Глава шестая Моя собака едет в корзинке
И вот Налле Лапсон и Тяпка сели в поезд.
– Наконец-то, – выдохнул Тяпка. – А то в последнее время что-то шла сплошная нервотрепка.
– Ты и сам в последнее время что-то многовато суетился без надобности, – напомнил Налле Лапсон.
– Хорошо я про хозяйский тапок в последний момент вспомнил, – сказал Тяпка.
– Ума не приложу, зачем понадобилось тащить с собой эту старую тапку, – проворчал Налле Лапсон.
– Хотел бы заметить, – сказал Тяпка, – что данная тапка имеет исключительную ценность. К тому же это элементарная справедливость – я тоже имею право взять собой вещи в дорогу. Ты вон сколько барахла набрал – и платки, и свитера, и подушки, и еще массу всякой всячины.
– Мало ли – вдруг кто-нибудь простудится?
На станции друзьям устроили торжественные проводы. Трубач сыграл на трубе, а потом предложил поприветствовать Налле Лапсона и Тяпку четырехкратным «ура!».
– Ура! Ура! Ура! Ура! – крикнули хором бабушка, Лотта, почтмейстерша и еще кое-кто из зевак. Почтмейстер прийти не смог – он сидел у себя на почте и облизывал марки.
– Берегите себя! – крикнула Лотта, едва поезд тронулся с места. – И не чавкай за едой, Налле Лапсон!
Последнее напутствие, на взгляд Налле Лапсона, было излишним.
Поезд, грохоча, набирал скорость.
– Ты ведь не боишься? – спросил Налле Лапсон Тяпку.
– Боюсь? – ответил тот. – Чего мне бояться?
– Ну, я в том смысле, что ты первый раз на поезде, и так далее, и тому подобное.
Тут как раз вошел кондуктор.
– Я еду в корзинке, – сообщил ему Тяпка, – так что билета у меня нет. А в корзинке четыре дырки. Для ног.
Налле Лапсон ущипнул Тяпку, шепнув:
– Ты бы помалкивал насчет корзинки!
– Ай! – крикнул Тяпка. – Чего ты щиплешься? И почему я не могу поговорить про корзинку?
Тут надо сказать, что кондуктор не понял, о чем говорит Тяпка, – кондукторы вообще по-собачьи не понимают. А у Налле Лапсона была такая удивительная особенность, что его понимали и люди, и животные.
– Что это твоя собака так разлаялась? – спросил кондуктор Налле Лапсона.