Утром следующего понедельника Райли неуверенно опустилась на стул на занятии по психологии.
Это был первый урок, на который она пришла после убийства Реи четыре дня назад.
И это был тот самый предмет, к которому она готовилась в тот роковой вечер, когда они с подругами пошли в Хижину кентавра.
Народу на уроке почти не было – многие из студентов Лантона не чувствовали себя готовыми приступить к учёбе. Труди была на паре, но Райли знала, что её соседке тоже не по себе от этого всеобщего стремления «войти в колею». Все студенты необычно тихо расселись по местам.
От вида профессора Брента Хеймана, входящего в комнату, Райли стало чуть легче. Он был молод и выглядел довольно привлекательно в официальном вельветовом костюме. Она вспомнила, как Труди говорила Рее: «Райли хочет впечатлить профессора Хеймана. Скажу тебе по секрету: она к нему неровно дышит».
Райли поморщилась от воспоминания.
Ей совершенно не хотелось считать, будто она влюблена в него.
Просто он был её преподавателем с тех пор, как она поступила сюда на первый курс. В то время он был ещё не профессором, а аспирантом, но и тогда она считала его превосходным учителем – информативным, энергичным, а иногда и забавным.
Сегодня доктор Хеймана c очень серьёзным видом положил свой портфель на стол и посмотрел на студентов. Райли поняла, что он перейдёт сразу к делу.
– Знаете, в этой комнате есть слон. И все мы знаем, какой. Нужно прояснить этот вопрос и открыто всё обсудить.
Райли затаила дыхание. Она была уверена, что ей не понравится то, что будет происходить дальше.
Тут Хейман сказал:
– Кто-то из присутствующих здесь знал Рею Торсон? Не просто видел и пересекался в кампусе, а знал по-настоящему. Как друга.
Райли осторожно подняла руку, как и Труди. Больше рук в аудитории не было.
Тогда Хейман спросил:
– Какие чувства вам пришлось испытать с того времени, как ваша подруга была убита?
Райли поморщилась.
В конце концов, именно этот вопрос репортёры задавали Кэсси и Джине в пятницу. Райли удалось избежать репортёров, но неужели ей придётся отвечать теперь?
Она напомнила себе, что находится на уроке психологии, а здесь им часто приходилось иметь дело с подобными темами.
Тем не менее, Райли гадала: «С чего вообще начать?»
Услышав голос Труди, она выдохнула с облегчением.
– Вина. Я могла это предотвратить. Мы были вместе в Хижине кентавра, когда это произошло. Но я даже не заметила, как она ушла. Если бы я проводила её до дому…
Голос Труди оборвался. Райли собрала силу воли и заговорила:
– Я чувствую то же, – сказала она. – В тот вечер я ушла от остальных и сидела одна в баре. Я не видела Рею. Но если бы видела…
Райли сделала паузу, а затем продолжила:
– Так что я тоже чувствую вину. И ещё кое-что. Эгоизм, что ли. Потому что я хотела побыть одна.
Доктор Хейман кивнул. С сочувственной улыбкой он сказал:
– Так что никто из вас не проводил Рею домой.
Затем он добавил:
– Грех упущения.
Фраза поразила Райли.
Ей показалось это неподходящим описанием тому, чего не удалось сделать Райли и Труди. Слово прозвучало таким безобидным, лишённым гнёта и отчаяния, едва ли относящимся к вопросу жизни и смерти.
Но, конечно, это действительно было так.
Хейман окинул взглядом аудиторию.
– А остальные? Вы когда-нибудь делали – точнее, не делали – нечто подобное в похожей ситуации? Вы когда-нибудь, скажем, позволяли своей подруге пойти куда-то одной, хотя по совести говоря, вам следовало проводить её? Или просто пренебрегали чем-то, что могло быть очень важно для чьей-то безопасности? Не забирали у друга ключи от машины, когда он слишком много выпил? Игнорировали ситуацию, которая могла привести к чьей-то травме или даже смерти?
Среди студентов пробежал шепоток.
Райли поняла, что вопрос очень сложный.
В конце концов, если бы Рею не убили, ни Райли, ни Труди ни на мгновение не задумались бы о своём «грехе упущения».
Они бы просто об этом забыли.
Было совершенно неудивительно, что по крайней мере некоторые студенты не могли вспомнить, попадали ли они в подобные ситуации. Райли сама не могла бы с точностью сказать, были ли и другие случаи, когда она обошла вниманием чью-либо безопасность.
Неужели, если не элементарное везение, она несла бы ответственность ещё за несколько смертей?
Спустя несколько мгновений вверх поднялось несколько неуверенных рук.
Тогда Хейман сказал:
– А что же остальные? Сколько из вас просто не могут точно вспомнить?
Практически все остальные студенты подняли руки.
Хейман кивнул и сказал:
– Ну что ж, ладно. Большинство из вас могли совершить точно такую же ошибку в какой-то момент своей жизни. Но сколькие из вас чувствуют вину за свои поступки или за то, что вам следовало сделать, но вы не сделали?
Шепотки в классе стали ещё более сконфуженными, кто-то охнул.
– Что? – спросил Хейман. – Неужели никто? Почему же?
Одна из девочек подняла руку и, запинаясь, произнесла:
– Ну… тут другое, ведь… мне кажется, что… ведь никого тогда не убили!
Класс одобрительно загудел.
Райли заметила, что в аудиторию вошёл ещё один человек – то был доктор Декстер Циммерман, глава психологического факультета. Похоже, Циммерман стоял за дверью на протяжении всей дискуссии.
Райли приходилось посещать пары, которые вёл Циммерман в прошлом семестре – то была социальная психология. Он был пожилым, вечно взъерошенным и добродушным мужчиной. Райли знала, что доктор Хейман считает его своим наставником и даже боготворит его, как и многие студенты.
Что же касается самой Райли, то её чувства о профессоре Циммермане были скорее смешанными. Он действительно умел вдохновить, но почему-то она относилась к нему иначе, чем большинство его учеников, хотя и сама не понимала, почему.
Хейман объяснил классу:
– Я попросил доктора Циммермана заглянуть к нам и принять участие в сегодняшней беседе. Я думаю, он нам очень поможет. Это самый проницательный человек из всех, что я когда-либо знал.
Циммерман смущённо рассмеялся.
Хейман спросил его:
– Так что вы думаете о том, что только что услышали от моих студентов?
Циммерман наклонил голову и задумался на мгновение.
– Что ж, по крайней мере некоторые из них полагают, что к этому случаю приложимы иные моральные нормы. Если вы пренебрегаете помощью кому-то и он умирает или травмируется – вы поступили плохо, но если всё проходит без последствий, то всё нормально. Однако я не вижу разницы. Поведение идентично. Разные последствия не влияют на тот факт, что поведение было правильным или неправильным.
В ответ на позицию Циммермана в аудитории воцарилась полнейшая тишина.
Хейман спросил Циммермана:
– Значит ли это, что все присутствующие должны испытывать чувство вины точно так же, как и Райли с Труди?
Циммерман пожал плечами.
– Может быть, как раз наоборот. Разве чувство вины приносит какую-либо пользу? Разве оно способно вернуть бедную девушку? Возможно, более уместно для всех нас успокоиться на этот счёт.
Циммерман вышел перед столом и обвёл взглядом студентов.
– Обращусь к тем, кто не был особенно близок к Рее. Что вы сейчас испытываете к двум её подругам – Райли и Труди?
Какое-то время все молчали.
Затем Райли с изумлением услышала всхлипы, нарушившие тишину аудитории.
Какая-то девушка произнесла сдавленным голосом:
– О, мне их так жаль…
Другая произнесла:
– Райли и Труди, мне бы очень хотелось, чтобы вы не чувствовали своей вины. Не надо. То, что произошло с Реей, было ужасно. Не могу представить, какую боль вы сейчас испытываете…
Остальные студенты эхом выразили своё согласие с высказавшимися.
Циммерман понимающе улыбнулся классу.
– Думаю, большинство из вас в курсе, что я специализируюсь на преступной патологии. Всю свою жизнь я старался понять ум преступника. И последние три дня я пытался разобраться в этом преступлении. И пока я уверен в одном: у убийцы были личные мотивы. Убийца знал Рею и хотел её смерти.
Райли снова изо всех сил старалась уложить эту мысль в голове.
Кто-то настолько ненавидел Рею, что решился убить её?
Тогда Циммерман добавил:
– Как бы жутко это ни звучало, я хочу убедить вас в одном: больше убийств не будет. Рея была его целью, а не кто-либо ещё. И я совершенно уверен, что убийца скоро будет найден.
Он оперся на край стола и сказал:
– Могу сказать вам вот что: где бы сейчас ни находился убийца, что бы он ни делал, он не чувствует то, что вы чувствуете. Он не способен испытывать сочувствие к страданиям других людей, не говоря уже об истинной эмпатии, которую я ощущаю в этой аудитории.
Он написал на доске слова «симпатия» и «эмпатия» и спросил:
– Кто-нибудь может напомнить мне различия между этими двумя словами?
Райли немного удивило то, что руку подняла Труди.
– Симпатия – это когда тебе важно, что чувствует другой человек. Эмпатия – это когда ты полностью разделяешь чувства другого.
Циммерман кивнул и записал определения Труди.
– Точно, – подтвердил он. – Так что я предлагаю всем нам отбросить чувство вины. Сфокусируйтесь вместо него на нашей способности испытывать эмпатию. Она отличает нас от жутких монстров, которые есть в этом мире. И она очень ценна – особенно в такие моменты, как этот.
Хейман был доволен наблюдениями Циммермана. Он сказал:
– Если вы не против, предлагаю закончить на этом на сегодня. Это была тяжёлая дискуссия, но, надеюсь, она принесла вам пользу. Просто помните, что все вы испытываете сейчас довольно сильные эмоции – даже те, кто не был особенно близок с Реей. Не ожидайте, что скорбь, шок и ужас уйдут мгновенно. Пусть они идут своим чередом. Они являются частью выздоровления. И не стесняйтесь обращаться за помощью к школьным психологам. Или друг к другу. Или же ко мне и доктору Циммерману.
Когда студенты встали из-за столов, чтобы уйти, Циммерман сказал:
– А по пути обнимите Райли и Труди. Им это сейчас важно.
Впервые за всё время урока Райли почувствовала раздражение.
С чего он взял, что мне нужны объятия?
На самом деле, это было последнее, чего ей сейчас хотелось бы.
Она вдруг вспомнила, что ей претило в докторе Циммермане, когда она ходила к нему на пары: он был слишком мелодраматичным, слишком слащавым, и он любил заставлять своих студентов обниматься.
Для криминального психолога это выглядело странным.
Как и для человека, хвастающего своей эмпатией.
В конце концов, откуда ему знать, хотят ли они с Труди, чтобы их обнимали, или нет? Он даже не поинтересовался!
Разве это признак эмпатии?
Райли невольно подумала, что он пустозвон.
Однако она стоически выдержала всё время, когда один за другим студенты сочувственно обнимали её. Кто-то плакал. А ещё она видела, что Труди вовсе не возражает против всего этого внимания и сквозь слёзы улыбается в ответ на каждое объятие.
«Возможно, дело во мне», – подумала Райли.
Неужели с ней что-то не так?
Возможно, её чувства отличаются от того, что испытывают другие люди.
Вскоре с объятиями было покончено, и почти все ученики вышли из комнаты, включая Труди. Доктор Циммерман тоже уже ушёл.
Райли была рада, что ей выпал момент остаться наедине с доктором Хейманом. Она подошла к нему и сказала:
– Спасибо, что разъяснили всё насчёт вины и ответственности. Мне правда было важно это услышать.
Мужчина улыбнулся и сказал:
– Был рад помочь. Я знаю, что тебе сейчас приходится очень нелегко.
Райли опустила голову, собираясь с духом, чтобы сказать то, что очень хотела.
Наконец, она произнесла:
– Доктор Хейман, вы, наверное, уже не помните, но я была на вашем курсе «Введение в психологию» на первом курсе.
– Я помню, – сказал он.
Райли проглотила нервозность и сказала:
– Так вот мне всегда хотелось сказать вам… это вы вдохновили меня на то, чтобы специализироваться на психологии.
Хейман посмотрел на неё слегка удивлённо.
– Ух ты, – сказал он. – Я очень этому рад. Спасибо.
Несколько неловких секунд они просто стояли и смотрели друг на друга. Райли от души надеялась, что не выглядит дурой.
Наконец, Хейман сказал:
– Знаешь, я давно приметил тебя в классе – работы, которые ты пишешь, вопросы, которые задаёшь, идеи, которыми делишься с остальными. У тебя острый ум. И у меня такое ощущение… что у тебя есть вопросы о том, что случилось с твоей подругой, которые остальным ребятам даже в голову не приходят – а может быть, они не хотят о них думать.
Райли с трудом сглотнула. Конечно же, он был прав, как будто умел читать её мысли.
«Вот это истинная эмпатия», – подумала она.
Она вернулась мыслями к ночи убийства, когда она стояла у комнаты Реи, желая войти внутрь и чувствуя, что если только она войдёт в этот момент в комнату, она сможет узнать нечто очень важное.
Но тот момент давно ушёл. Когда Райли всё-таки удалось войти туда, там уже было убрано и всё выглядело так, будто в ней ничего не произошло.
Она медленно проговорила:
– Я очень хочу понять… почему. Я очень хочу это понять…
Её голос оборвался. Отважится ли она сказать Хейману – или кому-либо другому – всю правду?
Что она хочет понять мышление человека, который убил её подругу?
Что она хочет проявить к нему эмпатию?
Она выдохнула с облегчением, когда Хейман кивнул, по-видимому, поняв её.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказал он. – Меня тоже посещали такие мысли.
Он открыл ящик стола, достал оттуда книгу и вручил её Райли.
– Можешь взять почитать, – предложил он. – Она отлично подходит для начала.
Книга называлась «Тёмный разум: разоблачение личности преступника».
К удивлению Райли автором был указан сам доктор Декстер Циммерман.
Хейман сказал:
– Этот человек гениален. Ты даже представить не можешь, сколько ценных сведений содержит эта книга! Просто прочти её. Она может изменить твою жизнь. Как изменила мою.
От благородного жеста Хеймана Райли переполнили эмоции.
– Спасибо! – сказала она робко.
– Не стоит благодарности, – ответил Хейман с улыбкой.
Райли вышла из комнаты и бросилась бежать в сторону библиотеки, так ей не терпелось поскорее открыть книгу.
Однако её тревожило одно: в какую же сторону изменится её жизнь – к хорошему или плохому?