираж. Сожалеешь?
– Ты глуп, – спокойно ответила бабушка, так и не подняв глаз от пасьянса. – Настоящую любовь можно встретить лишь раз. И встречает-то далеко не каждый. А коль она случилась, неважно, сколько времени вы с суженым были рядом. Пусть лишь день, а ты счастлив всю жизнь, потому что отпил из источника живой воды, она попала в твою кровь и будет вечно с ней бежать по венам. Тебе не понять, ты – самовлюблённый эгоист. Ты не умеешь любить.
– Неправда! Ты ничего обо мне не знаешь, бабушка, ни разу и не интересовалась.
– А мне и не надо, я и так знаю больше тебя. То – не любовь, а чувство вины.
– Думаешь, ты одна умеешь судить об этом?!
– Прости себя – этого будет достаточно.
– Да, я самовлюблённый эгоист. Будь она мне безразлична, давно бы нашёл себе оправдание и успокоился. Потому и не могу себя простить, что люблю её, и не ради неё, а ради себя хочу найти.
– Я тоже много чего хотела, но оказалось, что раз потерял – то потерял. – Бабушка резко подняла на внука горящий взгляд. Это были не её тусклые серые старческие глаза, полные грусти, а яркие фиалковые сияющие очи Вероники.
От испуга Макар отшатнулся и свалился вместе со стулом, но не ударился об пол, а провалился в мягкую бездну неведомого пространства. И в тот же миг… еле удержал трясущимися руками руль.
Холодный пот окатил волной, сердце бухало так, будто готово было выпрыгнуть из груди. Он чуть не вписался на полной скорости в столб посреди Ленинградки. Автомобиль мчался на северо-запад.
Кое-как справившись с дыханием и уняв бешеный пульс, Макар посмотрел на часы. Они показывали двадцать два сорок пять. А он точно помнил, что когда ловил флэшку, было начало десятого утра. Больше десяти часов он бродил по воображаемой пустыне. Как это понимать? К тому же нетрудно догадаться, что путь его лежал к дому Киры. Чертовщина какая-то!
Улучив момент, Макар поменял направление движения. Руки всё ещё дрожали. Ладно, вчера, он записал девушку в коварную отравительницу. А сегодня? Володя? Это смешно.
Чёрт! Дебаты! Его снова бросило в холодный пот.
Он набрал номер Володи, но абонент оказался вне сети.
«Точно! Бухали. – Макар только теперь заметил, что нетрезв. – Да что со мной? Ещё и за руль сел пьяным. Неужели выиграли? Или наоборот, проиграли и заливали горе».
Теперь понятно: дело в алкоголе. Но до чего неприятный сон!
Ситуация с дебатами начала проясняться, как только следующим утром Макар переступил порог института. Встречающиеся по дороге коллеги одобрительно кивали и поздравляли. Это радовало и походило на их с Володькой победу. Однако дружеское приветствие оппонента Козлова с похлопыванием по плечу и странная реплика: «Вчера мы с тобой дали жару!» породили некоторые сомнения. Макар решил, что нужно незамедлительно найти друга и, стараясь избегать разговоров с коллегами, метнулся в его кабинет.
– Фух! – выдохнул он, захлопнув за собою дверь. – Еле оторвался.
– Пошёл вон! – Приятель одарил его презрительным взглядом исподлобья.
– Чего? – От такого приветствия у Макара отвисла челюсть.
– Оглох от комплиментов? Пошёл вон! Я и так всю ночь жалел, что тебе рожу не набил. К чёрту бы все эти приличия!
Володя отличался благородным и спокойным нравом, и дружили они очень давно. Такие речи Макар слышал от друга впервые и застыл в недоумении.
– Хотя нет, постой. Может, и хорошо, что ты зашёл. – Приятель встал со стула и начал мерить шагами кабинет, гневно сверкая карими глазами из-под сведённых густых бровей и размахивая руками. – Всё думал и никак не мог понять, как ты мог так подло со мной поступить. Мы же с тобой с первого курса вместе. Друг за друга горой. Когда тебе было плохо, я вытаскивал тебя. Не к тому, что мне нужна благодарность, так и должны поступать друзья. Но уж на что я точно мог рассчитывать, так это на то, что ты не предашь меня. Как это вышло?! Я ведь считал, что знаю тебя как облупленного. А ты…
– Вов, я болен, у меня провалы в памяти. Я не помню, что было на дебатах, – попытался оправдаться, сам ещё не зная за что, Макар.
– Провалы?! – зло засмеялся друг. – За дурачка меня держишь? Для больного ты слишком гладко излагал. Пусть! – Он ударил по столу кулаком. – Пусть! Я понимаю, что в какой-то момент ты понял, что наша теория провальна. Но это же наука, здесь постоянно так. Почему мне не сказал об этом?! Чего ты добивался?! Моего унижения?
– Вов, прости, я не понимаю о чём ты?
– Лицемер! Сидеть часами, готовить доклад, чтобы потом выйти на кафедру и опозорить нас, вернее меня, выставить шутом. Зачем мы заявлялись на дебаты? Чтобы все узнали, какой Климкин неудачник? Его друг и коллега во время защиты его теории разбил её в пух и прах, доказав, что теория Козлова верна. У самого Козлова таких веских аргументов не было, у него аж глаза из орбит повылазили! Ну накопал ты их. Почему мне не сказал? Я бы понял, снялся с дебатов. За что, Макар?! Зачем ты выставил меня идиотом? – Володя обречённо опустился на стул и нетерпеливо махнул рукой. – Уходи, ничего не отвечай. Видеть тебя не могу. Хотя, – его вдруг осенило, – я понял! – Он закивал. – Другого шанса попасть в группу Козлова у тебя не было, а очень хотелось быть на передовой. Эффектное представление! – Его губы скривились в злой обречённой усмешке.
Спорить было бесполезно. Макар ничего не помнил, и возразить ему было нечего. Он молча покинул друга и с тяжёлым сердцем помчался к своему рабочему месту, чтобы ознакомиться со стенограммой дебатов. И она открыла для него трагичность ситуации во всей своей полноте. На месте Володи он бы убил себя за великолепный доклад, содержащий неизвестные ему факты и описание исследований, которых он никогда в глаза не видел. Это была речь гения от науки, каким Макар никогда не был. Трудоголик, но не талант, он был просто хорошим научным сотрудником, умеющим тщательно собирать, проверять и систематизировать данные, чтобы другие на их основе выдавали гениальные решения. Он не был тщеславен и любил свою работу именно такой. Доклад Макара кардинально менял его амплуа. Дерзкие, но обоснованные идеи, точные расчеты – всё о теории, которую отстаивала группа их с Володей оппонентов. Грант был выдан Козлову и его команде, в которую приняли и новоиспечённого сторонника.
Мозг Макара отказывался выдавать разумное объяснение произошедшему казусу, а в мистику он не верил. Потеря памяти наблюдалась у него лишь последние два дня, а чтобы написать прочитанную им речь, требовались месяцы работы. Он тупо смотрел в экран монитора, в сотый раз перечитывая своё имя в стенограмме. Нет, ошибки быть не может, есть же ещё и свидетели, тот же Володя.
Наркота? Алкоголь? Нет. Это уже похоже на нарушение психики.
Макар набрал в поисковике запрос о раздвоении личности. Диссоциативное расстройство идентичности? Допрыгался со своими переживаниями. Докушался антидепрессантов. Крыша поехала. К психиатру идти нельзя, прав лишат.
Вечером того же дня Макар с озабоченным видом сидел в баре и глушил уже не первый стакан виски, стараясь позабыть, что он псих.
– Чего грустный такой? – Он обернулся на звуки мелодичного голоса, донесшегося до него сквозь громкую музыку. Озорно сверкая огоньками зелёных глаз, на него смотрела симпатичная девушка. – Угостишь коктейлем?
– Да, закажи, – без особого энтузиазма произнёс Макар.
– Куба либре, – сказала бармену девушка, усаживаясь на высокий стул. – Так о чём грустишь?
– Тебе показалось.
– Да ладно. Я Карина. А тебя как зовут?
– Макар.
– Девушка, что ли, бросила? – диагностировала она.
Чуть прищурившись, Макар окинул её испытующим взглядом.
– Да ладно тебе, расслабься. – Она легонько толкнула его в плечо.
Макар усмехнулся ей в ответ. Так всегда с ним и случалось. Делать ничего не нужно. И чего только они себе думают?
– На работе проблема.
– А-а, – протянула Карина. – Ну, девушки-то у тебя нет, а то бы ей в декольте плакался.
– Железная логика, – кивнул он. – А ты чем занимаешься, кроме того, что утешаешь случайных мужчин в баре?
– Думаешь, обижусь? Нет. На самом деле я не очень люблю всяких нытиков, просто ты приглянулся. Так-то. Я не шлюха, если что. – Девушка поджала губки.
– Это хорошо. Ты не ответила на вопрос?
– Стюардесса.
– Куда летаешь?
– В Америку.
– Круто. Может, на воздух? Погуляем? Душно здесь. Или ты только что пришла? Сколько коктейлей не добрала?
– А я смотрю, ты тот ещё хам. Жаль, ошиблась. – Девушка гневно сверкнула глазами, сползла со своего стула и, зло вильнув бёдрами, удалилась, не забыв прихватить бесплатную выпивку.
Макар обменялся понимающим взглядом с барменом и заказал себе ещё порцию виски. Надо было хорошенько заглушить мысли и страх, поселившийся в сердце.
Глубокой ночью совершенно пьяным он вывалился из бара к заказанному такси. Устроившись на заднем сиденье автомобиля, почувствовал как медленно, словно в тёмную вязкую жижу, проваливается в сон.
***
– Вот так-то! Представляешь, нахал какой!– звонко звучал голос Киры. – А мне теперь как с ним разговаривать? Что думаешь?
Макар смотрел в стену безумным взглядом. Струи воды били его по макушке, а сквозь занавеску просматривался силуэт девушки. Она плескалась в умывальнике.
– Чего молчишь? – Кира без церемоний резко отодвинула штору. – Уснул, что ли? Да ладно, чего я там не видела! – Она засмеялась его порыву прикрыть интимные места руками. – Ну и вид у тебя! Пугливый какой. Ладно, не буду мешать, скромняга.
Она вышла из ванной, а Макар, дрожа всем телом, прислонился к кафелю.
«Этого не может быть, не может быть, – пульсировало в его мозгу. – Это сон. – Он ущипнул себя за бедро. – Дерьмо!»
Взяв себя в руки, Макар немного успокоился, и, решив, что здоровье дороже водительских прав, твёрдо вознамерился посетить психиатра. Он обтёрся полотенцем, но одежды в ванной комнате не обнаружил. Посмотрел на своё слегка безумное отражение в зеркале, подкорректировал выражение лица и толкнул дверь.
– Блинчики замороженные будешь? – крикнула ему из кухни Кира.
– Я не голоден. Так рано не завтракаю. Поеду, дела. – Он прыгал на одной ноге, натягивая джинсы.
– Здрасьте! Откуда нарисовались? Сам же хотел после душа обсудить поездку в Гренобль.
«Гренобль? Какой ещё на хрен Гренобль?!» – Хорошо, что она не видела его лица.
– Кира, извини. – Готовый к бегству, Макар стоял в дверях кухни. – Совсем позабыл, что в одно место надо заехать до работы. Спешу, давай потом поговорим. – Последние слова прозвучали уже на пути к выходу.
– Ну, как хочешь! – разочарованно крикнула она в ответ.
Прикинув, что быстрее доберётся на метро, чем на такси, Макар направился к ближайшей станции, и через пятнадцать минут уже сидел в вагоне. Всматриваясь с жадным любопытством в лица людей, будто они здесь какие-то другие, не такие, как наверху, он пытался вспомнить, когда ехал вот так в последний раз. Наверное, лет десять назад.
«Нет, ведь было, совсем недавно. Как же я забыл? Видимо, забывать уже давно стало моей привычкой, – думал Макар. – Перед сочельником, три года назад. Машина была в ремонте».
Ему вдруг стало так хорошо и перехотелось бежать к психиатру.
«Подождать. Судя по всему, ничего страшного не происходит. Я двигаюсь, совершаю какие-то действия. Ага, какие-то! Если бы…»
Макар ощутил необыкновенное спокойствие, какое можно почувствовать только в метро. Поезд мчался с огромной скоростью по тёмному тоннелю и, случись авария, вряд ли кто выживет. Но тебе не страшно, а фатально спокойно, ведь от тебя ничего не зависит. Можно размышлять, дремать, читать, слушать музыку или наблюдать за людьми. И лица у них такие безразличные, усталые и скучающие. Невозмутимые люди.
«Что психиатр? Слишком долго ему рассказывать. Он же начнёт с раннего детства. Нет, надо самому разбираться». – Макар был рад, что поехал не на такси, метро освежило его голову.
«Жизнь в параллельной реальности. А что? Имеет место быть». – Он почти развеселился.
Заскочив домой, чтобы переодеться, Макар поспешил на работу и первое, что он там сделал, – это написал служебную записку с просьбой исключить его из группы Козлова и оставить в прежнем отделе. Володьку он не видел, тот даже в столовой на обеде не показался.
Макар, постучавшись против обыкновения, вошёл в его кабинет.
– Ну ты и наглец! – прилетело ему вместо приветствия. – Звезданулся?!
– У меня в жизни был только один настоящий друг – это ты. Со мной происходит что-то странное, из медицинской энциклопедии. – Макар так и остался скромно стоять у двери. – Я не оправдываю свою подлость и не прошу меня простить. Хочу чтобы ты знал только одно: я совершил её не в здравом уме и не в трезвой памяти. Если бы разбитое лицо могло всё исправить, я бы и сам разбил его о косяк. Володя, мне больно, что я предал тебя и потерял единственного друга.
На этом Макар повернулся и исчез за дверью, дожидаться ответа было бессовестно. Володя – настоящий мужик, способный жизнь за друга отдать, он не заслужил такого разочарования. Но что Макар мог сделать, кроме как отказаться от места в команде Козлова? Что?
Во второй половине дня в его кабинете раздался телефонный звонок.
– Вас желает видеть Аркадий Владиленович, – заносчивым голосом произнесла секретарша.
Макар решительно поднялся со стула и направился в кабинет руководителя, он ожидал этого разговора.
– Присаживайтесь, Макар Сергеевич. Хотелось бы кое-что прояснить, – суровым тоном начал Аркадий Владиленович. – Позавчера вы яростно выражали свою приверженность теории Козлова, блистали с речью, благодарно приняли приглашение присоединиться к проекту. Я незамедлительно издал приказ, выделил финансирование, а сегодня мне попадает на стол служебка, в которой вы отказываетесь работать в команде Козлова.
Руководитель встал, заложил руки за спину и сделал несколько шагов по кабинету туда и обратно. Это было его постоянной привычкой. Он очень любил двигаться, а приходилось постоянно сидеть в кресле.
– Что молчите?
– Нечего добавить. Всё верно. Я поспешил, приняв предложение, прошу извинить за лишние хлопоты, – твёрдо ответил Макар.
– Хочу напомнить вам, уважаемый Макар Сергеевич, что наш институт решает стратегические задачи, важнейшие для страны. Это вам не институт благородных девиц. – (На этой фразе Макар усмехнулся.) – Мы с вами должны отдавать нашей работе все наши силы, понимаете? Это как армия. У нас нет права работать, спустя рукава, когда на пятки наступают сами знаете кто. Вы показали, что можете внести свежую струю в проект, и не имеете права отступать. Наоборот, я прошу не скрывать ваши способности, как вы доселе делали, а проявлять их смело и напористо, рождать гениальные идеи, а не скромничать. Мотивы вашего проступка мне неизвестны, и знать не хочу ничего об этом. Я настоятельно прошу вас… Нет, приказываю вам бросить все ваши силы на этот проект. Жду от вас результатов. Никаких возражений быть не может, это ваш долг. Надеюсь, вы понимаете.