Тра-ба-БАХ! – взорвался фейерверк в комнате Густы.
Девочка вскочила, озираясь. Поняв, что все в порядке, схватилась за сердце и села обратно на кровать. Потом хлопнула себя по лбу – Нилай! И спотыкаясь о тапочки, скользя по ступеням, Густа полетела вниз.
Накануне она проводила маму и бледного, без сознания папу на носилках до машины скорой помощи и почувствовала давящую усталость. Как будто все горе мира легло на ее плечи бетонной тяжестью. На автомате принесла Нилаю одеяло в гостиную, показала, где чайник и завалилась спать.
Два часа дня и постанывающий в углу кухни юноша – отличное начало самостоятельной жизни. Нилай был в ожогах, рядом развороченная кофемашинка и полупустая бутылка воды.
– Капец! Ты что, налил туда газировки?!
– Я не знал где еще взять воду! А теперь мои руки и шея, посмотри!
Кожа Нилая пылала алеющими пятнами, как будто его отхлестали крапивой.
– Ну ты даешь. Ты пользовался когда-нибудь кофемашинкой?
– Нет. И больше в жизни не подойду к этой адской штуковине.
– А прочитать инструкцию?
– Ну вот тут картинки, вроде, понятно.
– Вроде… Сейчас, потерпи, достану аптечку.
Через полчаса Густа и Нилай в жирных ошметках противоожоговой мази пили чай.
– Если ты будешь стесняться, – сказала Густа, – останешься голодным. У меня нет сил тебя заставлять. Ешь, пожалуйста.
Нилай вздохнул и взялся за пятый сэндвич с сыром и огурцом. Для такого худого человека он поразительно много ел. Густа обязательно восхитилась бы, будь у нее время.
– Мама прислала сообщение: у папы стабильно-тяжелое состояние. Заверяет, что очень стабильное и дальше только лучше. Все ещё разговаривает со мной как с ребенком. Думает, если приукрасить правду, она станет легче. Все равно что намотать кружево на гирю, которая проломит тебе голову. Или сердце.
– Или сердце, – задумчиво повторил Нилай, – надо сказать бабушке где я. На работе искать не будут, у меня выходной.
– А?
– Родителей нет. Бабушка растит меня одна.
– Прости, пожалуйста.
Нилай улыбнулся.
– Есть телефон?
Густа протянула сотовый.
– Нет, нужен такой, настоящий. Как у нас.
Девочка фыркнула.
– У папы в ящиках я видела старинный. Такой, что ли? Но он давно не работает, какая разница.
– Какая разница, – снова повторил Нилай, – неси!
Густа спорить не стала. Попросила Нилая дёрнуть шнурок под потолком второго этажа, после чего его чуть не прибила раскладная лестница. По скрипучим ступеням забралась наверх. Юноша последовал за ней.
– Как так вышло, что ты знаешь, что такое телефон, а про кофемашину или автомобиль не знаешь? – спросила Густа, разгребая кипы хлама на запыленном чердаке.
– У нас их нет. В Чикташе некуда ездить на авто-мо-биле. И кофе у нас не пьют. Но мне про него рассказывали на работе. Хотелось попробовать.
– У вас где? Ой! – Густа зажала во рту уколотый палец. – Вечно мама начнет вышивать и бросит пяльцы с иглой.
– Чикташ это мой город.
– А он на каком слое мира? На нашем?
– Нигде и везде одновременно. Чикташ это маковка мира. Лучший город, все есть и не бывает зимы. Я в ДСМ только узнал, что такое зима, у-у-у!
– О, нашла! – Густа села на старый скрипящий стул и вытащила из-под груды папок шнур-пружину древнего по ее меркам телефонного аппарата. – Я должна сказать, Нилай. Я не верю до конца во все это, прости. Я помню, что видела этой ночью, но умом очень сложно допустить. И мысли сейчас все о папе и о той женщине, что может помочь.
– Ну, не совсем женщина, это главная инайя, самая могущественная ведунья. Магруй.
Густа испугалась:
– А она станет нас слушать?
– Мы сделаем все для этого, – заверил ее Нилай и взялся за телефон.
Он стер с корпуса пыль рукавом черной робы, в которой так и ходил с прошлого вечера и прижал к уху трубку. Густа с интересом следила за ним, время от времени бросая взгляд на торчащий в никуда провод телефона.
Нилай прикрыл на секунду глаза, пробормотал что-то, вспоминая и уверенно стал крутить диск, набирая странный, многоходовый код.
Би-и-и-им! – эхом разнесся по чердаку гудок.
Густа вздрогнула. Снова посмотрела на лежащий на полу проводок. При виде выражения ее лица в глазах Нилая заплясали чертики.
– Да? – глубокий, грудной голос как будто обнял Густу пуховым одеялом.
– Бабушка, это я. Я у Матиуша, буду поздно. Как ты?
– Переоделся бы хоть. Кушал?
– Да, баушк. Ты в порядке?
– Еще в каком. Иду на рынок за зеленью, буду сбивать цену этой противной Лоре, – рассмеялась пожилая женщина на том конце провода и многозначительно добавила, – Матиушу привет.
Нилай положил трубку и усмехнулся:
– Не поверила ни единому слову.
– И ничего не спросила? – удивилась Густа.
– Вообще-то, я уже взрослый, мне шестнадцать, – улыбнулся Нилай.
– Пф! А мне почти тринадцать. Пошли вниз, надоело пылью дышать.
У лестницы молодой человек притормозил у старых санок:
– Здесь должна быть перекидная ручка.
– Ага. Я ее во втором классе сломала. Космолет строила. Пойдем уже. На нашем чердаке столько хлама, начнешь перебирать, не закончишь.
Густа сходила в душ, переоделась и отправила в ванную Нилая, вручив ему папины футболку и штаны. Юноша поморщился:
– Я в них утону.
– Потерпишь, пока я эту твою хламиду в стирку брошу.
Дела по дому заняли у девочки добрых два часа. Она сновала мимо сидящего у телевизора Нилая, время от времени отвечая на его неожиданные вопросы: “Зачем девушки рисуют не настоящие брови? Что за столбы всюду понатыканы? А что такое биржа?”
Все это время Нилай ждал. И когда где-то глухо затрезвонил телефон, резво вскочил и побежал на чердак. Спустился пять минут спустя, вид у него был взбудораженный. Аппарат он притащил с собой и бухнул на журнальный столик в гостиной. Торчащий провод смотал, положил рядом.
– Это Матиуш, мой друг. Умный, зараза. Значит, видел бабушку. Меня не выдал. Но ведь высчитал, где я, хитрюга. Этому учат в школе Междумирья, – ответил она на немой вопрос Густы, – работа с пространством и расчет местонахождения объектов это один из главных экзаменов. Но главное не это. Магруй на твоем слое, Густа. Она где-то рядом.
Не считая того, что Нилай никогда не видел своих родителей, жилось ему неплохо. В школе его любили, в школе Дорожной Службы Междумирья тоже. Теперь он ходил в любимчиках у всех рабочих, которые были старше юноши на много лет. Именно поэтому горе Густы так задело и смутило его. Он отгонял мысль о том, что ему просто надоело сидеть в Чикташе и хочется приключений. Эта странная, полноватая, иногда слишком серьезная девочка кого-то ему напоминала. Впервые в жизни Нилаю захотелось позаботиться о ком-то всерьез. Конечно, о влюбленности речи не шло, ведь Густа совсем мелочь. Но юноша не мог не признаться себе, что испытывает к Густе симпатию и тепло.
– Мы встретим ее у двери, – объявил Нилай подруге, когда они сели в гостиной с кружками чая и стали готовить план.
– Двери? – Густа уже привыкла переспрашивать и удивляться всему.
– Смотри, – Нилай начал чертить на листе принтерной бумаги схему, похожую на луковицу, – это наш мир. Вот его слои раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Вот тут, на самой маковке Чикташ. Мы сейчас здесь.
Нилай ткнул ручкой на внешний край луковицы:
– Ваш слой самый молодой. У вас местами такое встречается, что ой-ей-ей, как Командор говорит.
– Кто говорит? – Густа взялась довязать за мамой носок, это ее успокаивало.
– Начальник ДСМ, потом расскажу. Так вот, между слоями есть проходы, что логично. Двери. И от них есть ключи, а чтобы контролировать эти ключи, на каждом слое есть контора Дорожной и Почтовой Службы Междумирья. Двери и ключи, это конечно условность. Способ человеческого мышления воспринять энергетические тонкости. Но выглядят они как обычные двери и ключи, так что неважно. Инайи тоже проходят там, только им отмычки как простым смертным не нужны. Есть еще миф о восьмом радужном ключе, который ко всему подходит, но мы сейчас не о сказках говорим.
– Интересно. И много народу между слоями шастает?
– Наши сотрудники. Странники бывают и проводники. Они вроде как фрилансеры на вашем языке. У них кровь семицветная. У меня, кстати тоже. Это редко бывает, вроде как дар легко шастать, как ты выразилась, по слоям. До трех лет кровь обычная, а потом нет. Таких как я называют ильгизарами, но в ДСМ это особых преимуществ не дает. Точно так же, если ты на службе, без приглашения далеко не пройти и обязанности те же.
– Да ты гонишь! – не удержалась Густа. – Какая кровь?
– Кого гоню? – не понял Нилай. – Ну не зеленая, не оранжевая, не красная, как на других слоях мира. Семицветная. Один ребенок на тысячу с такой рождается. Э-э, даже не думай.
Нилай проследил за направлением взгляда Густы, уставившейся на ножичек для бумаги.
– Мы должны найти контору, взять ключ и встретить Магруй раньше, чем она покинет ваш слой. Шансы найти ее в другом месте почти нулевые.
– А инайи вообще кому-нибудь помогали? – с трудом отвела взгляд от ножичка Густа.
– Конечно, – серьезно кивнул Нилай, – хоть и добрыми их не назовешь. Они такие, никакие. Без эмоций и даже без голоса. В первые раз это пугает. Да и немногим везет с ними встретиться, честно говоря.
Густа спрятала нос в вязание, чтобы скрыть подступившие слезы. Надежда в груди росла слишком быстро, набухая как огромный цветок, заполняя все сердце. Нилай сделал вид, что ничего не заметил.
– Если все получится, к вечеру будем дома.
– Откуда знаешь?
– Инайи никогда не проводят на слоях много времени, их место в поднебесном пещерном городе. Там гора у них такая, верхушкой торчит за пределы мира, поэтому такое название. Наша задача не опоздать. Ждать вряд ли придется.
Густа радостно кивнула.
– Но рюкзак все равно собери. А лучше два. Нас так учили в школе ДСМ, выдвигаясь на службу, бери с собой все и даже зонт. Еды там, воды, фонарики. У вас же наверняка есть фонарики. И я многозадачный тул возьму.
Девочка с сомнением посмотрела на прислоненную к стене бандурину на длинной ручке. Поднять ее Густа не смогла, зато Нилай вертел как пушинку. Дело в магии, решила девочка, глядя на тощие руки друга.
– Конторы всегда на новом месте. Снаружи. Внутри-то они одинаковые. И место их можно рассчитать, нас в школе ДСМ учили. У меня отлично было, – похвастался Нилай, – в общем, я считать буду, а ты собирайся.
Густа побежала наверх, достала с антресолей походные рюкзаки. Они назывались походные, а были на самом деле ненамного больше ее школьной сумки. Зато у них была куча полезных кармашков и креплений. Девочка погладила мизинцем папину перчатку, выпавшую на пол из шкафа, потом решительно закинула ее обратно и критически огляделась вокруг.
– Две пенки, теплые носки, смена белья, – бормотала Густа, – фонарик, батарейки, зарядить телефон, деньги на всякий случай, пачку влажных салфеток, мыло.
Спустившись с отяжелевшими рюкзаками вниз, девочка направилась на кухню мимо погруженного в работу Нилая. Лоб его был покрыт испариной.
Соль, салфетки, вода, бутерброды, пастилки, упаковка орехов были отправлены в недра сумок, после чего Густа принесла из сушилки одежду Нилая. Сама она решила облачиться в джинсовый костюм с капюшоном и старые, но крепкие кеды с прорезиненным носком. Они приносили ей удачу.
Когда Нилай, наконец, поднял голову от чертежей, на кухне раздался требовательный, противный писк.
– Что это? – поморщился юноша.
– Микроволновка. Разогрела обед из супермаркета. Идти долго, надо подкрепиться.
– Да, – Нилай потер чернильными пальцами переносицу, – хорошо, что ближайший вход в контору, вообще здесь. В вашей местности. Но пешком туда идти далековато.
Густа засела в онлайн-картах и вынесла вердикт:
– Поедем на электричке, деньги у меня есть. Только вот на тебя в твоей хламиде будут таращиться.
– Пусть. Это самая удобная одежда. Тем более, там можно хранить вещи.
С этими словами Нилай опустил многозадачный тул в боковой карман штанов, где инструмент исчез, как в бездне. Густа молча показала палец вверх.
Все складывалось неплохо и настроение у молодых людей было бодрым. До того момента, как они столкнулись на пороге дома с миссис Кертис. Джим чуть не вырвал поводок из рук хозяйки, кинувшись облизывать старого знакомого. Нилай смущенно потрепал пса по загривку, притворяясь, что впервые видит его. Джим возмущенно фыркнул и изловчившись, лизнул парня в щеку.
– Да ты сегодня разошелся! – безмерно удивилась пожилая миссис Кертис. – Так вести себя с незнакомыми людьми
– Это мой кузен Марк, он приехал, чтобы пожить здесь, пока мама не вернется, – ляпнула первое, что пришло в голову Густа.
Пока девочка лихорадочно соображала, как скоро мама узнает о нелепом обмане и примчится домой, миссис Кертис ее обнадежила:
– Мой сотовый снова забарахлил и я сдала его в ремонт. Обещали к пятнице. Так что с твоей мамой нам придется держать связь через тебя. Вы куда-то собрались?
– Я покажу Ни… Марку местность. К вечеру вернемся.
– Хорошо, милая, жду вас на ужин. А там решим, где лучше ночевать, у меня или у вас. Правда, дополнительной спальни у меня нет.
Председатель кружка красноречия из школы Густы безусловно устроил бы овации девочке, заверившей старушку, что ничуть не боится, тем более в компании Марка. Марка, сына тети Дианы, помните, она к нам приезжала и мы будем видеться каждый день и на ужин обязательно придем, я все передам маме, спасибо вам за заботу огромное!
Отделавшись от соседки, Густа и Нилай поспешили покинуть дом и уже через пятнадцать минут были на автостанции. Час спустя шипением раздвигающихся дверей их встретила электричка на вокзале Черитауна в двадцати милях от Синих Топей.
Нилай то и дело сверялся со своими заметками, потом отвлекался на виды из окна и засыпал Густу вопросами, потом начинал что-то чертить на коленке и так без конца. В конце концов Густа не выдержала, открыла Нилаю поисковик в браузере и велела читать самому.
– Буквы чужие! Дай лучше алфавит выучу. Нет, я не профессор, у нас своя система в ДСМ. Как у разведчиков.
Друзья сошли на станции в тихой сельской местности в сумерках.
– Отлично, – почему-то прошептал Нилай, – в контору попасть можно только после заката. Идем, нам на север.
Густа думала, что они отправятся в лес, но вместо этого Нилай повел ее к стареньким домам на окраине небольшой деревушки. У последнего дома, окна которого были закрыты решетками, за которыми виднелся серый от пыли тюль, юноша свернул к крыльцу.
– Это же частная собственность, – одернула его Густа.
– Он заброшен.
И действительно, об этом говорило все: запущенный газон, ступеньки, с проросшими стрелками одуванчиков, пыльный дверной молоток. Густу прошил страх. Ей показалось, что изнутри за ней кто-то наблюдает.
– Мы должны туда войти? – поежилась она.
– Сейчас там ничего нет, одна рухлядь. Идем, садись, я научу тебя.
Густа с интересом села рядом с Нилаем на покосившуюся скамейку. Неужели, ее будут учить магии?
– Первым делом, тебе нужно проснуться.
– Эм…
– Ну отключить автомат. Закрой глаза и скажи, какого цвета крыша у этого дома и сколько ступенек у крыльца. Ну?
– Так нечестно, – заспорила Густа, – я не запомнила.
– Вот именно. А теперь открой глаза и проснись. Увидь, что происходит.
Странное чувство пробрало Густу, как будто ее резко выдернули из одного кадра и впихнули в другой. Все оставалось таким же с виду, но ощущения изменились. С глаз будто упала пелена. Кусты и трава стали зеленее даже в сумерках, воздух чище и яснее, звуки громче. Где-то вдалеке стучал непонятный прибор – шуркх-шуркх-шуркх.
– А теперь представь, что между лопаток у тебя шар света. Или клубок энергии. Или цветик-семицветик, неважно. И попробуй посмотреть на мир из этого шара. Не смотри на меня так, значит, растаявшая под луной река ее не смущала, а клубок энергии смущает. Я же тебе не мантры петь предлагаю. Ну?
Густа зажмурилась, нарисовала мысленно искрящийся шар света за спиной и сфокусировала на нем внимание. Лопатки зачесались, и она поежилась.
– Молодец. А теперь давай руку и пошли.
Нилай повел подругу к двери. Ее круглая ручка с мягким щелканьем повернулась в нескольких дюймах от пальцев юноши. Постояв на крыльце пару секунд, друзья вошли внутрь.
Густа оглохла и ослепла на добрых полминуты: шум, хохот и гам конторы Дорожной Службы Междумирья обрушился на нее со всех сторон. Одноэтажным коттедж был только со стороны, изнутри же вниз и вверх убегали лестницы и переходы. Круглый мраморный холл, в котором оказались Густа и Нилай, постоянно пересекали сотрудники и визитеры. Увидев одного из них, девочка покрепче вцепилась в руку друга – мимо важно проплыла, пружинисто переступая на плавниках, огромная щука в цилиндре и пенсне. Следом пропрыгала целая стайка крохотных одноногих мальчишек.
– Чем могу вам помочь? – Густа и Нилай в круговерти не сразу заметили девушку с лакированным черным каре за крохотной стойкой.
Густа изо всех сил старалась не смотреть на торчащий из-под строгой офисной юбки вместо ног мощный рыбий хвост.
– Я – Нилай из транспортного отдела. Мне нужна Карла.
Ресепшенистка с трудом скрыла любопытство и приветливо улыбнулась молодому человеку. Густа фыркнула.
– Карла моя старая подруга, – шепнул Нилай, наклонившись к Густе, когда они шли по длинному, на глазах изворачивающемуся коридору.
Девочка вертела головой, но ладонь Нилая крепко увлекала ее вперед.
– Привет, Карла!
– Ой, – совсем не вежливо раскрыла рот Густа, когда они вошли в один из кабинетов.
Нилай забыл предупредить ее, что Карла это гигантская жаба в блузке с рюшами и с густо напомаженными губами. Продолжая с бешеной скоростью набирать текст на печатной машинке – шуркх-шуркх-шуркх – Карла рассмеялась грудным, приятным смехом.
– Новенькая?
– Подруга. Нам нужен ключ. Дело важное.
Пока Нилай и Карла шептались в уголке, Густа с интересом рассматривала пристанище телефонистки Дорожной Службы Междумирья. На стене висела карта мира в форме луковицы, на узком подоконнике покачивал листьями чахлый цветок. Рядом с печатной машинкой тускло блестел крупный латунный телефонный аппарат.
– Подними, послушай, милочка, – дружески бросила жаба.
Густа подняла тяжелую трубку и приложила к уху. Мгновенно комната распахнулась вширь, вверх и вниз. На девочку дохнуло космической пустотой и она спешно бухнула трубку на место. Нилай и Карла рассмеялись. Густа дерзко показала им язык.
Предложенный спустя четверть часа телефонисткой чай был такой крепкий, что у Густы вязало во рту от одного его вида. Она вежливо макала в него ложечку и слушала болтовню старых друзей.
– Ну вот она мне и рассказывает про бывшего, говорит, его жена такая жаба! – хохотала Карла.
– А она знает, что ты, того, тоже? – давился от смеха Нилай.
– Она думает, что я из Сиетла! Нам приходится работать с местными службами тоже, – последнее Карла объяснила девочке, потом резко изменилась в лице и басом гаркнула, – а ну, стоять!
Густа выпрямилась как по струночке, но оказалось, обращались не к ней. Мимо нее на цыпочках, рассыпая корешками землю, крался давешний цветок.
– Говорили мне, не заводи бегунию, сбежит, – вздохнула Карла, – но жалко было малыша, его у мусорных баков оставили в Чикташе.
Водрузив растение на место, Карла вытряхнула грунт из перепонок и приняла серьезный вид.
– Ключи у меня. Ну как, у меня. Коробки тут стоят. Все равно ключ сам решает, явиться просящему или нет. Кто их магию разберет, если она древнее поднебесного пещерного города? Вот вам талон, – жаба скрипнула рычажками небольшого аппарата на стене, – берегитесь белых кошек. Они хранят ключи и возвращают их на место. Вы получите свой по закону, но все равно будьте настороже, белые кошки никому не подчиняются. Точнее, кое-кому напрямую.
Нилай кивнул, а Густа решила спросить об этом позже. В углу кабинета притаилась незаметная дверь, за которой тянулись стеллажи с папками, рулонами и свертками. Пыльная серая коробочка выпала в руки Густы с одной из полок. Дрожащими пальцами девочка приоткрыла крышку. На бархатной подложке лежал ярко-оранжевый каменный ключ. Он будто полыхал изнутри огнем. Густа осторожно погладила ручку, от чего ключ неожиданно взорвался громким стрекотом. Девочка быстро спрятала его в карман к Луше.
Карла выпучила и без того огромные глаза.
– Дверь близко, ключ ее чувствует. Торопитесь. Удачи тебе, милая! – Карла погладила Густу по спине и скрылась в кабинете.
– Сюда, – сказал Нилай и шагнул в темный угол за полками.
Выйдя за крохотную дверку, Густа и Нилай оказались в незнакомом лесу. Контора со всеми ее шумами как растворилась воздухе. Стояла ночь, но несмотря на это темноты не было. Густа вспомнила, как читала в школьной библиотеке о белых ночах.
Ключ стрекотал и вибрировал то громче, то тише, пока друзья меняли направление движения. Кеды девочки вымокли, рюкзак тяжелел с каждой минутой. Только Густа хотела сказать, что больше не может, как Нилай застыл.
На небольшой поляне в воздухе висела резная деревянная дверь. Края ее чуть вихрились, расплываясь, а в замочную скважину пробивался луч солнца. Не отводя от нее взгляда, Нилай сел по-турецки прямо в траву
– Успели, – выдохнул он и вся усталость Густы растворилась в мятной прохладе теплой северной ночи.
Полчаса спустя, Густа все так же нервно озиралась в ожидании инайи. Нилай же безмятежно улыбался, глядя на дверь. Странный синий отблеск на его лице заставил ее обернуться. По воздуху к ним плыло большое голубовато-белое пятно, лучи света от него плясали на дрожащих листьях деревьев и траве.
Густа потом часто думала, что никогда в жизни еще так не боялась. Страх скрутил правую лопатку, вонзился штырем и пополз к горлу. Сердце стучало где-то у ключиц.
В облаке света угадывался женский силуэт, вокруг которого мельтешили белые тени. Скоро они заполнили поляну и Густа поняла, что это кошки. Белоснежные кошки с умными, почти человеческими взглядами. Они смотрели в упор и без пауз, на одной ноте мурлыкали, от чего даже воздух вокруг них вибрировал.
Инстинктивно Густа отошла за левое плечо вскочившего на ноги Нилая. Ведунья не удивилась встрече и остановилась прямо напротив юноши. Свет вокруг Магруй угас, а ноги ее опустились в траву. Мурашки пробрали тело Густы, да так и застыли, не давая ни вдохнуть, ни двинуться. Когда глаза инайи, один голубой, другой зеленый, остановились на девочке, та шумно втянула воздух. Белые волосы ведуньи мягко плыли вокруг ее лица как под водой.
Голос Нилая дрожал, когда он сказал фразу на незнакомом языке:
– Аг зык мазря карак, ыхата алу.
Магруй, которую теперь можно было принять за обычного человека, не считая странного облика, жестом отодвинула юношу с дороги. Когда инайя взяла Густу за руку, девочке показалось, что ладонь ее овевает теплый ветерок.
“Смотри мне в глаза”, услышала голос в голове Густа. И не смогла ослушаться. Не меньше минуты Магруй изучала что-то, видимое ей одной во взгляде девочки. Мягко улыбалась. Медленно уголки губ ее опустились, взор инайи стал стальным.
“Нарушен! Закон!”
Инайя резко выпустила руку Густы, отлетела спиной назад и повисла в воздухе, зло глядя на девочку. Рот ее был искривлен в гневе.
“Он не должен жить там, где живет! Тринадцать лет пройдено. Наказание ждет! Наказание одно. Одно!”
– Кто? – едва шевелила языком Густа. – Папа? Но он ничего плохого не делал, я клянусь вам!
Подбородок ее задрожал и девочка почувствовала, как закипают слезы.
– Нет-нет-нет, он не должен умирать! Он ничего плохого не сделал!
“Он изменил свой слой. Тринадцать лет. Таков закон”.
Инайя сдулась как пустой шарик и сразу оказалась около двери. Только сейчас Густа разглядела на шее Магруй цепочку кристаллов.
– Ну! Уж! Нет! – с внезапно проснувшейся злобой, захлебываясь слезами Густа рванула к закрывшейся после инайи двери.
Контуры ее начали исчезать, но девочка успела дрожащими пальцами достать из кармана ключ и вставить его в скважину.
Не думая ни секунды, Густа выпрыгнула на другую сторону и впервые покинула слой мира, на котором родилась.