3. Швапы в мешке

Одноногий дедушка Лили стоял на коленях и рычал. Со стеблей вокруг свисал мясистый красный картупель, из земли длинными рядами торчали круглые головки латука. Поветрушка, морковь и коринка – любимая ягода Лили – были ещё мокрыми от росы.

Дедушка Подо, как и Лили, неплохо управлялся с одной ногой – с той разницей, что вместо костыля у него была деревяшка ниже колена. Он никогда не рассказывал, как потерял ногу, но все и так прекрасно знали, что в бурной молодости дедушка был пиратом. Каждый вечер он развлекал внуков рассказами о своих морских приключениях.

Например, как однажды все восемнадцать человек команды захворали, поев несвежего свинокрыла, которого они отобрали у рыбаков вблизи Фубских островов. Подо был единственным, кто не притронулся к рыбе, и ему пришлось в одиночку вести корабль сквозь бурю, в то время как остальные маялись в трюме.

– И это было ещё не самое скверное, зуб даю! – утверждал Подо. – Куда хуже пришлось, когда меня чуть не накрыл военный флот. Пушки палили, а стрелы пронзали мою шевелюру! Видите, волосы до сих пор растут неровно. И по сей день, как только почую запах свинокрыла – так сразу хочется поднять паруса и бежать куда глаза глядят…

Дети визжали от смеха, а разволновавшийся Подо вытирал платком пот со лба.

Он и теперь делал то же самое, глядя сквозь побеги поветрушки.

– Деда? – позвала Лили.

Взмахнув сучковатой дубинкой, Подо резко развернулся. Длинноволосый, седой и растрёпанный, он походил на сумасшедшего колдуна.

– А? Осторожней, внучка, я чуть не стукнул тебя по голове колотушкой! – Тут его белые кустистые брови взмыли вверх, и он поднёс к губам скрюченный палец. – Швапы! – прошептал дедушка.

Из-за куста картупеля выскочила маленькая волосатая фигурка и взвизгнула.

Подо захромал за ней.

Малыш, который до этого весело потявкивал, утратил всякое самообладание и с лаем бросился в погоню.

Обычный швап размером чуть больше сконка[2]; он представляет собой меховой шарик с тонкими лапками, ростом примерно до середины икры (если мерить по уцелевшей ноге Подо). Удар дубинки попал в цель – мелкий вредитель так и отлетел, но тут из травы выскочил другой и длинными жёлтыми зубами яростно впился в дедушкину деревяшку. Первый швап врезался в дерево, рухнул наземь, тут же вскочил и запустил в старика камешком. Камешек попал Подо в лоб, и несколько мгновений тот стоял, ошалело мотая головой и пытаясь сбросить швапа, который увяз зубами в его деревянной ноге.

Швапы с писком бросились обратно в траву. Секунда-другая – и они появились вновь. Один держал в мохнатых лапках картупелину, а второй охапку моркови. Зверьки увернулись от дубинки и устремились в сад.

Подо зарычал и взмахнул дубинкой над головой:

– Бросай якорь, мерзкие грызуны!

Порыв ветра всколыхнул садовую листву и растрепал седые волосы Подо. Старый пират, яростно раздув ноздри, полной грудью вдохнул морской воздух. Швап, выглянув из-за куста коринки, снова запустил в него камнем. Подо взмахнул дубинкой – и камень полетел обратно. Швапы бросились в укрытие.

– Ага!

Некоторое время зверьки пищали и переговаривались.

Подо наморщил лоб. Опустив дубинку, он поднёс ладонь к уху, как будто мог понять швапов.

Вдруг в воздухе мелькнула большая красная картупелина и угодила ему прямо в лицо.

– Не троньте мой картупель! – крикнул Подо, сморгнул мякоть и отбил вторую картупелину дубинкой. – Не троньте мой картупель! – Старик бросился в заросли, яростно завывая.

Лили улыбнулась и захромала обратно к дому, откуда нёсся аромат завтрака.

Ния молча прошагала мимо неё в сад, сорвала два листочка перечной розы и вернулась на кухню, не обращая никакого внимания на лай Малыша, яростные вопли Подо и мелькающих в воздухе швапов.

Весь мокрый, вернулся Джаннер, которому наконец удалось отмыть от навоза лицо и волосы.

– Ну, так-то лучше, – сказала Ния, сдерживая улыбку. – Я уж думала, что твоё лицо скоро порастёт свежей травкой.

Покраснев, Джаннер сел на место.

Лили и Тинк старались не хихикать.

Придвинув стул, Ния села и, поставив локти на стол и опершись о них подбородком, стала наблюдать, как дети едят. Джаннер в глубокой задумчивости смотрел в окно. Тинк согнулся над своей тарелкой как коршун; он глотал горячие оладьи и сосиски, словно боялся, что они убегут. Лили жевала и теребила подол платья, что-то напевая и покачивая головой.

– Ешьте как следует, ребятки, впереди долгий день, – с улыбкой сказала Ния.

Дети широко распахнули глаза.

– Морские драконы! – хором воскликнули они.

Ния рассмеялась и встала:

– Сегодня летняя луна

Распалась пополам,

И золотая песнь слышна

Во мгле вечерней нам[3].

Да-да, как это бывает вот уже тысячу лет. Доедайте, и пойдём в город. Дела подождут.

Задняя дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Подо, потный и запыхавшийся.

– Швапы! – взревел он, потрясая мешком, в котором кто-то извивался и визжал. Подо стукнул по мешку дубинкой, и визг немедленно оборвался.

Малыш тявкал и подпрыгивал, прикусывая мешок.

– Двух мелких поганцев я упустил, но эти трое… – дедушка посильнее встряхнул мешок, – больше не станут жрать наши овощи, верьте слову! Паршивые воришки… – Вдруг заметив, что на него смотрят внуки и дочь, Подо кашлянул и произнёс уже спокойнее: – Ну, кончено дело. Я швырну их с утёса прямо в Тёмное море, вот только сперва съем оладью-другую, больно они у тебя вкусные, дочка.

Ния удивлённо открыла рот:

– Как можно бросать их в море?!

Подо почесал в затылке:

– Запросто. Возьму мешок – и… до свиданья. Прямо с утёса. Вот и всё.

Лили выпрямилась, с вилкой в руке и выражением ужаса на лице:

– Деда, я не позволю взять и убить их! – Она отодвинулась от стола.

Мальчики закатили глаза.

Девочка подковыляла к рослому Подо и устремила на него взгляд, полный жалости.

Старик обожал внучку, и Лили это хорошо знала.

– Они такие милые, дедуля. И никому не желают зла.

Подо фыркнул и показал ей расцарапанные руки. Но Лили не обратила на это никакого внимания:

– Они просто берут немножко овощей каждый год, чтобы прокормить маленьких швапят. Я не верю, что ты такой жестокий! Пожалуйста, дедушка, не убивай этих зверюшек! – уцепившись за рубашку Подо, она заставила старика наклониться и поцеловала его в седую щёку. – Пойдём, Малыш! – позвала девочка и вышла.

Мешок запищал, и Подо снова хлопнул по нему дубинкой, но уже с меньшим пылом. Бросив свою добычу на пол возле стола, он сел и сунул в рот оладью.

– Ну, Джаннер, внучок, – сказал Подо, отрываясь от еды, – сам знаешь: на празднике все, бывало, разойдутся, а Клыкам прямо невтерпёж, когда мы, скриане, веселимся.

– Да, сэр, – ответил Джаннер, глядя в тарелку. Обеими руками он уцепился за стул, зная, что будет дальше.

– Ты старший, и на тебе большая ответственность. Я вот что хочу сказать…

– …что я должен присматривать за Тинком и Лили и проследить, чтобы они вернулись домой целыми и невредимыми. Я каждый день это слышу, спасибо, я не дурак, – перебил Джаннер, сам себе удивившись.

Увидев удивлённое лицо матери, мальчик покраснел. Он знал, что зашёл слишком далеко, но поворачивать вспять было поздно. Многолетняя досада решила излиться именно теперь.

– Ты хочешь сказать, что я должен быть нянькой. Что я никогда не буду развлекаться, как мне хочется.

Тинк фыркнул и попытался скрыть смех, засунув в рот огромный кусок. Джаннер пнул брата под столом, но от этого Тинк фыркнул ещё громче.

– Я не хочу до самой смерти опекать младших и бегать за Тинком и Лили как наседка! Я не желаю даром тратить свою жизнь!

– Сынок… – начал Подо.

– Ты мне не отец! Будь он жив, он бы меня понял!

Джаннер тут же возненавидел себя за то, что сказал. Он тяжело дышал и смотрел на очаг, боясь взглянуть на деда. В груди у него сделалось горячо, глаза защипало от слёз. Мальчик сунул руку в карман и крепко сжал спрятанный рисунок. Как никогда раньше, Джаннеру захотелось оказаться на корабле, в открытом море, подальше от Глибвуда и своих собственных чувств.

Медленно дожевав, Подо проглотил оладью, в тяжёлом молчании глядя на внука.

– Тинк, доедай и ступай одеваться, – велел он, не сводя глаз с Джаннера.

Ния стояла у плиты и смотрела в пол, уперев руки в бока.

Старик вытер рот салфеткой и решительно положил свои загрубевшие ладони на стол.

Джаннер понял, что влип.

Загрузка...