Арина смотрит на меня сонными глазами, а её вечно идеальные волосы взлохмачены так, словно она специально без конца ёрзала головой на подушке.
– Ты позвонила мне в двенадцатом часу ночи, – говорит она заспанным голосом и хлопает подушечками пальцев под глазами, – полагаю, причина веская?
– Ты чего такая дерзкая, а? – тут же говорю я в ответ, зная, что эту песню Арина терпеть не может. Начинаю смеяться. – Однако, ты права. Я всего лишь хотела посмотреть на тебя растрепанную.
– Выпила что ли? – хмурится сестра, пытаясь разглядеть в экране своего гаджета мое лицо.
– А еще наелась ризотто и лишний раз убедилась в том, что с этой семейкой что-то не так, – уже шепотом говорю я. – Они что-то скрывают.
– Убийство?
– Боже упаси, нет! Хотя… Все может быть, но я сейчас о другом. Невеста совершенно не в курсе, какие цветы ненавидит её будущий муж.
Арина смотрит на меня как на идиотку.
– И что?
– Что и что?! – кричу я шепотом. – Это странно!
– Ника, прекращай…
– Они мне все называют разные бары! Одни говорят, что молодые познакомились в «Синем фонаре», другие говорят о «Под мухой»! А еще, тут объявился родной братец невесты и спросил у меня, не считаю ли я эту свадьбу бредом? Опять скажешь «что опять»?
Арина закатывает глаза и собирается опять что-то брякнуть, как вдруг её взгляд расслабляется, а губы вытягиваются в трубочку. Перед камерой появляется заспанный Сережа и чмокает свою жену.
– Ты что, выпила? – смотрит он на меня, часто хлопая глазами. – Какие щеки красные.
– И глаза блестящие, – поддакивает моя сестра. – Ты всех разбудила этим звонком. Иди спать, пожалуйста. В понедельник поговорим обо всем.
– Я не буду работать с этой семьей!
– А что случилось? – бубнит Сережа.
– Ничего, Нике как обычно что-то да не нравится, что-то да не устраивает! Послушай меня, дорогая, – родительским тоном заключает Арина, – прими теплый душ и ложись спать! Тебе пить противопоказано, мерещиться начинает всякое! Все, Ника, спокойной ночи!
Две сонные физиономии исчезают с экрана моего телефона. И на что я надеялась, позвонив сестре? Мало того, что мои слова не приняли всерьез, так еще и посоветовали пить меньше! Во мне всего лишь бокал вина не больше. Жаль, что я не додумалась привезти с собой маленькую бутылку воды, чтобы не мучиться ночной жаждой. А теперь же придется спускаться вниз по этой невероятно огромной и бесконечной лестнице, чтобы набрать в стакан воды и потом обратно взбираться на гору Эверест.
Затянув пояс длинного халата потуже, я тихонько открываю дверь и на цыпочках пробираюсь к лестнице. Бог мой, до чего же она холодная! Как будто по льду босыми ногами иду.
За окнами бушует непогода. Ночью внутри такого огромного дома прохлада воспринимается иначе, чем днем. Слишком страшно и леденяще, особенно, когда яркие вспышки молний бросают резкую полоску света на такой блестящий пол.
Я тихонько захожу на кухню и в полумраке замечаю на островке пустой стакан и тарелку. Должно быть, кто-то проголодался и не потрудился убрать за собой. Оглядываю шкафы в поисках стакана, а потом решаю заглянуть в холодильник, вдруг там найдется бутылочка воды. Открываю одну дверцу, потом другую и пробегаю глазами по упаковкам с обезжиренным йогуртом, творогом, свежим овощам и фруктам в контейнерах. Чего тут только нет и все так идеально разложено, не то, что в моем холодильнике. Как там сейчас модно говорить? Никакого товарного соседства! Точно помню, что на упаковке с копченой форелью лежит обветренный кусок сыра, которым угостила меня Арина. Гадость редкостная.
Мои губы растягиваются в победной улыбке, когда нахожу на дверце несколько маленьких бутылок воды. Беру одну, отчего-то радуясь как ребенок мороженому, и закрываю левую дверцу. Затем закрываю праву и…
– Какого черта?! – взвизгиваю я, увидев темный мужской силуэт за дверцей. Свет, что еще исходит от приоткрытого холодильника, бросает слабое свечение на лицо негодяя, посмевшего так тихо и бесцеремонно поджидать меня. – У тебя совсем крыша поехала? Я же чуть…
– В штаны не навалила? – перебивает меня Роман ленивым голосом, а потом обходит меня сзади и открывает левую дверцу холодильника. Оказавшись, так скажем, в его объятиях, во мне внезапно проносится теплая волна, щекочущая поясницу. – Жор напал?