Майкл был мертв. Сюзанне полагалось по этому поводу испытывать хоть какие-то чувства, и она внимательно прислушалась к себе. Может, хоть отголосок печали найдет? Однако она чувствовала лишь усталость. Холод и страшную усталость. Он сам во всем виноват. В конце концов, она сделала все, что было в ее силах, чтобы защитить его. Она убеждала его идти быстрее, но он не мог. Его больное тело было не способно к физической активности. Он хотел отдохнуть хотя бы минутку. А потом еще минутку. Ну что ж, он слишком долго отдыхал. Надо было слушать ее, верить тому, что она говорила. Здесь он не был болен, и его телу больше не нужен был отдых. Это его разум держался за привычную оболочку.
Они даже до долины не дошли. Может, оно и к лучшему. Сюзанна не могла представить, как бы они шли по ней в метель. Майкл ни за что бы не одолел путь через гиблое место – а если б у него и получилось, то озеро бы его доконало. И все же гордость Сюзанны была задета: они не прошли даже через «легкие уровни».
Так однажды описал процесс мальчик, которого она провожала: как уровни в видеоигре. Новички попадают на легкие участки с пологим рельефом и «злодеями», которых несложно победить. А затем, когда они научатся основам игры, их переводят на средний уровень. Там выиграть уже сложнее: такие уровни проверяют характер игрока. Если выживешь – перейдешь в разряд «экспертов». Чтобы закончить игру, нужно одолеть «большого босса» на последних уровнях. Сюзанна должна была признать, что эта метафора отлично описывала то, что происходит в пустоши, но сравнение ей все равно не нравилось. Это была не игра. Здесь речь шла о жизни и смерти. Ну, вернее, о выживании или вымирании. Если кто-то умирал в пустоши, нельзя было просто вернуться и начать игру заново. Такой человек просто… исчезал.
Мальчику она этого, конечно, не сказала. Он болел всю свою недолгую жизнь: редкое заболевание заперло его в четырех стенах, вдали от мира со всеми его вирусами и бактериями. Компьютерные игры стали его реальностью. С материальным миром он был знаком почти так же плохо, как и Сюзанна, – и она уж постаралась, чтобы он прошел все «уровни» пустоши, включая «большого босса», чтобы очутиться за безопасной чертой.
Возможно, постарайся она как следует, Майкл бы тоже дошел.
Сюзанна со вздохом отвернулась от места, где призраки растерзали душу Майкла. Снег был весь изрыт и розовел от крови – и ее, и Майкла. Она зашагала прочь. С каждым шагом снежный покров таял, мрачные тучи расходились. На какую-то секунду мир засиял слепящей белизной – Сюзанна терпеть не могла этот цвет, – а потом стал постепенно преображаться. И вот она уже идет по узкой тропинке у реки. Вдаль простирались обширные рисовые поля, радуя глаз яркой зеленью. На холме неподалеку ютилась маленькая деревушка. Туда-то ей и надо.
Шагая, Сюзанна чувствовала, как растут ее волосы, скользя вниз по плечам, пока не спустились густой копной ей на спину. Шаги стали короче: длинные ноги тоже укоротились; стройное, как тростинка, тело раздалось в стороны. Когда облик ее окончательно изменился, она почувствовала себя неловкой, неуклюжей. Сюзанна раздраженно поджала губы. Эта новая внешность – коренастая, округлая – будет ей сильно мешать, если придется бежать или сражаться.
Дом оказался поменьше остальных: крохотное одноэтажное строение с черепичной крышей, которая слегка проседала по центру. Дверь за деревянным крыльцом, вся исцарапанная, была покрыта узором из спиралей, который так выцвел, что Сюзанна едва могла его разглядеть. Было очевидно, что за домом ухаживали, но потом забросили. Цветы в аккуратных клумбах отчаянно сражались с сорняками; камни на дорожке к дому поросли травой.
Внутри воздух пах благовониями: слишком густой, пьянящий запах для такого маленького помещения. В нише по центру коридора стояли маленькая статуя Будды (круглое пузо, глаза улыбаются) и керамическая подставка с ароматическими палочками. За дальней дверью спальни было темно, несмотря на теплый солнечный свет, что лился снаружи.
Пройдя в спальню, Сюзанна уставилась на фигурку, лежащую в кровати, затем обошла округлое деревянное изножье и раскрыла занавески. Снаружи материальный мир незаметно переходил в пустошь. Сама она стояла в пустоши – занавески у нее в руке были частью воображения женщины – мир за стеклом был реальным. И таким, таким близким.
Небольшое окно пропускало достаточно света, чтобы было видно бледно-желтые обои на стенах и покрывало в нежных цветочных узорах на кровати.
– Моя Лиан больше не приходит меня навестить, – раздался тихий журчащий голос, и Сюзанна подпрыгнула от неожиданности.
Взгляд ее остановился на лице женщины, что лежала в кровати. Зинг Ё Ю. Старушка успела проснуться и наблюдала за Сюзанной спокойными карими глазами.
– Но я же здесь, бабушка. – Сюзанна улыбнулась, разыгрывая отведенную ей роль.
– Да, ты здесь, – сказала старушка, усаживаясь с тихим стоном. – Но ты не она.
– Бабушка? – Сюзанна очаровательно нахмурилась, затем улыбнулась в наигранном замешательстве.
Она была точной копией внучки Ё Ю, до последней черточки. Даже цвет глаз совпадал в точности, в этом она была уверена.
– Не лги мне, – осадила ее старушка. – Думаешь, я бы не узнала Смерть, встретившись с ней?
Сюзанна ошеломленно молчала.
– Ты ведь хочешь, чтобы я последовала за тобой?
С кровати спустились ноги – тонкие, как птичьи лапки. Хрупкая рука протянулась к халату, что висел в изножье.
– Да, бабушка, – снова попыталась Сюзанна. – Я пришла вывести тебя на прогулку. Такой чудесный день…
– Не называй меня бабушкой! – резко прервала ее старушка, окидывая пронзительным взглядом. – Ты не моя Лиан.
Она внимательно осмотрела Сюзанну, и взгляд ее смягчился.
– Я уже сказала, что она больше меня не навещает. Ей слишком грустно меня видеть. Да и мне самой, наверно. – Она вздохнула. – Но я рада, что Смерть пришла ко мне со знакомым лицом. Ты дашь мне время одеться?
Сюзанна молча кивнула.
Вскоре они вышли за дверь. На Ё Ю – так она приказала Сюзанне называть себя – были удобные туристические ботинки, простая туника и крепкие штаны, выкрашенные в кроваво-алый. На улице было слишком жарко для темно-зеленой куртки с шерстяной подкладкой, которую она тоже взяла с собой, но Сюзанна ничего не сказала: ей было известно, как стремительно может измениться погода в пустоши. Небольшая перемена в настроении Ё Ю – и их ждут суровые ветра и проливной дождь.
Однако когда они зашагали по тропинке, по-прежнему светило солнце. Ё Ю остановилась и глубоко вдохнула летний воздух, задрав морщинистое лицо к яркому солнцу.
– Эмфизема, – тихо пояснила она. – Как хорошо вздохнуть полной грудью впервые за… – Она покачала головой. – Да уж и не помню, за сколько.
Уперев руки в бока, она уставилась перед собой, и Сюзанна тоже посмотрела вперед. На сельской улице было спокойно, но там все равно царила жизнь. Старик в саду склонился, поднимая мотыгу; в их сторону неспешно шла молодая пара с ребенком в коляске.
– Я буду скучать по этому месту, – тихо сказала Ё Ю. – Я провела тут всю жизнь.
– Может, ты снова его увидишь, – предположила Сюзанна.
– Тебе это неизвестно? – спросила Ё Ю, вопросительно приподняв бровь.
– Нет, – честно ответила она. – Я всего лишь твоя провожатая на пути.
– Хммм, – только и промычала Ё Ю. Затем, бросив долгий прощальный взгляд, повернулась к Сюзанне: – Ну что ж, веди, провожатая.
Они пошли к дороге. Ё Ю словно не заметила, что старик не ответил на ее приветствие, а парочка не улыбнулась в ответ. Они были настоящими; они находились в деревне – а Ё Ю уже нет. Она потихоньку, шаг за шагом, уходила куда-то из мира живых.
Они вышли за пределы деревни, и дорога незаметно превратилась в первый участок пустоши. Совсем рядом был реальный мир, но до него уже не дотянуться – как такое возможно, Сюзанна понимала с трудом, а ведь она водила души уже… она точно не знала, как долго, но ей казалось, что целую вечность. Реальный мир был совсем рядом, только руку протяни – и вот он.
Охваченная этой мыслью, Сюзанна сделала нечто такое, чего никогда прежде и не пыталась. Когда они проходили мимо парочки, молодые люди обсуждали, как жаль, что любимый сад Ё Ю пришел в такое запустение. Сюзанна выставила руку вперед. Она провела пальцами по воздуху, почти касаясь руки женщины, и мягко дотронулась до мягкого кашемира кофты лимонного цвета, в которую была облачена молодая мать. Ничего. Несмотря на то что Сюзанна всей душой, всем сердцем пыталась нащупать ткань, она ничего не почувствовала. Завеса между пустошью и миром живых могла быть тоньше паутинки, но прорвать ее было невозможно.
– Ты отметила женщину печатью смерти? – негромко спросила Ё Ю.
Юные родители шагали мимо, ни о чем не подозревая.
– Нет, – честно ответила Сюзанна. – Я не смогла ее коснуться.
Она изо всех сил пыталась скрыть горькое разочарование в голосе. Как Тристану это удалось? Как?
Если у него получилось, может, и она сможет? И может, она снова окажется с ним рядом.