В тот день Сталин графика работы не ломал. Журнал посещений свидетельствует, что накануне последние посетители покинули его кабинет в 2 часа 40 минут ночи. Это были Молотов, Маленков, Берия. На пять минут раньше них ушли Василевский, главком ВВС Новиков, командующий дальней бомбардировочной авиацией Голованов.
Раннего доклада Василевского 12 мая Сталин не ждал. И не торопил. Разве что будет что-то экстренное. Знал, люди работают. Работают на всех уровнях. И пока ещё не собраны все сведения, пока ещё не нанесены на карты изменения обстановки. Наступление на Харьков началось, оно отличалось от всех наступательных операций, которых уже немало было проведено с начала войны. Это было наступление особого рода. Удар по врагу не в целях противодействия его замыслам по захвату Москвы или Ленинграда. Это наступление с целью начала освобождения советской земли от лютых захватчиков.
Прежде чем сесть за работу, а работа состояла не только из встреч с людьми, работать приходилось и за столом, работать с самыми разными документами, касающимися практически всех проблем страны, так вот прежде чем сесть за работу, подошёл к карте. Представил себе, как утром на северном участке Юго-Западного фронта перешли в наступление одиннадцать пополненных до полного штата стрелковых дивизий при поддержке семи танковых бригад, что кроме полковой, дивизионной, корпусной и армейской артиллерии удар по врагу поддерживают 20 полков артиллерии Резерва Главного Командования. Он прекрасно знал, что происходит и на других направлениях.
Всё подготовлено. Остаётся только ждать.
Первое сообщение было спокойным, кратким и сдержанным. Наступление началось. Войска пошли вперёд.
Дел ведь и других было много. Дел было так много, что простому человеку не справиться с ними. Сталин справлялся. На нём была вся страна. Но то, что сейчас происходило под Харьковом, было в мыслях постоянно.
К вечеру поступил доклад Тимошенко. Голос громкий, уверенный:
– Действующие на флангах фронта двадцать первая и тридцать восьмая армии прорвали главную полосу и продвинулись вперед на глубину от шести до десяти километров.
Продвижение, как сразу определил Сталин, было значительно меньше расчётного, но всё же было.
Он не стал выговаривать командующему фронтом. На войне планы не всегда, далеко не всегда выдерживаются.
Завершив разговор с Тимошенко, Сталин позвонил Василевскому. Нужно было услышать мнение Генштаба. Узнать причины того, что продвижение идёт медленно. Ведь вырабатывая замысел, должны были учесть всё, что только учесть возможно. Что же не учли?
Василевский сообщил:
– Я связался с Москаленко. Он доложил, что во время часовой артподготовки не удалось подавить огневые точки противника.
– Причина? – задал вопрос Сталин.
– Не все были выявлены. Некоторые появились буквально в последние дни.
Сталин завершил разговор с Генштабом и попросил соединить с Москаленко.
Тот был на командном пункте и взял трубку.
– Товарищ Москаленко, как вы полагаете, враг готовился к нашему наступлению?
– Так точно, товарищ Сталин. Уверен, что готовился. Это показали первые часы наступления. Значительно уплотнил боевые порядки.
– Давно?
– Так точно. Сравнительно давно…
– Почему вы не докладывали об этом?
– Я докладывал о том, что идёт планомерное уплотнение боевых порядков.
– Кому вы докладывали?
Москаленко помялся. Не мог же он сообщить, что поставил в известность о действиях немцев и Тимошенко, и Хрущёва, который случайно оказался при этом докладе. Сталин понял причину молчания, не стал настаивать на ответе, лишь уточнил, когда был доклад. Москаленко назвал число, и Сталин понял, что Тимошенко ехал в Москву, уже имея данные об усилении вражеской группировки.
Почему же он говорил, что противник ведёт себя спокойно? Этот момент был достаточно важен.
Сталин получил сообщение и о том, что 28-я генерала Рябышева вклинилась в оборону врага всего на 2 километра. А ведь эта армия шла непосредственно на Харьков.
Порадовал успех южной ударной группировки Юго-Западного фронта. К исходу дня войска 6-й армии Городнянского и армейской группы Бобкина на сорокакилометровом участке вклинились в глубь немецкой обороны на 12–15 километров и вышли на вторую линию обороны немцев, которая проходила по западному берегу реки Орель. Немцы отчаянно сопротивлялись. Но остановить наши войска возможности не имели, тем более наша авиация господствовала в небе, поскольку 4-й воздушный флот гитлеровцев действовал против Крымского фронта.
Особых оснований для беспокойства не было, а всё ж тревожно. Тревожно оттого, что, как оказалось, враг знал о нашем наступлении и неизвестно, что приготовил в противовес.