…Холодно. Почему так холодно? Сквозь щели жалюзи пробивается зимнее солнце, создавая иллюзию тепла, но от окна тянет, как из склепа. Подойти бы, раздвинуть жалюзи – всего на миллиметр-другой, чтобы солнечный свет хоть немного освободил душу от тревожного сумрака. Но нельзя. Женька может заметить и воспринять это как покушение на свою свободу. Тринадцать. Взрывоопасный возраст. Его сын, тихий, болезненно-застенчивый отличник, обычно во всем соглашающийся с отцом, превратился в яростного борца с общепринятыми авторитетами и правилами. Возвращаясь из школы, он бросает в коридоре портфель, закрывается в своей комнате и врубает на полную мощность музыку. Любая попытка наладить хоть иллюзорный мир воспринимается как стремление ущемить его независимость. Нет, Женька не устраивает скандалов и сцен, как его мать. Просто смотрит с циничной усмешкой, кривящей губы, будто говорит: «Ну-ну».
Кирилл не помнит себя в этом возрасте. Детские воспоминания как-то не сохранились. Память, словно ящик фокусника, надежно скрывает свои секреты. Даже вылинявшие от времени фотографии, что попадаются под руку во время поисков неожиданно понадобившейся книги, не вызывают никаких эмоций. Но вряд ли он позволял себе такое по отношению к отцу и матери.
Кирилл как-то скачал в Интернете книгу «Как вести себя с сыном-подростком» и, следуя советам авторов задавать вопросы и дожидаться на них ответов, задавал и дожидался. Но ожидание выливалось в звенящее молчание. Чем больше вопросов, тем глубже молчание.
Внизу хлопнула дверца автомобиля. Хорошо еще, что удалось уломать Женьку ездить на машине «Апогея» – спокойном и непритязательном «Рено Логане». Еще бы вместо обыкновенного водителя посадить за руль профессионального телохранителя с пистолетом в наплечной кобуре, тем более что таковой имеется в наличии. Но никак не удается найти убедительную причину для рокировки. Кирилл все-таки не выдержал, подошел к окну, тронул тканевую ламель.
В этот момент пол под ногами дрогнул, и хотя металлопластиковое окно не пропускало шума с улицы, тишина, царящая в доме, взорвалась. А следом раздался крик – пронзительный и короткий.
– Нет! – Кирилл закрыл лицо руками и с силой надавил пальцами на глазные яблоки. Два огромных огненных шара, медленно остывая, превратились в глаза. Застывший взгляд, устремленный в неведомое…
Женька очень похож на него, только глаза унаследовал от матери. Семь лет тому назад, после очередной ссоры, она собрала вещи и уехала на своем «Альфа-Ромео» ядовито-зеленого цвета в неизвестном направлении. Кирилл пытался ее искать, обращался за помощью в милицию, но поиски забуксовали. Может, если смазать шестеренки, дело бы сдвинулось с мертвой точки, но в какой-то момент Кирилл понял, что тонет в болоте депрессии и скоро сам себя потеряет. Он бросил все и уехал в Америку. Поездку на родину маркетинга как науки Кирилл планировал давно. Придирчиво рассматривал различные варианты, никак не мог выбрать оптимальный. А потом сорвался с места в одночасье. Итака, Бостон, Принстон… В одном из этих городов – он никак не мог вспомнить, в каком конкретно, – на глаза ему попалось объявление в газете, из тех, что бесплатно раздают на улицах. Психоаналитик… Помощь… А почему, собственно, нет? Забыть все, что мешает жить, и начать все сначала. И он забыл. В памяти осталась только скудно освещенная комната, голос, что-то монотонно повторяющий на английском. И баснословный, по российским меркам, гонорар, уплаченный последователю Фрейда. Сто тысяч долларов. Почему так много – Кирилл тоже не помнил, изначально речь шла о более скромной сумме. Не хотелось думать, что, воспользовавшись полубессознательным состоянием пациента, врач попросту облапошил его, как обводят вокруг пальца доверчивых дур цыганки. Но, в отличие от них, работу свою врач выполнил честно. Подробности неудачного брака, а заодно и координаты, имя и даже внешний облик психоаналитика были начисто стерты из памяти. Странно, зачем? Неужели врачу не нужна реклама? В противном случае, зачем ему давать объявление в третьесортной газете? В таком щекотливом деле, как промывка собственных мозгов, лучшая реклама – совет человека, который этой услугой уже воспользовался. Но факт остается фактом: пожелай Кирилл сейчас снова обратиться за помощью к этому врачу – ничего бы не вышло. А желание было.
Через год после возвращения из Штатов он решил смотаться на недельку к морю. Не то чтобы ему особо хотелось, но жалко было Женьку, с головой ушедшего в виртуальный мир. Небольшой отель, спрятавшийся среди скал на самом берегу, свои пять звезд действительно заслужил. Отменный сервис, вышколенный персонал, и море – чаша безмятежной глади, лениво поблескивающей на солнце, будто старинное зеркало из серебра. Они с Женькой поселились в двухэтажном коттедже, и, выйдя на балкон, Кирилл почувствовал, что попал в другой мир. Мир, где нет городов, людей, катастроф, кризисов, неурядиц. Мир тишины и покоя. И тут Кирилл услышал крик. Полный страха и отчаяния крик сына. Дернулся бежать – и замер: он вдруг абсолютно отчетливо увидел Женькины глаза. Неподвижные, смотрящие в неведомое…
– Па, ну ты чего? Пойдем купаться! Ты же сказал – только бросим сумки и побежим! – Кирилл почувствовал, как сын дергает его за гавайку, и понял, что секунду назад на мгновенье потерял рассудок.
– Идем, – он сунул ноги в пляжные сандалии и, спускаясь на первый этаж, осторожно поинтересовался: – Ты сейчас ничего не слышал?
Сын, прыгая через ступеньку, скатился по лестнице и посмотрел на него снизу вверх:
– Чего не слышал?
– Вроде кричал кто-то, – Кирилл остановился, вспоминая подробности странного происшествия.
Женька поднялся по ступенькам, пальцы сына вцепились в запястье Кирилла, нетерпеливо затеребили руку:
– Па-а-а, ну ты че, кому тут кричать?! Никого же нет! Скукотища! Пойдем! – и потянул отца с такой силой, что, оставаясь на месте, Кирилл рисковал скатиться с лестницы кувырком.
С тех пор в его жизнь вошли галлюцинации (так Кирилл назвал свои видения). Здравый смысл подсказывал, что он просто переутомился и необходимо обратиться к врачу. Но в глубине подсознания утвердилась мысль, что кто-то или что-то хочет предупредить его о грозящей беде. И Кирилл стал к ней готовиться. Нелюдимость сына сыграла ему в этом на руку – Женька почти нигде, кроме школы, не бывал, а в школу его возил шофер «Апогея».
Опустив руки, Кирилл увидел мирно выезжающий со двора «Рено Логан». С силой потер виски, ощущая, как дрожат кончики пальцев. Напряжение не отпускало. Конечно, надо с этим кончать. Ведь если верить в материальность мысли, он раз за разом убивает своего сына. Он псих, шизофреник. Это не лечится, но хотя бы как-то купируется. Однако обращение к врачу равносильно тому, чтобы повесить на грудь табличку: «Я псих». Сотрудники начнут шептаться по углам. Кирилл пытался консультироваться заочно, по Интернету, но каждый раз получал один и тот же ответ: приходите на консультацию. Один раз Кирилл пригласил в «Апогей» известного психотренера.
Он вспомнил скептическую улыбку Светловой, когда та прочитала резюме тренера.
– Ну надо же! Наладить гармоничные отношения в коллективе! За восемь часов! Да он просто шарлатан какой-то, этот ваш тренер! – она вопросительно посмотрела на Кирилла, ожидая его реакции, а затем, очевидно, прочитав ответ по его глазам, продолжила: – Да еще за такие деньги! Шесть тысяч евро! Интересно, он вернет их, если отношения не наладятся? И как мы проверим – наладились они или нет?
– Вот вы у него и спросите, Кристина Сергеевна, – сказал Кирилл, в душе надеясь, что делать этого она не станет.
А потом, в перерыве тренинга, он случайно увидел, как эта самая Светлова рыдала на плече у психотренера. Ну, положим, не на плече, да и не рыдала вовсе, но когда он как бы невзначай столкнулся с ней в дверях, глаза ее были не такими, как обычно. Меньше стервозности, больше человечности. Тренинг удался.
Светлова… Все-таки он правильно сделал, что уволил ее. В фирме должен быть один шизофреник. И потом у нее, оказывается, проблемы с сердцем. Волнения ей абсолютно противопоказаны.
Кирилл представил, что его ждет сегодня в «Апогее». Каждый примеряет шкуру уволенной сотрудницы на себя, ощущая, как вроде бы стабильная почва начинает уходить из-под ног – ведь он может стать следующим. Кто будет думать над оптимизацией продаж, когда голова занята непогашенными кредитами, семейными неурядицами, проблемами со здоровьем? Все-таки правильно, что он уволил Светлову. Не хватало еще, чтобы у нее инфаркт случился прямо в офисе. К тому же Кристина Сергеевна в фирме уже больше пяти лет. На Западе считается, что сотрудник, работающий в одной компании такой продолжительный срок, теряет свою квалификацию и ценность как специалист. А еще человеку, имеющему дело с чужими деньгами, причем не просто деньгами, а очень большими деньгами, рано или поздно приходит в голову мысль переложить толику в свой карман. Верить нельзя никому.
Кирилл понимал, что таким образом успокаивает себя, что на самом деле какое-то время ему будет не хватать Светловой, ее преданности, холодной расчетливости, хватки бультерьера, мужского склада ума. И, может статься, он еще пожалеет о том, что уволил ее.