Глава шестая Зубной сорочкой и ночной щеткой кто-нибудь поделится
Поезд замедлил ход.
– Следующая станция – Лильбакка! – объявил кондуктор.
– Выходим, Налле Лапсон, – сказала Лотта. – Где твой багаж? В смысле – чемодан!
– Я еду без габажа, – смутился Налле Лапсон. – Это одни нервы – возить с собой кучу вещей, когда ты летишь, как птица.
– Надеюсь, зубную щетку и ночную сорочку ты с собой взял? – спросила Лотта.
Налле Лапсон смутился еще больше. Но набрался смелости:
– Зубной сорочкой и ночной щеткой кто-нибудь поделится. Главное – не забыть себя.
– Главное – не забыть трубу, – сказал трубач. Он как раз вышел в коридор.
– Ты тоже выходишь в Лильбакке? – спросила Лотта.
– Почему бы и нет? – ответил трубач. – Хорошая мысль! В Лильбакке я еще не бывал, а ее жителям наверняка хочется послушать духовую музыку.
– По-моему, будет здорово, если ты пойдешь с нами, – сказала Лотта. – Бабушке ты наверняка понравишься.
– Старушка любит музыку? – удивился трубач.
– Еще как! – сказала Лотта. – Особенно трубу и гармонь. Потому что слышит уже неважно.
Тут паровоз загудел, и поезд остановился.
– Надо поторапливаться, – сказала Лотта. – Ну-ка, ничего я не забыла? Чемодан, сумка в цветочек, мячик и кукла Роза.
– И я, – сказал Налле Лапсон.
Вокзал в Лильбакке был очень красивый. Красный с белыми наличниками, и в каждом втором окошке виднелась красная герань, а в каждом первом – белая. Тут же стоял начальник станции и отдавал честь. Он был в красной фуражке и белых перчатках и любезно встречал всех сходивших с поезда.
– Здравствуйте, здравствуйте, фру Петтерсон, с возвращением! Добрый день, господин Стрём, как съездили? А вот и маленькая Лотта, ну, здравствуй, что, опять на севере гостила, в Норланде? Ой, а кто это с тобой?
– Налле Лапсон, – сказал Налле Лапсон и поклонился.
– Станс, – представился начальник станции и снова поднес руку к фуражке.
– Это мой старый друг, – объяснила начальнику Лотта, – а это мой другой друг. И он трубач.
– Верно, – сказал трубач и, поднеся трубу к губам, выдул такие звучные фанфары, что конь по имени Август шарахнулся с дороги вместе с коляской господина Стрёма.
Паровоз дал нетерпеливый гудок, машинист высунулся в окно.
– Почему не отправляемся? – крикнул он начальнику станции.
– Еще минутка, – сказал начальник. – Сегодня отправление в 15.19. 15.18 – это вчера было. А завтра будет в 15.20.
– Забавно, – сказал трубач. – А станционные часы показывают двенадцать!