Кеты
Сказка о месяце
Давно-давно жили на земле брат и сестра. Родители их умерли. Жили сиротами. Подросли, стали жить хорошо. Только надоело брату все около чума[1] ходить. Захотел он мир узнать. Стал все дальше и дальше от чума уходить. Ходит-ходит по земле, все смотрит, кто где живет да как живет.
А на небе высоко-высоко жила женщина-Солнце. Скучно ей было – одна жила. Вот однажды видит она: ходит по земле человек, все рассматривает, на небо поглядывает. Женщина-Солнце подумала: «Какой красивый человек по земле ходит, на меня поглядывает. Нужно мне его сюда на небо достать. Но как его достать? Я высоко, а человек на земле, низко».
Стала женщина-Солнце у неба мудрости просить, как бы ей достать человека. Есть у Солнца такие руки длинные, что без труда до земли достают. Утром встанет Солнце и протягивает руки. Тянет-тянет, дотянет до земли, и станет на земле светло, тепло. Вот ходит этот человек по земле внизу, а Солнце тянет к нему руки, жар на него напускает… «Что так жарко стало? – подумал человек и лег на землю. – Все легче будет». Лежит человек на земле, а женщина-Солнце все протягивает к нему свои длинные руки, ближе, ближе… дотянулась, схватила и понесла к себе на небо. Стал человек жить на небе. Неделю прожил и говорит Солнцу:
– Нехорошо мне здесь на небе с тобой жить, совсем нехорошо. Я – земной человек, не могу так высоко жить. Пусти меня вниз, на землю!
Вспомнил он свою сестру, что осталась внизу. Скучно ему стало, жалко ее: «Как она там одна без меня живет?» Солнце ему отвечает:
– Зачем ты пойдешь назад? Вспомни, как ты прежде ходил по земле и говорил: «Вот на небе Солнце живет, наверно, там хорошо. Хотел бы узнать, что это за женщина-Солнце». А теперь ты хочешь назад на землю.
Человек же все свое твердит:
– Пусти! Забыл я на земле что-то. Пусти меня, я это забытое возьму и вернусь.
– Не вернешься, не ходи! Плохо на земле, злые духи тебя съедят!
А человек ее не слушает, все свое: «Пусти, вернусь». Солнце чуть не плачет:
– Не вернешься ты, съедят тебя на земле злые духи, снова я здесь одна буду.
Наконец видит, не уговорить ей человека, решила отпустить ненадолго.
– Ладно, – говорит Солнце, – дам я тебе в защиту от злых духов то, что сама имею: оселок[2] да гребешок. Иди!
Обрадовался человек:
– Не плачь, Солнце, напрасно! Я вернусь, обязательно вернусь.
Топнула женщина-Солнце ногой – появился крылатый конь. Дала человеку этого коня, оселок да гребешок. Сел человек на коня и полетел. Сколько летел – неизвестно, два ли, три ли года… До своего места долетел, кругом над ним несколько раз пролетел – нашел свой чум. А за это время, пока он на небе жил, злая Хосядам[3] съела его сестру и сама в нее обратилась.
Спустился человек на крылатом коне на землю, привязал коня к дереву и побежал к своему чуму. Видит: в чуме сестра сидит. Она будто бы обрадовалась брату: побежала с котелком к речке, принесла воды, подвесила котелок на огонь, стала брата угощать, кормить. Вышла из чума, подошла к коню, отрезала у него заднюю ногу и сунула ее варить в котел.
Сидят брат и сестра, разговаривают, радуются. Вдруг видит брат, из котла лошадиная нога торчит. Понял он, что это не сестра здесь его встретила. Понял, что это злая Хосядам. Выхватил лошадиную ногу из котла да бежать к коню. Сел на коня, хочет скорей уехать от злой Хосядам, знает: погубит она и его, да как на трех ногах конь поскачет? Что делать? Наспех четвертую ногу хорошо не прилепишь! Кое-как прилепил все же отрезанную ногу коню и поехал. А Хосядам за ним в погоню пустилась.
Измучился конь, тяжело на плохой ноге скакать. Упал. Оставил человек коня и побежал. Да без коня далеко не уйдешь! Взглянул на небо, а женщина-Солнце на него жалобно смотрит, видит, что он без коня. А Хосядам совсем его нагоняет, уже тянет руку, поймать хочет.
Вспомнил человек про оселок, что женщина-Солнце ему дала, бросил его позади себя. Поднялась из земли большая гора, встала между ним и Хосядам. Озлилась Хосядам, камни разбрасывает, гору зубами грызет. А человек идет и идет. Прогрызла гору Хосядам, торопится, догоняет человека. Вот-вот схватит его.
Вспомнил человек о втором подарке Солнца— гребешке, бросил его позади себя. Густая тайга выросла: ни пройти, ни проползти через нее. Хосядам по деревцу грызет, ломает. А человек идет и идет. Сколько шел, неизвестно. Холодный, голодный, из сил выбивается. А Хосядам пробралась сквозь тайгу, снова нагоняет человека, тянет руку, схватить хочет.
Видит Солнце – плохо человеку: еще немного, и унесет его Хосядам. Протянула женщина-Солнце свою руку-луч и схватила человека за ногу, но поздно. Злая Хосядам в этот же миг схватила его за другую ногу. Тянут они человека каждая в свою сторону. Солнце тащит к себе на небо, злая Хосядам – к земле. Тянули-тянули и разорвали человека пополам. Только Солнцу половина без сердца досталась. Унесла женщина-Солнце половину человека на небо, и что уж она с ней ни делала, стараясь оживить, но все напрасно. Совсем будто живой человек станет, день-другой поживет и умирает опять. Уголек положила вместо сердца – пожил неделю и опять умер. Маялась-маялась с ним женщина-Солнце, совсем без ума стала, плачет. Наконец сказала:
– Нет у меня больше сил, ничего не могу сделать! Иди на другой конец неба. Не увижу тебя больше. Только в самый длинный день в году мы будем видеться. Я твои глаза увижу, ты – мои.
С этими словами бросила женщина-Солнце половину человека без сердца на другую сторону неба, на темную сторону. Так он там и остался и превратился в месяц.
И до сих пор месяц по небу холодный гуляет, потому что нет у него живого сердца. И не видятся они с солнцем по целому году. А другую половину человека, с сердцем, Хосядам с собою забрала.
Про первого зайца
Первого зайца Есь[4] на землю спустил. Заяц бегает, видит – старик что-то рубит. Заяц спрашивает:
– Что ты, старик, делаешь?
Старик отвечает:
– Я кулёмку[5] рублю, зайца поймать хочу.
– Я и есть заяц. Разве я пойду в твою кулёмку?
– Пойдешь!
– Я жаловаться пойду!
Поднялся заяц к Есю:
– На земле меня старик кулёмкой поймать хочет!
Говорит Есь:
– Правильно, люди тебя убивать будут, чтобы мясо есть, а шкуру на бесем[6] брать!
– Зачем я сам пойду в ловушку, я не дурак!
Есь говорит:
– Ты век[7] на земле будешь бегать. Когда ни прутика, ни бересты, ни сучка не найдешь, голодом погибать будешь, тогда к людям пойдешь!
Спустил его на землю. На земле заяц бегает. Ни прутика нет, ни сучка, ни берестинки, голодный совсем стал. Кулёмка стоит, в ней прутики. Зайцу есть хочется, но страшно. Раз, другой подходил и назад убегал. Не вытерпел, вошел, кулёмка упала, заяц пропал. Старик тот идет:
– Вот! Говорил, все равно попадешь!