Дверь мне открыл Андрей. «Сюрприз!» – весело прокричал он и, не дав мне опомниться, потащил на кухню. Там за столом, на котором в беспорядке стояли бутылки, банки консервов и множество свертков разного калибра, сидел еще один наш однокурсник – Олег. Сразу после окончания Академии права он уехал в Москву, где благодаря стараниям влиятельных родственников устроился в юридический отдел российско-британской фирмы, которая занималась разработкой цифровых технологий. Работа отнимала много времени, но Олег всегда находил время приехать на день-другой в Тарасов. Появлялся он всегда внезапно и друзей собирал по тревоге. «Чтобы было время отдохнуть», – любил цитировать он известного киногероя.
– Андрей, я тебя убью, – в шутку замахнувшись, сказала я.
– При чем тут я, это все наш московский гость, – оправдывался Андрей. – Ты же знаешь, с этой стихией справиться невозможно.
– Ребята, водка стынет, – перебил его Олег. – Танюша, нашему столу не хватает женской руки.
Спорить с Олегом было бесполезно. «Только время терять», – в оправдание самой себе сказала я и принялась разворачивать свертки. Когда стол был накрыт, Олег начал разливать виски.
– Олег, я за рулем, и потом ты же знаешь, я не пью.
– Танюша, ты меня обижаешь, – с улыбкой произнес он, доставая из закромов еще одну бутылку. – Rochester Dark Ginger – ни капли алкоголя, только отборный ямайский имбирь и чистейший тростниковый сахар. Вез из самого Лондона.
Когда напитки были разлиты, Олег поднял бокал и произнес первый традиционный тост: «Здравствуйте!». Я с удовольствием попробовала остро-сладкий напиток, который мне очень понравился. «Умеет Олежка угодить женщине», – подумала я. После третьего традиционного тоста «За любовь!» нахлынули воспоминания. Мы перебивали друг друга словами: «А помнишь…», смеялись и чувствовали себя вновь юными и беззаботными.
Около двенадцати я засобиралась домой.
– Мы тебя проводим, – чуть ли не хором сказали Олег и Андрей.
– Ага, чтобы я вас потом опять домой везла. Вы ж на ногах еле держитесь. Отдыхайте уж дальше. Только не забудьте, у Олега завтра самолет.
– Я никогда не пьянею, – вспомнил Олег слова еще одного известного киногероя.
– Вот завтра и проверим, – улыбнулась я.
Чмокнув ребят на прощание, я закрыла за собой дверь.
По дороге домой, перебирая события минувшего дня, я вдруг вспомнила о предсказании. Видимо, это тот уникальный случай, когда кости ошиблись.
Нет, не ошиблись. Выйдя из машины около своего дома и по привычке посмотрев на окна своей квартиры, я увидела в них свет. «Я же точно помню, что свет сегодня не зажигала. Утром, когда я проснулась, было уже светло. Ключи от квартиры я никому не давала. Значит, в квартире либо был, либо и сейчас находится кто-то посторонний». До сих пор я имела дело только с чужими неприятностями. По роду своей деятельности я вынуждена была заниматься распутыванием мелких и крупных преступлений, жертвы которых переживали и страдали, несли потери и взывали о помощи. А теперь, похоже, неприятность случилась со мной самой. В том, что это была неприятность, а не приятный сюрприз, я нисколько не сомневалась. Кости не врут! И глупо было сомневаться в их правдивости.
Подхлестываемая этими мыслями, я влетела в подъезд и, не дожидаясь лифта, стала подниматься на свой седьмой этаж.
Дверь в квартиру оказалась запертой на ключ, видимых повреждений не было. Я вставила ключ в скважину и медленно его повернула. Дверь привычно открылась, и я вошла в квартиру. Свет горел только в большой комнате. Там за столом, на котором стояли открытая бутылка вина и два бокала, сидел Алекс. И, судя по всему, он был мертв.
«И у кого же поднялась рука на такую красоту? – совсем не к месту пронеслось у меня в голове. И как он оказался в моей квартире?» – задала я себе вполне уместный в этой ситуации вопрос. Но ни на первый, ни на второй вопрос очевидного ответа не было. Следов чужого присутствия в квартире не наблюдалось. И если не считать бутылки и бокалов на столе, никаких изменений в привычном порядке вещей не было. Я приблизилась к Алексу и приложила пальцы к сонной артерии – пульсация отсутствовала. Ни ножевых, ни пулевых ранений на теле не было. Алекс выглядел словно человек, который устал от долгого ожидания и заснул за столом.
Ситуация казалась настолько нереальной, что я почувствовала себя актрисой, снимающейся в фильме о буднях доблестной полиции. Вот сейчас режиссер скажет: «Снято!», – и весь этот кошмар развеется: Алекс оживет, из кухни выскочит Ленка, и все встанет на свои места. Но режиссер молчал, Ленка не выскакивала, а Алекс по-прежнему сидел в позе статуи. Чтобы как-то прояснить происходящее, я взяла мобильный и позвонила Ленке. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – проинформировал меня голос цифровой барышни. Стационарный телефон отозвался длинными гудками, но результат был тот же – подруга не отвечала. Когда я попадаю в трудную ситуацию или мне нужна помощь, я всегда обращаюсь к Владимиру Сергеевичу Кирьянову, или, как я ласково называю его, Кире, подполковнику полиции, моему верному другу, с которым мы раскрыли не одно преступление. Вот и сейчас я подумала о нем, но Киря был далеко, в Египте, где нежился на теплом песочке Хургады с женой и дочками.
Звонок в полицию я отмела сразу: все улики против меня, поэтому, пока будет идти следствие, ходить мне в главных подозреваемых, а еще хуже – сидеть. Такой вариант тоже выглядел вполне реальным. Алекс иностранец, а это значит, что органы подойдут к расследованию с полной ответственностью, да еще ребят из ФСБ подключат. Нет, действовать надо самостоятельно и как можно быстрее.
«Успокойся и представь, что это совершенно посторонний тебе человек, – приказала я себе. – И делай, как учили». А учили в академии начинать с осмотра места преступления. Я тщательно осмотрела входную дверь и дверь, ведущую на лоджию (хоть я и жила на седьмом этаже, но чем черт не шутит!) – никаких следов вскрытия на них не было. Следы на полу и отпечатки пальцев на дверных ручках и на ручках кухонного шкафа, из которого брали бокалы, тоже отсутствовали. Все вещи лежали ровно на тех местах, куда я их положила или поставила. Осмотр трупа тоже ничего интересного не дал. Никаких ссадин, синяков или других следов борьбы. Все выглядело так, будто Алекс открыл дверь ключом, сел на стул и умер. И только одна деталь говорила в пользу насильственной смерти – в карманах Алекса абсолютно ничего не было, если не считать носового платка. Ни паспорта, ни водительских прав, ни билета на самолет. Ничего.
«Итак, что мы имеем? – сев в кресло, спросила себя я. – Да ничего мы не имеем, кроме трупа, который неизвестно как оказался у меня дома. И от которого надо как можно быстрее избавиться. Иначе мне вряд ли дадут найти того весельчака, который сыграл со мной такую злую шутку».
Чтобы как-то выиграть время, я решила отвезти труп Алекса в старый заброшенный парк на окраине Трубного района. Перспектива спустить бездыханное тело с седьмого этажа и погрузить его в машину меня не пугала. Это с виду я была хрупкой девушкой. Но на самом деле у меня черный пояс по карате и сотни часов изнуряющих тренировок, после которых мое тело превратилось в послушную машину, способную выполнять любую физическую работу.
Однако, перед тем как приступить к операции «Транспортировка», я внимательно осмотрела одежду Алекса, и результат этого осмотра мне не понравился. Рубашка-поло «Lacoste», джинсы «Levi’s», туфли-лоферы «Zilli» – настоящий каталог модной брендовой одежды. Такой красавец в фирменной одежде для Трубного района слишком хорош. А надо, чтобы его внешний вид вызывал как можно меньше вопросов и не выбивался за рамки привычного и обыденного. «Рубашка и брюки еще сойдут – каких только лейблов сейчас не встретишь на товарах, которые продаются на базаре и в дешевых магазинах. А вот обувь хороша, видно, что не на коленке сделана. Прости, дорогой, но придется тебя разуть. Тебе уже все равно, а мне надо этот клубок распутать», – сказала я про себя и сняла с Алекса туфли. Потом взяла в шкафу старый плед и завернула в него тело.
Теперь оставалось самое сложное – вынести труп из квартиры. Я вышла на лоджию и посмотрела во двор – он был пуст. Неудивительно – час ночи. А вот свет в нескольких окнах еще горит. Придется подождать.
Ждать пришлось долго. Только около трех часов жильцы наконец угомонились, и дом погрузился в темноту. Я взяла пакет с туфлями и вышла на лестничную клетку, спустилась пешком на первый этаж и выключила свет. Затем подогнала «девятку» к подъезду и поставила ее под самый козырек багажником к двери так, чтобы с верхних этажей не было видно, что я гружу в машину. Поднявшись в квартиру, я взвалила труп Алекса на спину. И сразу почувствовала, насколько восемьдесят килограммов неживого веса отличаются от того же количества живого. Но отступать было некуда, а главное – некогда. Я стала осторожно спускаться по лестнице, вспоминая, как таскала на закорках Андрея во время тренировок. Анатолий Павлович, наш тренер, никаких поблажек мне не делал. Он был твердо убежден, что «боец» – слово мужского рода, и гонял меня наравне с другими – до седьмого пота. Как выяснилось, прав был тренер – ох как пригодилась мне сегодня его наука!
Мысленно благодаря Анатолия Павловича, я погрузила тело в багажник и, не включая фар, выехала из двора. Через полчаса я была на окраине Трубного завода, где, выгрузив труп из машины, усадила его на парковую скамейку. На обратном пути я подъехала к пустынному месту на берегу Волги, завернула в плед пакет с туфлями и увесистый камень, завязала плед в узел и бросила его в воду.