Якуты
Собрание птиц
В давние времена эти разные остроклювые птицы не знали других земель, где бы они зимовали, и поэтому, говорят, все они зимовали в этой стране. Так как эта страна была очень холодна и обильна снегом, они чуть не погибали, замерзнув, даже умирали. Дойдя до крайности и чуть не околев от холода, они пробовали жить вместе с лисой в лисьей норе, на каменистом берегу реки, и даже, говорят, зимовали вместе с нею. Но, будучи большой любительницей мяса, лиса уничтожала тех из них, которых она могла победить-одолеть. Доведенные этим до крайности, они стали мучиться, прячась у корня каждой травки и дерева, но не выдерживали.
Однажды, посоветовавшись, устроили собрание всего птичьего племени. Так, собравшись-посоветовавшись, они решили: «Лиса живет, не зная горя, у нее хороший теплый дом. Только поперечноглазый якут с ружьем, невзирая на ее ум и хитрости, находит и убивает ее. Если бы вдруг увести ее от дома и уничтожить, можно бы дом сделать своим, уж очень он теплый и просторный. Кто пойдет, кто же из вас будет ловким, способным на это?»
Тут ку2кша сказала:
– Я бы пошла, я бы ее так провела, что она заблудилась бы, если вы научите меня разным своим голосам.
– Э, научим-научим, поделимся-поделимся! – сказали, и, как люди, которым не терпится, птицы стали обучать ку2кшу разным голосам. Научившись у них, ку2кша овладела разными дивными голосами и отправилась к лисе.
Когда она явилась, лиса набросилась на нее, чтобы съесть. Ку2кша, издавая разные голоса, летела перед ней, то спускаясь на землю, то вновь взлетая, и все удалялась от нее. Лиса, приговаривая: «Что она делает, почему у ней так много голосов-речей?» – гналась за ней. Вдруг она опомнилась и не узнала, куда пришла. Забежала очень далеко, сильно проголодалась и хотела пить. А ку2кша исчезла, говорят. Что же было делать лисе, где же найти и поймать ку2кшу? Как ни досадно ей, она остается ни с чем. Дойдя до изнеможения, она едва нашла свой след и повернулась обратно, идти было далеко и трудно, след петлял то в одну, то в другую сторону, сила и энергия ее истощились. Еле-еле, ступая вкривь и вкось по своим следам, лиса, наконец, вернулась к своей норе.
Пришла. Оказывается, все птичье племя собралось в ее норе. Увидев ее, все разлетелись в разные стороны. Лиса попыталась схватить их, но не поймала. Птицы улетели, скрылись с глаз. Пока птицы жили в лисьей норе, они в ней повсюду мочились, испражнялись. Хотя она и злилась-гневалась, но что делать ей?
Птицы снова оказались без жилища, им опять угрожает гибель от холода. Не вытерпев, собрались они со своими господами и госпожами, с князцами и старшинами и снова стали совещаться.
– Теперь кто же еще у нас умный? Пожалуй, только ты, журавль. Попробуй ты испытать хитрость и ум лисы. Может быть, что-нибудь получится. Может, согласившись, она пустит нас перезимовать, разрешит нам пожить у нее? – и они решили назначить на это дело журавля.
Журавль, согласившись, пошел к лисе. Даже лиса оробела и не решилась съесть его. Стали жить вместе. Живя так, журавль спросил у лисы:
– Ну, лиса, богатый ли ты умом-разумом зверь?
– Конечно, у меня много мыслей и ума. Я бывалая, знающая, у меня все сорок четыре мысли есть, – отвечает лиса.
– Ну тогда знаешь или нет, кто к тебе явится сейчас? – спросил журавль.
– Кто ко мне может прийти? Неизвестно, кто придет, – ответила лиса.
– Тогда есть ли зверь, которого ты боишься? – спросил журавль.
– Совсем нет. Только, кажется, есть пугающий меня якут с ружьем, поперечноглазый. Но и от него есть уловка – убежать, – ответила лиса.
– А как?
– Если придет поперечноглазый, то я еще расширю свою нору, на дне ее дополнительно выкопаю яму и спрячусь, – ответила лиса.
– Расширив свое гнездо, выкопав яму, ты не спасешься от поперечноглазых. Все равно они прокопают нору сверху, найдут тебя и убьют, – сказал журавль.
– Ну тогда, по твоему мнению, журавль, как можно спастись от поперечноглазых? – спросила лиса.
– Эй, к чему говорила, что у тебя сорок четыре мысли?! Сейчас придут поперечноглазые. Ты ложись сзади меня, а я лягу возле входа. Поперечноглазые никогда не подумают, чтобы журавль лежал вместе с лисой, они вытащат меня. Я притворюсь мертвым. Когда они будут осматривать-выслушивать меня, ты в это время постарайся как можно быстрее убежать от них. Поперечноглазые и это заметят. Если только они заметят, то мы пропадем и съедим давешнее мясо, если оживем (останемся живы) – будем жить вместе, будем заодно. Постарайся это запомнить! – посоветовал журавль. Поменявшись местами, легли: журавль – у входа, а лиса – позади его.
Вдруг, когда они лежали так, раздались шум-треск, голоса-говор, и поперечноглазые стали без промедления рыть нору, вытащили журавля, притворившегося мертвым.
– Что за зверь? Это ведь журавль, он уже давно пропал. С чего это он забрался сюда, с ума сошел, что ли? Лисы здесь нет, – говоря так, встряхивая, рассматривали журавля, потом бросили его. Молча стояли и смотрели. Лиса, испугавшись, стала по обыкновению рыть на дне своей норы, но, одумавшись, выскочила из нее и умчалась в лес. Поперечноглазые, опешив от неожиданности, сделали за ней всего один-два шага. А между тем с шумом взлетел журавль и высоко вознесся в небо. Люди, испугавшись, чуть не попадали. Так лиса убежала, а журавль улетел. Поперечноглазые, оставшись ни с чем, ушли.
Позднее журавль, встретив лису, спросил:
– Ну, лиса, насколько умен и ловок я, оказывается?
– Э-э, ну! Ты и есть, оказывается, птица, очень много думающая. Давай вместе жить, – предложила лиса.
– Да, действительно, – сказал журавль лисе. Журавль долго жил вместе с лисой, говорят. Тем не менее лиса не давала другим птицам зимовать у нее, она только и думала, как бы съесть.
У птиц не было дома, где бы они могли укрыться. Опять наступило время погибать. Пошли было к лисе, да страшно, она прямо на виду хватала и съедала их. Поэтому однажды все птицы – и остроклювые, и плоскоклювые, – все птичье племя с лучшими и худшими собрались и устроили бурное обсуждение. На этом собрании присутствовали все: голова-лебедь, кандидат-гусь, князец-дятел, тойон-беркут[8], старшина-дрозд.
– Ну, соплеменники, у всего нашего птичьего племени нет земли, где бы мы зимовали, нет укрывающего нас дома, и мы замерзнем, не сможем выдержать холода зимы. Выжить и остаться живыми никак не получится. Давай пошлем одного из нас умного, проворного человека поискать и найти землю, – говорили они. Спорили, обсуждали и отправили куропатку.
Куропатка улетела, но вскоре вернулась и сказала:
– Нашла я хорошую землю, где можно перезимовать.
Полетели птицы туда и увидели: она нашла, оказывается, землю с тальником, где можно, не зарывшись в снег, лежать и спать. Птиц, не могущих перезимовать здесь, оказалось много.
Снова, по обыкновению, собравшись и поискав кого-нибудь, чтобы тот нашел место для зимовки, они назначили лесную птицу глухаря.
– Теперь ты поищи, – сказали ему. Он улетел. Но скоро вернулся и объявил:
– Я нашел место, где можно перезимовать.
Птицы полетели за ним посмотреть и увидели: оказывается, он нашел место с молодыми лиственницами и там устроил себе зимовку. Но в этом краю, оказалось, никто, кроме глухаря, не смог бы зимовать.
Поэтому птицы, снова собравшись, по обыкновению обсудив и решив, назначили филина.
– Ты с шубой-дохой, с теплой одеждой, лучшая птица-путешественница, сильна, как конь, быстра, как утка. Лучше всего тебе полететь далеко и поискать землю для зимовки, ты, филин, подходишь лучше всех! – и отправили его.
Филин согласился и сказал:
– Я отправляюсь, я должен полететь далеко-далеко под солнце. Если я погибну, то через три года пролетит мимо вас моя плачущая душа. Если мне удастся благополучно странствовать, то через три года вернусь я сам, – сказал филин и, помахав крыльями, улетел.
Птицам показалось, что филин улетел очень давно. Они его ждали с нетерпением, но он не прилетел. Птицы спрашивали: «Что с ним? Может быть, что-нибудь случилось?» Не вытерпев, собрали всех и сказали сове: «Ты у нас птица-шаман. Вот пошамань и узнай, почему он так надолго задержался». И, привязав перед ней одну жирную мышь, заставили покамлать[9].
Сова, сев в середине собравшихся птиц, начала шаманить. Одна жирная несчастная мышь стояла привязанной. Птицы, остроклювые и плоскоклювые, все птичье племя собралось: здесь и тойон-беркут, и голова-лебедь, кандидат-гусь, князец-дятел, старшина-дрозд. Сова, говоря и распевая по-разному, шаманила. Все – и высокие, и стройные, и с выгнутой спинкой, и с покривившейся фигурой, и длинношеие, и длинноногие, и пузатые, и круглоголовые птицы, – все расселись вокруг нее, все даже не вмещались.
Среди них была маленькая птичка – предок нынешних птичек с кроваво-красной головой. Другие птицы мешали ей, она пробовала смотреть на камлания совы, но не увидела ничего. Поэтому с досады поползла и села перед лебедем-головой. Тогда лебедь, вытянувшись, сказал: «Зачем еще такая малышка оказалась передо мной; к тому же она с острым клювом, имела хотя бы плоский клюв!», – и, зашумев, рассердился и злобно клюнул малютку. После этого разве не случится беда? Из головы у птички брызнула кровь. Она заплакала, запричитала, поднялся шум, и птицы раскричались. Шаман прекратил камлание, привязанную мышь сразу отпустили.
И высшее, и низшее начальство птиц разделилось в разные стороны, остроклювые и плоскоклювые разошлись в противоположные стороны, начались споры и ссоры, плач и жалобы. Лебедь и гусь – одно особое племя с плоскими клювами, дрозд с дятлом – другое особое племя остроклювых, стали спорить.
Тут один сказал:
– У лебедя длинная шея, длинные ноги, он самый большой, мог бы встать позади и смотреть. Птичку, маленькую бедняжку, он обидел, считая ее остроклювой, обижая так, он разделался с нею.
Другие говорили:
– Эта птичка, будучи маленькой, дрянной, не должна была пройти перед должностным лицом с чином головы. Это она виновата.
Поспорив так долго и не согласившись с доводами друг друга, пожаловались они своему тойону-беркуту.
– Рассуди, почтенный господин, кто виноват в этом!
Беркут разве даст неправильный ответ? Даже будучи осведомленным, что спорящий – лебедь, родовитый, важный. Недаром якуты даже почитают его божеством, поклоняются, заклинают его. Беркут сказал:
– Хоть ты и голова, ты, лебедь, виноват. Не должен был ты говорить об остром клюве. Птичье племя имеет одну природу. Поэтому ты не должен обижать птицу за то, что она маленькая, дурная. Душа у птиц одна. Пусть хоть и мала ростом и видом неказиста, она хотела посмотреть. Нужно было ей дать эту возможность. Кроме того, ты обидел ее, окровавив, – сказал он.
На это остроклювые согласились, опять зашумев:
«Действительно так, действительно так!»
Тогда сородичи лебедя не согласились с этим и пошли жаловаться царю птиц – орлу. Орел не дал жалобщикам произнести и пяти слов, сказать и одной речи. Обвинил их. Приговорил главарей плоскоклювых за их вину по одному месяцу ежегодно пребывать в тюремном заключении.
Говорят, с тех пор главари водоплавающих птиц по одному месяцу в год перестали летать. А голова птички в том месте, куда клюнул лебедь, стала красной, как кровь.
Все это так прошло. Разве после такого события птицы могли собраться вновь? Опять, чтобы только не замерзнуть, забивались у корней трав и деревьев, ждали возвращения филина. Через три года филин возвратился. Он очень поправился, потолстел. Вид его стал прекрасным. Все решили, что путешествовал он отлично. И все птицы, собравшись, спросили у филина, в какой стране он побывал.
– Все три года, в продолжение которых я пропадал, вдоль и поперек испытывал я муки, холод и препятствия, только я, будучи филином, смог вернуться оттуда. Что наша страна, земля? Та земля в 10 раз холоднее, в 10 раз хуже, скуднее, оказывается. К тому же это очень далекая страна, – так легко врал он.
– Ну тогда нам суждено погибнуть, исчезнуть. Не остаться нам живыми, значит, мы обреченные птицы, – сказали они.
На это некоторые спросили:
– Как же быть нам, друзья? Может быть, хоть где-нибудь есть земля, где дыхание наше продлится.
Разошлись. После того, как птицы разошлись, филин рассказал:
– Старуха, я слетал в очень далекую страну, пролетел широкое море и под самым солнцем нашел я благодатную страну Кыдат[10], с лучшей едой и одеждой, с травами и деревьями, без зимы, с теплым воздухом, с людьми, со скотом и птицами. И вернулся оттуда. Путь туда далек. Уж очень хорошая еда и одежда там, хотел набраться сил, чтобы лететь, поэтому так опоздал. Мы полетим сами, никому не сказав. Давай-ка собери одежду и обувь детей потихоньку, чтоб никто не знал. Хорошо?
– Ладно, молчи. Тише, услышат. Постой-ка, кто это? – старуха вышла посмотреть и зашла.
Оказывается, его рассказ подслушивал вальдшнеп, лежа у них под ногами. Внезапно вскрикнув «чаас!», он взлетел ввысь со свистом. Филин, с перепугу выпучив глаза, повалился на спину. Вальдшнеп с шумом, вскрикивая «чаас-чаас!», прилетел к своим соплеменникам и рассказал: «Филин, оказывается, нашел под солнцем благодатную страну, называемую Кыдат. А старухе своей он сказал: “Собери, уложи все, и мы незаметно исчезнем, прекрасная теплая страна”».
Птицы говорят:
– Мошенник филин. У бродяги бродяжничество перетянуло, вот он и обманул нас.
Вызвали филина и допросили.
– Нет и нет! Вальдшнеп, наверно, с ума сходит. Он обманывает вас. О, как это ужасно! Я сам чуть не погиб, еле живой вернулся. Несмотря на это, меня назвали обманщиком.
Так отчаянно он отпирался. Вальдшнеп не давал ему рта раскрыть. Птицы, обсудив, заперли филина. Затем двоих – черноголовую чайку и сокола – решили отправить в Кыдат. Сами сидели и ждали их.
Через месяц вернулась черноголовая чайка и рассказала:
– Есть, оказывается, прекрасная страна Кыдат. Там водятся разнообразные птицы, множество скота, живут всякие люди. Лучшие травы и деревья выросли в этой стране. Есть только одно широкое море. Если перелететь через него, достигнешь этой земли, прекрасной, изобильной страны.
– А где сокол? – спросили его.
– Сокол хоть и быстро летает, но отклоняется, поэтому он и запоздал.
Через три дня и сокол прилетел и также рассказывает:
– Ну я запоздал. Есть, оказывается, прекрасная страна – земля Кыдат.
А птицы говорят:
– Этот филин нашел хорошую землю и обманул нас, не рассказал о ней, чтобы улететь самому.
Так, собравшись, птицы решили избить филина. Избивали его: кто имел клюв – тот клювом, кто имел когти – тот когтями. Голову его сплюснули, спину топтали так, что филин сидел и кричал «гуу!» Избили его так, что глаза вылезли навыкат, перья выщипали до того, что филин стал пестрым. После этого решили его самого оставить в этой стране на всю жизнь.
Сидя там, на собрании, птицы вынесли решение о своих потомках. Они решали, у кого сколько должно быть детей.
При распределении они выделили вальдшнепу четырех детей, сказав:
– Вальдшнепу хватит и четырех детей, он уж очень мал, больше этого он не сможет.
Вальдшнеп вскричал:
– Несмотря на мои большие заслуги, вы мне только четырех детей назначаете?! Птичке меньше меня, дрозду, даете 10 детей. Теперь я никогда по вашей просьбе не полечу, расстаюсь с вами. Лучше я брошусь на заржавленный меч якута и погибну! – воскликнул он и остался с тех пор здесь и стал, взлетая, неожиданно падать с шумом на землю.
После этого куропатке определили много детей. Гусь сказал:
– Куропатка может улетать.
Куропатка ответила:
– Посмотрим, гусь, с каким желудком вернешься весной после полета в Кыдат. Я не лечу, – и осталась.
Также было много птиц, оставшихся из-за того, что они не смогли бы перелететь через море. Рябчик и синичка, сказав: «Мы не сможем лететь», – остались.
Кукша сказала: «Овладев голосом многих птиц и пользуясь этими многими голосами, я смогу остаться и жить в этой стране», – и осталась.
Лесные птицы остались в лесу. Бедняжка синичка не переменила своего местожительства.
Остальные улетели в Кыдат и стали зимовать там.