В ответ хлопаю дверью. Жуть. И что мне теперь делать? Как можно быть таким придурком! И надо же случиться, что этот идиот – брат-близнец моей соседки! Придется его избегать. Как бы мне хотелось вернуться домой, на нашу террасу, смотреть на океан и вдыхать морской воздух, быть рядом с подругой, которая осталась где-то там. Скучаю по Марине.
Пока Джойс с приятелями, я иду на кухню, наливаю стакан воды и выбрасываю пластырь в мусорное ведро. Уже два часа, но я не хочу засыпать, потому что знаю, что впереди беспокойная ночь.
Ранимый котенок… С тех пор как умер отец, я изо всех сил стараюсь не быть такой, но это не легко. Благодаря моим близким в Сан-Диего я пришла в себя. Здесь, вдали от семьи, чувствую, что в любой момент могу сорваться, так что, если Хайден продолжит ко мне приставать, он своего добьется. Чувствуя, что комната меня душит, беру ключи и отправляюсь на прогулку. Дома я часто так делала: гуляла, чтобы проветрить голову. Пляж, город, я могла идти и идти. Долго. В полной темноте. Меня это никогда не пугало, я просто привыкла. Здесь все по-другому. Даже ночью повсюду люди: и если не парочки на лужайке, то, судя по запаху, любители покурить.
Побродив по кампусу, устраиваюсь на скамейке перед своим корпусом. Решаю позвонить Марине. У нее бессонница, она будет не против поболтать среди ночи. Подруга берет трубку после первого гудка.
– Кассита! Как я по тебе скучаю! Ты в порядке? – восклицает она.
– И я скучаю, хотела тебя услышать. Этот вечер, не то чтобы… Тут классно, но без тебя будто чего-то не хватает.
– Так всегда поначалу, это нормально. Расскажи, как тебе стэнфордские парни?
Вот она, моя Марина. Парни всегда интересовали ее больше учебы. Прежде чем ответить, выдерживаю небольшую паузу.
– Обыкновенные, как и везде.
Накручиваю волосы на палец, смотрю на свои ноги.
– Врешь, я же тебя знаю! Уже с кем-нибудь познакомилась?
– Неважно. Как там в Сан-Диего?
– Еще один препод?
Упоминание Шона, моего 25-летнего тренера по серфингу, раздражает меня.
– Нет, Марина, – вздыхаю я.
– Окей, сдаюсь, там тебе тоже снятся кошмары?
– Да, сил нет, один и тот же сон, снова и снова.
Рев приближающегося мотоцикла заставляет меня вздрогнуть.
– Что за шум? Где ты?
Я не слышу Марину, только смотрю на черно-красный мотоцикл, который останавливается перед входом в общежитие, в нескольких метрах от меня. Свет уличных фонарей позволяет прочитать надпись на заднем номерном знаке: Darkness – как и под тем граффити. Замечаю модель: «Ниндзя ZX-6R».
– Кассита, ты тут? – раздается из мобильника.
Хайден снимает шлем, несколько раз проводит рукой по волосам и закуривает сигарету.
– Я перезвоню тебе завтра, дорогая, – отвечаю и кладу трубку.
Смотрю на спортивный мотоцикл, оборудованный для стантрайдинга. Повсюду упоры для ног, а за сиденьем – металлический бугель[2], весь в царапинах. Так вот где была его нога, когда он выполнял стойку. Шины на вид как новые. Я вспоминаю хлопок, который слышала той бессонной ночью, знаменовавший, по всей видимости, конец шоу.
Хайден снимает куртку, открывая черную футболку с красной надписью «Нахал». По крайней мере, он это не отрицает. Лжекороль откидывается на спинку мотоцикла и затягивается сигаретой, не обращая на меня ни малейшего внимания. Проваливай, черт возьми, я хочу побыть одна.
– Неужели Джойс наконец выгнала тебя? – говорит он, медленно выпуская дым.
– Дышу свежим воздухом. Извини, что разочаровала.
Он открывает бак и заглядывает в него, двигая мотоцикл. Бак плоский, чтобы на нем можно было сидеть во время трюков, я видела это по телеку.
– Совсем одна… В ночи. Не слишком осмотрительно.
Я подтягиваю ноги к груди и обхватываю руками колени. Сижу неподвижно.
– Это угроза?
– Это факт. А вот еще один: если ты сидишь тут в три часа ночи, значит, что-то не дает тебе уснуть.
Прошел час, надо же.
– Проницательно… – усмехаюсь я.
– Скучаешь по мамочке с папочкой? – подтрунивает он.
Сердце замирает, накатывают слезы. От его слов сдавливает грудь. Боль скорби.
– Ты ничего не знаешь о моей жизни, не лезь не в свое дело, – шиплю я.
Он поворачивается ко мне, на его губах играет ухмылка. Он забавляется тем, что наконец нащупал больное место.
– С тобой и не поговоришь. Сразу злишься.
В ярости, сжав кулаки, я отвечаю:
– А как еще, если ты только и делаешь, что грубишь?
– Это неправда, я со всеми так разговариваю, – спокойно отвечает он.
– Только не с соседями по квартире.
– Они мои приятели, это не одно и то же… На что смотришь? – нахмурившись, спрашивает он, все еще сидя на мотоцикле.
– На рубашку… Тебе идет!
Изобразив натянутую улыбку, ухожу. Домой. Дверь оказывается закрыта. А мой пропуск остался в квартире. Вот дерьмо! Снова этот смех.
– Помог бы вместо того, чтобы издеваться.
Он сухо отвечает:
– Но зачем? Забыла, что я отморозок? – Как всегда высокомерно.
– Правда, грубость раньше тебя родилась. Забудь, сама справлюсь.
Я начинаю перебирать имена на домофоне. Не стоит никому звонить, иначе получу взбучку. В голову приходит мысль набрать Джойс, но, как известно, беда не приходит одна, аккумулятор в телефоне садится раньше, чем я нахожу ее в контактах. Бью по двери ладонью. Хайден хохочет, я все больше раздражаюсь. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо. Он отвечает мне спокойным взглядом.
– В курсе, что эти цифры справа не для красоты? – говорит он.
Я видела, как секретарь написала код на моей карте, но не обратила внимания.
– Я не знаю кода, – признаюсь ему.
– Тебе повезло, что я люблю поиграть.
– И что это значит? – спрашиваю, скрестив руки на груди.
– Даже не знаю, – говорит он, цокая языком. – Тест на сорвиголову. Хоть мне и кажется, что у тебя кишка тонка.
– А конкретнее?
Он похлопывает по сиденью. В его глазах читается вызов.
– Ты садишься, я тебя катаю. Выживешь – получишь код.
– Переночую на скамейке.
– Боишься грохнуться, когда встану на дыбы?
Не обращая на него внимания, оглядываюсь в поисках кого-то, кто собирается домой.
– Ага, дрейфишь… и правильно! – говорит он разочарованно.
От его наглой ухмылки во мне разгорается гордость.
– Я ничего не боюсь!
Кроме тебя. Мурашки по коже! Он хохочет. Да, смех мрачный, но, кажется, Хайден счастлив. Счастлив, что всех задолбал.
– Ладно, менее опасная игра, но не думай, что все так просто. Первая цифра – мой возраст. Вторая… размер обуви.
А? Значит, чтобы попасть домой, мне надо сыграть с ним в игру? И откуда мне все это знать?
– Да уж, помог!
– Думай, котик, у тебя получится.
Сколько можно. Так, думай… Третий курс. Ему, наверное, двадцать один? Размер… Он высокий, вряд ли 38. Ввожу «2143». Светодиод загорается красным, дверь заперта.
– Шесть цифр. Ты не дала мне закончить. Дальше, сколько у меня проколов пирсинга, а последняя… Сколько раз за всю жизнь ты улыбнулась?
Брр!
– А первые угадала?
Он пожимает плечами, запихивая в рот жевательную резинку. Я закатываю глаза. Так, думаю. Попытавшись увидеть ситуацию со стороны, я почти улыбнулась. Должно быть, от нервов. Количество пирсингов: 2; улыбок: 0. Он меня раскусил. Дрожащими руками набираю номер «214 320». Лампочка загорается зеленым, и дверь щелкает. Победа!
– Не за что!
Тороплюсь к лифту и жму на третий этаж. Двери почти закрываются, но Хайден успевает подставить ногу. Створки двери разъезжаются в стороны. Не-е-ет, пощады! Он входит в лифт и приваливается к стенке, скрестив руки на груди. Кабина закрывается. Хайден надувает пузырь из жвачки. Кажется, клубничной. Вскоре кабина наполняется его запахом. Мускус. Я один на один с ним – жестким и загадочным. Мы взаперти. Подъем кажется бесконечным, и я не могу оторвать глаз от наших силуэтов в отражении металлической стены. Наконец лифт останавливается. Едва двери открываются, тут же начинают смыкаться. Я не успеваю выйти. Что это, черт возьми, такое? Кнопка первого этажа загорается красным. Хайден снова выдувает пузырь. С его губ не сходит ухмылка.
– Зачем ты это сделал? – злюсь я.
– Не нарочно!
До боли прикусываю щеку. Глубоко дышу, чтобы унять колотящееся сердце. Чем глубже вдыхаю, тем сильнее ощущаю его запах и тем теснее становится в груди. Эта ситуация – настоящая пытка. Как и там, внизу. Его татуированная рука ложится на панель с кнопками, и все загорается красным. Это шутка?
– И толку, что мы здесь застряли?
– Это дает мне время понять, почему ты нравишься Джойс, и я ищу повод подружиться, но пока… не нахожу, – говорит он, ухмыляясь.
– Вытащи нас отсюда! Ты можешь подумать об этом у себя в комнате.
– Нет. Мне надо видеть выражение твоего лица, мимика открывает многое.
Боже, я так напряжена, что не контролирую свои эмоции и они отражаются у меня на лице. И то, что он уставился на меня, не помогает расслабиться.
– Возомнил себя экстрасенсом?
– Не нужно быть экстрасенсом, чтобы знать, о чем ты думаешь.
– И о чем же?
Так трудно помолчать? Не хочу слушать, какую чушь придумает этот идиот.
– Что тебя бесит кататься вверх-вниз, но в то же время ты наслаждаешься. Уверен, благодаря мне сегодня ты уснешь без задних ног.
Не знаю, что ответить. Хайден прав. Спасибо, дурость Хайдена, я действительно без сил. Двери открываются и закрываются, на каждом этаже. Это кошмар, и уже не так весело. Тревога нарастает. Слишком долго мы здесь… Когда тянусь к кнопке, он останавливает меня, преграждая путь. Тяжело дыша, опускаюсь в углу на пол.
– Хочешь, чтоб мы разбились?
Бледнею. Я на грани обморока. Пытаюсь встать, но ноги не держат.
– Сиди. На вот, возьми…
Он протягивает мне две конфеты в форме клубники. Я качаю головой. Он вздыхает.
– Бери, блин. Это сахар, поможет.
Сдавшись, чувствую себя немного лучше. Поднимаюсь.
– Спасибо.
– Прибыли. Иди. Или ты тут с ночевкой?
С облегчением выхожу из лифта и достаю ключи из сумки, а он – из своих узких джинсов.
– И как, нашел повод подружиться?
– Нет!
Хайден заходит к себе и, несмотря на поздний час, громко хлопает дверью.