Принстон,
Наши дни.
С раннего детства мне внушали о том, что нет ничего невозможного, но как можно говорить это человеку, руки которого скованы семейными обычаями, традициями и делом?! Чушь собачья, нет ничего невозможного для того, кто раскован, проживая жизнь, руководствуясь собственным выбором, а такое не обо мне. Даже за тысячу миль – родителям удаётся держать меня на поводке, словно собачку, отчаянно пытающуюся перегрызть эту линию, которая тянется от шеи к рукам её хозяев. Но где-то мне удаётся вытянуть поводок из их рук, и тогда я отрываюсь по полной, позволяя себе намного больше, чем-то возможно девушке, род которой, отчасти, примыкает к «голубой крови».
Мы не являемся частью королевской семьи, которая живёт во дворце, где на столе с левой стороны от тебя лежит пара вилок разного размера, с правой стороны – нож и две ложки, прямо – десертная вилка и ложка. Плюсом к этому, по правой стороне тянутся три бокала, чашка с блюдцем, а противоположно им – ещё одна тарелка с ножом и салфетка. Нет, это не о нас, но эти правила этикета мне известны ещё с той поры, как меня пересадили с детского стульчика на царский трон в виде стула за столом. Мои родители с какого-то троюродного или четвероюродного родства решили, что мы являемся частью семьи во дворце и обязаны следовать всем правилам подобной жизни. Я, конечно, с ними в корне не согласна, но кто меня будет спрашивать? Это обязанность, а не выбор.
Благодаря связям родителей, я могла поступить в любой университет Америки и стран Европы. Но, недолго думая, я выбрала то самое место на карте, куда «королевский» нос моих родителей точно не сунется, и на этом спасибо. Их разочарованные лица вызывают у меня приступ рвоты и снятся по ночам, поэтому избавиться хотя бы от их вида – уже счастье. Но, к сожалению, от их влияния, как я полагаю, не смогу избавиться даже в гробу.
Готова поспорить, что моя задница уже посинела от многочасовой поездки от аэропорта до здания университета. И, наконец-то, на горизонте появился незнакомый мне Принстон, которому я необыкновенно рада. Да я рада всему, что спасет меня от родителей, а тут ещё и на целых четыре года, что безусловно потрясающе.
Шофер Джошуа, который возил меня ещё малюткой и сопровождал меня в самолётах, опустил окно, разделяющее пассажирскую часть машины от водительской. Мужчина улыбнулся мне через зеркало. И это была точно не та улыбка, которую нашей семье посылают другие. Это была та самая искренняя, бескорыстная улыбка, заставляющая мою браваду пасть и улыбнуться в ответ.
– Почти приехали. Осталось только найти место на парковке, что, боюсь, будет не так просто, учитывая, сколько студентов здесь учится.
Повертев головой в разные стороны, я тоже обратила внимание на то, что машин здесь немало, а значит мой верный Джошуа будет вечность искать парковочное место. Я откинулась на кресле, думая, как скоро я смогу принять горячий душ и лечь в теплую постель. После поездки это единственное, что мне нужно.
В конце концов Джошуа всё-таки нашел место, и мне посчастливилось выйти из машины на свежий воздух и размяться, потому что сейчас по эластичности я напоминала дерево.
В это момент ко мне из неоткуда выпрыгнул грузный мужчина с сальными волосами и самым противным видом. Нет, дело не в чертах лица. Это скорее то, что меня мало волнует. Но улыбка, которую он посылал мне, взгляд его глаз, противно скользящий по мне, – заставляли мое внутреннее «я» приложить его чем-нибудь тяжёлым, не дожидаясь даже слов от него.
Проведя пухлой мозолистой рукой по волосам, заправляя их ещё больше назад, он обнажил зубы, пожелтевшие от табака.
– Здравствуйте, мисс Мелтон, меня зовут Этан Харрис. Для нас большая честь видеть вас здесь.
Даже не буду спрашивать его, откуда он знает меня: всё итак очевидно.
– Добрый вечер, мистер Харрис.
Мужчина быстро взглянул на часы и с ещё большей приторной улыбкой посмотрел на меня.
– Вы правы. Сейчас как раз вечер. Позвольте мне вас проводить до вашей комнаты в общежитии? – поинтересовался он, но что-то подсказывает мне, что это была простая формальность. И я была абсолютно права.
Не дожидаясь моего ответа, который был бы отрицательным, Харрис скрепил руки за спиной и важным шагом пошел к высокому зданию, стоящему недалеко от университета.
– Вы всех новых студентов провожаете до комнат? – откровенно насмехаясь, спросила я.
Губы Харриса изогнулись в нервной улыбке, но тут же вернулись в прежнюю позицию.
Раздраженный моим прямым вопросом, он потёр шею и махнул Джошуа, который всё это время шел за нами, держа в руках чемоданы с моими вещами.
– Третий этаж, комната 1703B. Женщина у входа поможет вам, – Джошуа кивнул и удалился в указанном направлении, оставляя нас наедине.
Мистер Харрис повернулся ко мне без фальшивой улыбки и приторного взгляда.
– Нет, не всех, Грейс. Вы и без меня знаете свою цену в обществе, поэтому к чему был этот вопрос?
– Вот и ваше истинное лицо, мистер Харрис, – мы без пяти минут знакомы с этим донжуаном, но он уже не вызывает у меня ни малейшего доверия. Он точно не будет тем человеком, к кому я обращусь за помощью даже с банальным расписанием.
Сморщив нос, будто почуял зловонный запах, Харрис качнулся на одних пятках, продолжая сверлить меня тяжёлым взглядом.
– Вам не о чём беспокоиться, я вас уверяю. Для меня играют роль ваши достижения в спорте, и ничего более.
– К чему вы клоните?
Мужчина раздражённо вздохнул. Пусть считает, что я глупая, чем будет думать, что сможет повлиять на меня. Я только избавилась от постоянного внимания и натиска родителей, и новый поводырь мне не нужен.
– Мы же взрослые люди, Грейс, – прошипел он сквозь зубы, оглядываясь по сторонам, будто где-то есть жучки, направленные следить за нами, – наша команда по женскому американскому футболу оставляет желать лучшего. И, несомненно, увидев вашу персону в списке кандидатов, я возложил на вас большие надежды. И я очень надеюсь, что вы их оправдаете.
От его заявления, кровь в венах забурлила с новой силой.
Я люблю американский футбол. Это – единственное, что помогает мне справиться с проблемами контроля гнева. В спорте не нужно следить за движениями, словами, эмоциями. Хотя бы в спорте я могу позволить тебе делать то, что считаю нужным, в отличии от жизни, где максимум, что я могу делать самостоятельно – дышать.
Наверное, именно поэтому я добилась хорошего успеха в американском футболе, когда была девочкой-подростком в старшей школе. Хотя могу заверить, что большинство моих соперниц из других школ были вдвое больше меня, а то и втрое. Поэтому назвать этот спортивный период в моей жизни детским, у меня не поворачивается язык. Это было реальное месиво: мне дважды ломали руки, пару раз я получала сотрясение и бесконечно раз я лежала дома, обложившись льдом, из-за многочисленного количества гематом. Но даже травмы не смогут убавить мою симпатию к спорту. Именно поэтому предложение Харриса, которое звучало скорее, как утверждение, понравилось мне куда больше положенного.
– Вот мы и пришли, – объявил мужчина, возвращая меня из собственных мыслей, когда мы добрались до комнаты. Он уже пошел по направлению к лестнице, чтобы спуститься, но резко остановился, – я надеюсь, что вы хорошо подумаете над тем, что я вам сказал, и сделаете правильный выбор. До скорой встречи, мисс Мелтон.
С этими словами он скрылся.
Стоять и смотреть ему в спину, пока он исчезает из моего вида, я не видела смысла, тем более, когда этот мужчина становится мне противен с каждым сказанным им словом. Я открыла дверь комнаты, к которой меня привел Харрис, и вошла. Но рассмотреть комнату я не успела, отвлекаясь на реально громкий визг рядом с моим ухом.
– Да не ори ты, – я попыталась закрыть уши, чтобы не слышать вопль девушки, но это мало помогало.
От возмущения эта банши открывала и закрывала рот, жадно хватая воздух, не в силах ничего сказать.
– Это я ещё кричу? Да ты кто нахрен такая? – она сжала руки в кулаки и прижала их к бёдрам.
В темноте комнаты я не видела даже её лица. Лишь свет солнца, которое вот-вот исчезнет за горизонтом, помог мне увидеть хотя бы размеры этой бестии. Как будто услышав мои мысли, девушка прошла мимо меня в другой конец комнаты и включила свет, вспышка которого тут же ослепила меня. Когда мои глаза привыкли к освещению, я смогла рассмотреть свою собеседницу.
Черные волосы крупными локонами ниспадали с плеч, ореховые глаза злобно смотрели на меня, позже быстро забегали, и выражения лица девушки стало растерянным. Только в этот момент, я оглядела комнату: белые, красные и синие шарики были развешаны по всей комнате; звёзды, прикреплённые ниточкой к потолку, развивались на лёгком сквозняке, доносящимся из окна.
Как только девушка открыла рот, чтобы на этот раз что-то сказать, телефон в кармане моих джинс зазвонил. На экране высветилась наша с Аланом фотография, где я в шутку целовала его в щеку, пока он ел гамбургер.
– Ты должна была прилететь два часа назад, Грейс. Где носит твою задницу? – раздалось из трубки и позади меня. Не знаю, где я в жизни так нагрешила, но, по великолепному стечению обстоятельств, Алан стоял в дверном проходе и с открытым ртом смотрел на меня.
Большие медовые глаза заискрились радостью, а его губы тронулись в приветственной улыбке. Издав радостный вопль, я кинулась к лучшему другу с объятиями, после чего, потрепала его заметно отросшую шевелюру.
– Джошуа долго искал парковочное место. Им в срочном порядке необходимо расширять территорию не под учебные корпуса, а под парковочные места, – улыбнулась я, дёргая волосы, цветом горького шоколада, – ещё чуть-чуть, и мы сможем сделать тебе дреды, либо я буду тренироваться на тебе в плетении кос.
– Тогда в первый же день, ты оставишь меня лысым, в таком случае, мы отложим идею с дредами на далёкое будущее, и пойдём покупать мне парик, – усмехнулся Алан своей тёплой улыбкой, – ты испортила мой сюрприз. Нужно было терпеть до тех пор, пока струйка не побежала из ушей.
Позади раздалось тихое покашливание. Девушка явно намекала на то, что мы тут не одни. Отстранившись от друга, я завернула лицо в сторону незнакомки, которая скрестила руки под грудью, смотря на нас с неким любопытством.
Из-за того, что Алан или я, можем обнять друг друга в любой момент – нас часто принимают за влюблённых, но это ошибочное суждение. Мы лишь друзья и не более. Мы знаем друг друга всю жизнь, и это он помогал мне неделю назад паковать чемоданы в Лондоне, ворча о том, как много у меня вещей и зачем они мне вообще в другой стране. Его идею с новым гардеробом, который можно подобрать тут – я отрезала сразу. Денег у родителей куры не клюют, но я не горю желанием их брать, иначе так привяжу себя к дому ещё больше, таким образом, они будут следить за каждым фунтом, точней, центом в моём кошельке, а я и без того на коротком поводке.
– Мисс, – послышался голос Джошуа за спиной Алана. Повернув голову теперь уже к своему шофёру, я опустила глаза на четвёрку чемоданов возле него.
– Спасибо, Джошуа, – улыбнулась я, – их можно оставить тут.
Указав на свободное место у стены по правую руку, после чего, повернулась к девушке, но мой взгляд быстро перешёл за её спину, а точней, на то, что там стояло – кровать. В комнате две кровати параллельно друг другу, что повергло меня в замешательство, и не только меня. Искоса я заметила, что Джошуа свёл брови на переносице смотря в ту сторону, куда смотрела я.
– Мисс, – начал мой шафер, – мистер Мелтон чётко выражался, когда говорил о том, что для Вас была предоставлена одноместная комната. Я сейчас уточню, – кивнул он, и сделал шаг к двери.
– Нет, – резко вырвалось из моего рта, а глаза распахнулись и стали размером с орбиту, когда я обернулась к Джошуа. – Я прошу, не нужно. Я не хотела жить одна. Пожалуйста, – чуть ли не взмолилась я, смотря на удивлённого Джошуа, – не рассказывайте им.
– Мисс, но Ваш отец и мать, они… – заговорил он.
– Они не узнают, – оборвала его я на полуслове, – мы скажем, что Алан помог мне отнести чемоданы, а Вас – я отпустила. Я прошу… Джошуа…
На лице у мужчины промелькнуло сожалению: он прекрасно понимает меня, и мне даже кажется, что он единственный человек кроме Алана, знающий то, чем я живу. Обходя просьбу родителей, меня поселили не одну, а с девушкой, пусть и крикливой и достаточно странной, но даже ей я рада, все равно лучше, чем жить одной. Если это – не подарок судьбы, то что?
Состроив мордочку, с помощью которой я всегда выпрашивала шоколад у Алана, в последний раз попробовала:
– Они не узнают, Вам не о чем беспокоиться. Просто, пожалуйста, это очень важно для меня.
– Думаю, соблюдая осторожность, мы можем избежать наказание за эту самодеятельность. Но, если вдруг что-то пойдет не так…
– Я возьму всё на себя, клянусь, – энергично закивала я.
Улыбка, свойственная Джошуа, и без которой он – не он, скользнула на его лице. Я уже знаю, что он согласится, но на всякий случай смотрю на него с мольбой, чтобы добить.
– Ладно, но мы делаем это всё на ваш страх и риск, – побеждено выдохнул Джонас. – Хорошей учебы, мисс Мелтон и мистер Джонас. До свидания.
– Спасибо, Джошуа, – одновременно ответили мы с Аланом, и мужчина удалился.
Меня распирало от радости осознания того, что я не буду жить одна в отдельном блоке, словно больной человек, опасный для общества. Уверенность в том, что родители не узнают про эту ошибку университета, конечно, не стопроцентная. Но мне и не нужна гарантия того, что все пойдет так, как нужно. Сейчас мне нужно лишь выпытать у Алана информацию о том, что тут происходит.
– Как давно ты приехала? Почему ты мне не сказала? – как только я приготовилась нападать на него с моими вопросами, он тут же прервал меня своими, – чтобы ты понимала, я с самого утра сидел и украшал комнату к твоему приезду. Да я даже купил твой любимый грёбаный тыквенный сок, который, если что, трудно найти.
– Ну вообще-то, ты не сам все делал, дорогой, – подала голос девушка, привлекая наше внимание, – я тоже помогала тебе. И по большинству всё делала как раз-таки я.
Очень интересно получается. То есть мой лучший друг, приехавший в Принстон за неделю до меня, уже обзавелся пассией. И, что забавно, заставил украшать комнату в честь меня, которую она даже не знает. Теперь я не удивлюсь, если она и впрямь окажется моей соседкой.
– Спасибо, Сам, – обиженно надул губы Алан. Да, его сдали с поличным. С жутким раскаянием в глазах он посмотрел на меня, не отвлекаясь на хихиканье банши.
– Я правда старался, но ты же знаешь, что эта мелкая работа не для моих рук. Тем более, я – мужчина. В общем я мчался сюда, чтобы встретить тебя и как следует поздравить с исполнением Американкой мечты. Да я даже плакат сделал. Я сделал, а не Сам! – он указал на кусок бумаги над свободной кроватью с фотографиями и надписью «Добро пожаловать в Американскую месту, детка», – но по дороге сюда меня остановил мистер Харрис и начал говорить что-то про нового тренера, который прибудет к нам со дня на день. Представляешь, мне придется отвечать за то, чтобы он был введен в курс дела. Да я же сам новичок.
Не знаю, как мы свернули с момента про сюрприз, на тему Харриса и нового тренера, но от имени ублюдка—ректора у меня прошлась мелкая мурашка по коже и возникли рвотные позывы.
Кашлянув в кулак, банши снова заставила нас посмотреть на неё. Кажется, её уже порядком раздражает то, что ей приходится заставлять нас замечать её существование.
– Меня в общем-то Саманта зовут. Мы теперь вроде как соседки. Если честно, то для меня это тоже большой шок, но ты не расстраивайся, вдвоем ведь веселее, да? – ободряюще улыбнулась Саманта.
– Так ты тоже должна была жить одна?
– Нет, – махнула она рукой, – меня собирались поселить с подругой, но в последний момент к ней подселили мексиканку, а меня отправили сюда.
Значит, это только меня родители попытались изолировать от других студентов. Это даже не удивляет меня, были вещи и похуже: мама перевела меня на домашнее обучение из-за того, что в школе отказывались давать мне одноместную парту, а папа однажды выгнал моих друзей из дома, предварительно сказав им, что они даже не достойны дышать одним воздухом со мной, а нам, на минуточку, было всего девять лет. Они всегда ставили себя выше остальных, а соответственно делали также и со мной, что было невыносимо паршиво.
– Хорошо, – улыбнулась я, вновь переключив внимание на друга, который готов был бить кулаками в грудь, что он сделал плакат и даже повесил его. Но что-то мне подсказывает, что и тут ему помогла Саманта. Алан не управился бы один, скорей всего, сейчас на лёгком сквозняке могли развиваться два отрывка, так называемые плакатом. Но плевать, он ведь так старался, и я ценю это, как и его самого.
Алан всегда был в почёте и его лицо возглавляло список лучших учеников школы. Но многие глубоко заблуждаются, когда отдают ему должность ботана или паинького мальчика, это совершенно не так. Мой друг успевает везде, и иногда я всерьёз задумываюсь, не продал ли он душу дьяволу. Он красивый, умный, дружелюбный настолько, насколько это вообще возможно. Алан бросит всё и помчит на первом самолёте по первому зову, даже если ты пролила молоко на новую кофточку. Он смешной и забавный, его юмор легко понимает каждый. И кроме того, мой лучший друг – спортсмен, что определённо выделяет его из толпы. По этим малым причинам – у Алана даже есть собственный фан-клуб. Я не шучу. Ведёт его, конечно же, не он, но там больше двухсот девушек. Друг лишь плакал от смеха, когда я нашла подобное детище на фейсбуке и показала ему. Конечно, Алану было приятно, но подобного рода увлечение в виде парня, которого они видят только на обложке журнала в виде школьной газеты – вызывает у него смущённую и забавную реакцию. Тогда он покрутил головой и сказал, что это детские прибамбасы: перерастут и успокоятся. Что ж, могу сказать о том, что фан-клуб Алана всё ещё существует и обновляется, потому что иногда, я тайно послеживаю за ним.
Я не сомневаюсь, что в его рекомендательном письме для университета расписали каждую мелочь, даже то, что он купил маркеры для доски, потому что старые прекратили своё существование в самый неподходящий момент. Если написать и собрать все мелочи, которые сделал Алан – можно в несколько раз обмотать весь Принстонский университет. И сейчас я без доли сомнения уверена, что лучшим – он будет тут. В первый же день его заметил противный ректор, хотя мой друг, ещё даже не был на лекции. Ввести в курс человека доверили человеку, который сам не в курсе. Вот же умора, но даже с этим – Алан, безусловно, справится.
– Скажите мне, вы всегда никого не замечаете вокруг, когда находитесь вместе? – спросила Саманта, из-за чего я тихо засмеялась, посмотрев на Алана, глаза которого тоже озорно заблестели. Она определённо права. Нам никто не нужен, мы хорошо понимаем друг друга.
– Не говори ерунду, Сам, мы просто не виделись, – вежливо улыбнулся Алан, посмотрев на мою новоиспечённую соседку, – а вообще, я вижу, что мне пора валить, потому что Грейс сейчас напоминает Пиноккио.
– Кстати, – выдала я довольно громко, чем завоевала внимание двух людей, – я – Грейс.
– Я уже поняла, и Алан весь день талдычил твоё имя, будто я – рыбка Дори, которая спустя три секунды ничего не вспомнит, – улыбнулась Саманта.
– Э—эй, – смеясь, протянул друг, – я просто хотел, чтобы всё было идеально.
– Всё очень даже идеально, Алан, – заулыбалась я, протянув руку к его волосам, и проведя по ним в противоположном направлении. Алан это ненавидит, поэтому сразу начал выворачиваться и поправлять спутавшиеся локоны, – спасибо вам. И я действительно хочу упасть на кровать и не шевелиться, даже пол – сейчас мне покажется водным матрасом.
– Тогда, увидимся завтра? – поднял уголки губ Алан, переведя взгляд с Саманты на меня. Не нравится ли она ему часом?
– Безусловно, – сразу кивнула я, и приняла объятия друга, который в знак мести, кулаком быстро поворошил по моей макушке, таким образом, намагнитив волосы, а это уже ненавидела я, поэтому вырвалась из его захвата и показала язык, – мне всё равно нужно в душ. Они придут в норму.
– Тогда я сделаю это в другой раз, – засмеялся он.
– Даже не думай об этом, – закрутила я головой, – иначе я подам в суд, и ты больше не приблизишься ко мне на несколько миль.
– Я подам апелляцию, – пошевелил он бровями, сделав шаг к двери, – до завтра, девочки. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Алан, – улыбнулась я, провожая его взглядом. То же самое сделала Саманта – пожелав ему доброй ночи. Повернувшись к соседке, я не нашла ничего лучше, чем просто улыбнуться.